— Хм, как-то, сэр, того... Консулов целая дюжина, а пожелание... Как-то, сэр, несолидно...

— Это лишь кажется, дорогой Константин Александрович, лишь кажется... — пожурил Ленлоп и гипнотизирующе придавил взглядом льдистых глаз. — Суть его такова: соблюдите субординацию.

— И-ничего себе пожеланьице...

— Точно выполнив директиву вождя пролетарской революции, вы, дорогой Константин Александрович, только укрепите свою позицию председателя Исполкома.

— Вам-то от этого какой прок?

— Подумайте... Пожалуйста, успокойтесь и подумайте. Сын всеми уважаемого Александра Васильевича Суханова должен быть умным... Время у вас пока есть...

— Та-ак, точно исполнив приказ, мы покидаем Приморье, которое вы не захватываете в кровопролитной борьбе, а мирно поддерживаете, чтоб не упала от радости в обморок, местную демократию...

— Правильно, умница, правильно... Есть разница?

— Колоссальная!

— За эту догадливость я, от имени консульского корпуса, гарантирую вам, уважаемый Константин Александрович, счастливую жизнь где угодно. Хоть на собственном острове, поскольку Великобритании принадлежат две трети земного шара.

— В роли Пятницы или Наполеона?

— Гм, чем плоха роль вождя папуасов? Шучу, шучу... Итак?..

— Чрезвычайно признателен вам, сэр, за ослепительную перспективу. Я очень сожалею, что лишу вас, очевидно, самого главного в жизни ордена за дипломатическую победу в джунглях Приморья, ибо у нас, русских, нет страшнее греха, чем предательство. Хоть одного человека. А вы предлагаете мне предать аж полмиллиона людей... Даже позорно известный адмирал Рождественский, по вине которого в Цусимском сражении погибла Тихоокеанская эскадра, и то потребовал для себя на суде смертную казнь. Таково наше понятие чести. Что же потом должен испытывать я, сознательно совершив вопиющее преступление? Просить папуасов зажарить меня живьём?

— Гм, большевик толкует о какой-то чести... — поморщился Ленлоп.

— Кстати, большевиком я стал прежде всего благодаря отцу.

— Преданный парю вице-губернатор тоже был им? Ф-феноменально!..

— Он слишком хорошо знал местных воротил в генеральских, адмиральских эполетах и без оных. Поневоле замкнутый на службе, отец дома отводил душу, постоянно рассказывая обо всем, что возмущало честного человека и патриота. В результате привил у меня отвращение к сановной среде, воспитал уважение к честности, чести, достоинству. За это его до сих пор уважают даже враги. И вот я, любимый сынок, на склоне лет подкладываю любимому отцу подобную свинью... Прекратим оскорбительный разговор. Мы — власть. Значит, обязаны продолжать неумолимую поступь революции.

— Гм, до чего ж знакомо звучит: мы — самодержец всея Руси! Анекдот...

Ленлоп царственно вытянул тощую шею с бугром кадыка. Воротник френча скрывал паука. Теперь он высунулся и шевельнул кривыми лапками, точно потёр их от злорадства. Хватит слушать сиятельную чепуху. Костя поднялся, отчеканив:

— Честь имею!

После такого визита нестерпимо хотелось кинуться в ослепительную от солнца бухту, чтобы омыться от скверны. Скорей бы наступило спасительное лето...

Дополнительно плюнул в душу Агарев, который неделю назад страстно призывал союзников навести в городе порядок, затем испепелил их позором за вероломную высадку десантов, а сейчас так же рьяно упрекал за их малочисленность, поскольку не могли противостоять патрулям красногвардейцев и милиции, дабы установить должный порядок! Поступить более гнусно, пасть ниже этого уже невозможно. Костя брезгливо кинул «Рабочую газету» в корзинку, спросив Мана:

— Сам-то читал этот перл?

— Х-ха, была охота...

— Реликвия явно не желает сохранить себя для истории.

— Давно пора ликвидировать городской сортир.

— Без него тоже нельзя. Может, возглавишь, показав, как должен работать настоящий хозяин города!

— Ещё чего... Была нужда ходить по дворам да кланяться нищим. Я предпочитаю не балясничать с врагами, а сражаться.

— Тогда вызывай провокатора на дуэль.

— Только по решению Исполкома.

— Готовь его.

Забрав подписанные документы, Ман вежливо разминулся в дверях с Проминским. Леонид первым делом угостил горстью отменно поджаренных семечек. Затем флегматично поинтересовался:

— Ну, как себя чувствуешь под штыками десантов? Гнетёт жутко унизительное прозябание или уже смирился?

— В такой круговерти всё как-то некогда ощутить его... Вдобавок вокруг одни русские лица... Разве наш чудесный народ позволит вешать нос? Ради него я готов хоть на дыбу. Если это называется смирением...

— Это называется прозрением, — согласился Леонид и, добавив ещё горсть семечек, ласково обнял Костю за плечи. — Молодчина! Пусть других берут на испуг. Уж если мы открыто сражались против царизма, сопротивлялись ему в казематах, — чего ради паниковать сейчас? История не простит нам пошлого малодушия.

— Что там история... Люди! Ты сам видел их глаза и лица, убедился в решимости отстоять сокровенное. И это вполне реально. Возьми ту же Германию. Конечно, грех восхищаться кровным врагом. Это непатриотично... — смущённо замялся Костя.

— Ну-ну, я не страдаю зашоренностью Мана. Развивай полезную мысль.

— Но грех и не видеть, как она почти четыре года в полной блокаде противостоит всей Антанте да ещё нашла вон какие силы для наступления у нас. Разве это не пример стойкости?

— Правильно... Блестящий пример, который обязывает нас так же умело мобилизоваться против вездесущей Антанты, чтобы тоже четыре года не сумела продвинуться дальше Второй речки.

— А ещё лучше — поскорей вообще исчезла отсюда.

— Знамо дело...

— Председатель, пора докладывать Москве, что мы свершили, — напомнил вошедший Пётр.

Костя насупился. Леонид взял под козырёк, навытяжку отрапортовав:

— Во-первых, объявили Приморье независимым от Москвы! Во-вторых, на этом основании решили больше ни перед кем не отчитываться! В-третьих, комиссар Уссурийской дороги Кушнарёв тоже объявил себя автономным от Исполкома и начисто игнорирует все приказы по добыче вагонов!

Положение впрямь было пропащим. С грехом пополам удалось наскрести по тупикам всего десяток вагонов. Отправлять подобный состав — смешно. Ждать, когда мастерские добавят следующие вагоны, — терять золотое время. Что тут бодро доложишь столице? И Костя сказал:

— Давай загружаться патронами. Хоть их отправим в Хабаровск.

— Э-э, пусть Краснощеков сперва припасёт нам столько же порожняка, — возразил Пётр.

— Светлая мысль. Договаривайся. Для верности пусть Иосиф проводит состав и сам получит замену.

— Вот и осветили тупик... — улыбнулся Пётр. Лишь полный чудак откажется менять пустые вагоны на загруженные дармовыми патронами. Но Кушнарёв уже в Хабаровске легко убедил председателя Дальсовнаркома Краснощекова удвоить состав. Следующие поездки сулили ослепительную перспективу. Чтобы не сглазить, Костя пока утаил это от Москвы.

Наконец неотразимые доводы Петра убедили Совнарком не спешить с отступлением. Следующая телеграмма Ленина строжайше приказала держаться до полной разгрузки порта. Для чего сюда направлялась комиссия с чрезвычайными полномочиями. Этому обрадовались все, кроме Мана, который фыркнул:

— Х-ха, будто специальная комиссия спасёт нас... Лучше бы вернули наши пушки, чтоб пустить на дно всю эскадру вместе с остальными десантами! Уж тогда чёртовы союзники наверняка больше не рыпнулись бы в город!

Прав был смелый бородач, выразив общие чаяния. Лишь в порыве запамятовал, что у Курил стояла ударная эскадра адмирала Като, а Тихоокеанский флот Америки насчитывал девятьсот сорок вымпелов. Как могла противостоять подобной армаде всего дюжина даже самых дальнобойных орудий, оставленных Корниловым немцам при доблестной сдаче Риги...

Накануне мая в город прибыл первый эшелон чехословаков. Бывшие военнопленные царского правительства ныне возвращались домой. Бесконечно счастливые, что могут покинуть опостылевшие теплушки, они рассыпались по Владивостоку, жадно осматривая прежде неведомый край земли. Небритые, косматые, руки в карманах, чехословаки походили на солдат лишь защитной формой. На своих командиров не обращали внимания, целиком сосредоточив его на встречных девушках, женщинах. Некоторые уже были навеселе и лихо запевали каждый своё. Хоть это расхристанное воинство именовалось дивизией легендарного Яна Гуса, оно настораживало. Костя поинтересовался у Проминского: