До сих пор «Красное знамя» постоянно реяло благодаря двум Зоям — улыбчиво-застенчивым подружкам. Именно они собирали по городу заказанные статьи, читали сугробы писем, вырезали из «Правды» и враждебных газет отмеченные Петром материалы, заметки. Всё отредактированное моментально перепечатывали. Терпеливо слушали постоянных гонцов со всего Приморья, Камчатки, Сахалина, из Хабаровска или Благовещенска. Без их опыта и сноровки невозможно было управиться с редакторскими обязанностями. Помогали шустрые Зои ещё с тех самых пор, когда газета выходила на обойной или афишной бумаге, но за своё усердие по-прежнему не получали ни полушки, отсутствующих в редакции.
Пока на улицах слушали, переживали, обсуждали победу над консулами, не мешая звонками или собственным присутствием, Пётр в благодатной тишине отобрал нужные материалы, подправил их. Триумф над Верховным Советом Антанты превратился в разящую передовицу. Обед заработан. Поручив девчатам перепечатку, Пётр пошёл на кухню. Клава обрадовалась:
— Ой, хоть ты! Где остальные-то? Жду, жду... Всё переварилось, пережарилось...
— Выступают на митингах. Китайцы капитулировали. Завтра в городе будут все продукты.
— Вот славно-то... — Клава счастливо прижалась к мужу. — Прямо не верится...
— Пошли глянем, как ликует народ!
— Хоть спокойно поешь сперва.
Это удалось. А вот поторжествовать вместе с другими Петру снова не повезло. В бухту на всех парах ворвались японские крейсера «Ивами» и «Асахи». За ними с чувством собственного достоинства вошёл английский крейсер «Суффолк». Народ живо заполнил Адмиральскую пристань. Все ждали высадку десантов и угрюмо переговаривались:
— Это нажим на большевиков, чтоб сдали власть. Раз не в силах с ней управиться.
— Да сколько они ходят во властях-то? Всего с гулькин нос. Где ж тут успеешь сделать всё нужное...
— Понятное дело... А кому отдавать-то её? Агареву с Медведевым? Так эти стрикулисты уже правили нами, знаем их дену...
— Хм, разве дело в них? Просто в ту войну макаки не сумели захватить Приморье. Вот и примеряются опять.
— Ни хрена у самураев не выгорит. Англичанин-то даром, что ль, припёрся в такую даль?..
— О-ох, как теперь большевики выкрутятся из этой передряги и спасут нас?..
— Х-ха, нужны мы им... Лишь заметят шлюпки с десантом, — все исчезнут со страху!
Следовало возразить, доказав, что... Но мысли замёрзли. Петра знобило от пронизывающего океанского ветра. Как сопротивляться вероломному захвату порта? Древняя брандвахта мужественно встала на пути японцев, которые чуть не сплющили её бортами, словно льдину. Еле дымящие в углу бухты старые миноносцы «Бравый», «Твёрдый» и «Точный» тоже не могли противостоять эскадре. А грозные форты, для защиты города фактически отлитые из народного золота, — вообще не имели пушек. Мощные дальнобойные орудия, специально сделанные на французских заводах Каню, ещё в начале войны были отправлены на фронт. Вероятно, для обстрела Берлина. Вот и пришлось ограничиться лишь бурными протестами возмущённого населения да революционной решимостью остатков гарнизона. Уже совершенно осипший от постоянных выступлений на митингах, Кокушкин вдохновлял солдат пламенными призывами:
— Да, мы находимся в пасти свирепого тигра! Но если нам суждено быть проглоченными, то пускай он подавится нами! Потому держите, товарищи, крепче винтовки!
Со штыками наперевес отчаянные солдаты запрудили Адмиральскую пристань, чтобы скинуть в бухту любой десант. Возможно, это остановило интервентов. Или они просто ждали «Бруклин», который загружался в Маниле полным комплектом бутылок для триумфального банкета после совместного штурма Владивостока. Не исключено, что союзников образумил Совет, наконец-то возникший в Берлине и знаменующий начало мировой революции. Кто знает...
В поисках спасения Ман принялся лихорадочно листать громоздкие фолианты губернаторской библиотеки, обнаружив нелепую ситуацию: в Европе та же Англия, на основании прежнего договора, до сих пор противостояла Германии вместе с Россией, а здесь фактически выступила против неё! Нонсенс! Международный скандал! И отправил в Комиссариат иностранных дел негодующую телеграмму за собственной подписью.
Пока в Совнаркоме решали, как ответить на очередной натиск Антанты, биржевики, думцы и земцы давали банкеты в честь спасителей, пришедших на помощь русской демократии. К обоюдному восхищению родство душ было таким же полным, как бокалы, под нежный перезвон которых английский консул Ленлоп, дуайен консульского корпуса Владивостока, с удовольствием поведал, что вслед за «Суффолком» сюда из Гонконга прибывает двадцать пятый батальон Миддльсекского полка. Поскольку Великобритания традиционно действует не числом, а умением, то есть привыкла мудро решать возникающие проблемы, — она готова содействовать обособлению Сибири от России, созыву нового Учредительного собрания и созданию прочного сибирского правительства во главе с правым эсером Дербером. Первый конкретный шаг в этом направлении сделает полковник Вечвуд, готовый сформировать ударный отряд из надёжных местных офицеров.
Для полной национальной независимости возглавил его натуральный русский полковник Боткин. Полуголодные добровольцы нашлись моментально, поскольку любому прапорщику платили как генералу. В ожидании приказа они согласно диспозиции стремительно заняли все стратегические места в ресторанах, борделях, приличных кафешантанах. Шустрые официанты едва успевали опрастывать хрустальные вазы от винных пробок. Одновременно Биржевой комитет сформировал собственную вооружённую силу под невинной вывеской «Лига охраны и благоустройства города», потребовав от городской управы необходимые полномочия.
Параллельно, тоже вроде бы сами по себе, в глубинке объявились атаман Калмыков, есаул Эпов, атаман Гамов. А есаул Семёнов, захвативший Даурию, уже обнаглел настолько, что на запрос Исполкома, правда ли им расстрелян советский представитель, направленный столицей во Владивосток, издевательски ответил: «Не расстрелян, а вздёрнут на фонаре!» Так утверждался хороший тон по-белогвардейски.
Проминский тоже не терял времени, уже создав отменную команду. И чуть свет явился к Петру с предложением накрыть Боткина прямо в постели. От него вкусно пахло жареными семечками, к которым пристрастился после тюремной голодухи. Чтобы друг стал покладистей, Леонид высыпал на стол полную горсть:
— Налегай. Полезно для нутра, дёшево и всегда сыт. Штаб Боткина приютился под крылышком сэра Ленлопа. Как нанести туда визит, не нарушая суверенитет консульства?
— Лишь под видом натуральных бриттов. Но в таком тулупе с малахаем тебя даже не подпустят.
— Что ж, придётся нанести сэру Ленлопу неофициальный визит.
— Решайте это с Костей. Он всё-таки наделён определёнными полномочиями.
Костя ещё спал на мягком губернаторском диване чёрной кожи. Нехотя приоткрыл один глаз, потянулся, зевая. Но мигом всё понял и даже обрадовался:
— Великолепный шанс доказать этим сэрам, что мы не боимся их пушек. Только разве мы с тобой управимся?
— Мои люди готовы, — пояснил Леонид и, позвонив им, сказал всего одно слово: — Вперёд!
Неприятно являться к лощёному дуайену консульского корпуса в заношенной косоворотке, лоснящейся отнюдь не сатиновым блеском, в штанах с пузырями на коленях. Но единственное, что мог для солидности надеть Костя, — студенческую куртку с выцветшими голубыми кантами. Заодно всё-таки полагалось побриться. Натягивая кухлянку, пошёл за Леонидом. На чугунном крыльце путь неожиданно преградил красногвардеец, который насмешливо увещевал седобородого попа:
— Не-е, отче, ты перепутал дверь...
— Пусти, антихрист! Креста на те нет! Прокляну до седьмого колена! — грозил возмущённый поп.
— Х-хэ, а это, по-твоему, што?! — хлопнул себя часовой по груди, перекрещённой патронными лентами.
Церковь не признавала советскую власть. Недавно в Преображенском соборе митрополит Евсевий призвал всех пастырей во славу Господа-Бога не щадить живота своего в борьбе с супостатами. Вдруг на тебе — явился отступник, требуя:
