— Тише ты! — на греческом упрекнула Ргея. Вытянула и отбросила в сторонку трухлявую деревяшку и, сопя носиком, запрокинулась на развал поленицы, закрыла глаза, пождала губы.

Озлилась на всех и всё! Сильный озноб внезапно охватил её, ей сделалось невыносимо мерзко от самой себя. Всё внутри неё казалось гадким и скверным. Уныние, от которого не суждено больше никогда избавиться (так думала Ргея), и тёмный дровяной сарай, и ничего не понимающий человек рядом, и поимка их, коя всего-навсего лишь отсрочена, лишь подтверждали её мучительное представление о будущности.

Сарос молчал, спокойно смотрел в щель на дорогу, к Ргее старался не поворачиваться. Его лицо можно было увидеть только когда он переходил к другим щёлкам. Ргея тогда бросала взгляд на него. Можно было подумать, что ему нет никакой разницы, что произойдёт далее. Ргею немного успокаивало полное отсутствие страха на его лице. Да, он выглядел растрёпанным, озабоченным и осунувшимся, он ни сном, ни духом не ведал, о чём говорилось только что в доме, чего просила у Ушаны Ргея... Беду приносит — высказалась здешняя хозяйка... Нет — просто он готов к последней схватке, к смерти, к счастливому излиянию ярости, кое встретишь лишь у дикарей!.. Немилость Сароса немного умалилась. Тонкие его губы под длинным носом выдавали напряжение ума и воли, разлёт бровей — непоколебимость, присущую избранным... Ргее захотелось коснуться его руки, сжать её, укусить, погладить, прижаться к ней, почувствовать через её тепло загадку сего человека.

От чуткого внимания гота не утаилась мимолётная оттепель девы.

— О чём ты её просила?

— Она пойдёт к жене Вертфаста. Кламения поможет нам... Если пожелает...

Последнюю фразу Сарос не расслышал, но даже если бы и внял ей, то, верно, не понял бы её глубины.

— Чем же нам поможет жена Вертфаста? — прерывисто спросил он, снова взор устремив в прореху.

Ргею встревожил его вопрос. Она не знала, чем может помочь униженная мужем женщина, не знала, в обиде ли Кламения на неё — подневольную.

— А ты, если случится, десятерых сможешь победить?

— Нет. Устану... — искренне признался гот. — Я уверен — про нас пошли доносить. Уйдём?

— Нет, — не согласилась Ргея. — Не могу понять, а вы наш язык почему понимаете? Вы другие халаны?

Одни тяжкие думы Ргеи сменились другими. Ей вдруг захотелось выяснить, отчего иные люди знают язык здешнего степного народа — лишь картавят немного, словечки приплетают...

— Мы всегда им помогаем, а они обманывают. Халаны нам — как глупые, плаксивые братья. Несчастные они... И радуются много, да невесело.

Ргею его объяснение заинтересовало. Стараясь не повышать голос, прошушукала следующий вопрос — с гораздо лучшим настроением. Лик её просиял.

— А вы, стало быть, умные?

— Выходит так...

Прозрачный взгляд Сароса мельком скользнул по лицу Ргеи. Она, поражённая столь откровенным бахвальством, протестующе выдохнула, но, переполненная сомнениями, от выводов многозначительно отказалась — лишь усмехнулась. На лице её было написано: «Если и ты умный тоже, то найди способ выбраться из города!»

— Надо или убить Вертфаста с помощниками его, или прятаться до поры — только ни у кого помощи не испрашивая, — заключил разговор догадливый гот.

Ушана, всё решив по дороге от сарая к дому, не долго думая, накинула на себя черно-синий плат и отправилась к Кламении. Муж Ушаны — человечишка мудрейший, осмотрительный и осторожный, чтобы обезопасить себя от риска, опекая безмятежный ток жизни своей семьи, вслед за супругой чёрным ходом выскочил из дому и поспешил на главную площадь. Там он самолично рано утром видел Вертфаста, ярившегося по причине неудачно складывавшейся ловли. Бежал, торопился опередить неведомо куда сорвавшуюся жену.

— Вот ведь глупая! — под собственные ноги бубнил расторопный горожанин, крепкими ручищами поддерживая прыгавшие бока. — Не было лиха — примани его, шустрого! — продолжал ругать он жену, и это помогало ему нестись достаточно прытко, пугая курей и славных обывателей — гокавших и свистевших ему вослед. — Скажу — и пускай тоже бегут быстрей! Окружают, ловят!.. Ах, не ушли бы — Вертфаст осерчает... Моя б не спешила — я бы обернулся. Не спеши, не спеши, милая! — внушал он супруге на расстоянии.

Вертфаст от всех, несущих безутешные вести, отмахивался, наперёд угадывал, кто и с чем подходит, и ругался загодя. В общем, ругал всех и отмахивался от всех сторон.

Законопослушный горожанин добежал до площади, заприметил боярина — хорошего человека, хотел было крикнуть ему наиважнейшее... Но от бега — а расстояние до площади почтительное — на финише не мог выдавить внятного словца. Даже стоять и хватать ртом воздух ему было трудно. Едва не валясь с ног, мужик, храпя и хромая, попёр на площадь. Выдавил из последних сил:

— Вертфаст, а-а! Вертфаст, а-а!..

Его заметили, на него указали. Боярин мельком взглянул и всё понял. Забыв о ранге, схватив в руку меховую тиару-папаху, побег долгожданному информатору навстречу.

— У меня там... в сарае... — пропищал усердный горожанин, повисая на руке отца города.

— Где же, где, дружок?

— У меня! — выпрямился и отчётливо ахнул признание мужичок.

— Давай, давай веди! Давай же, ну!.. Кто там — все со мной!

— Только не спугнуть — мужик ражий...

— А девка с ним?

— И девка, и девка! — пришёл в себя доносчик, но идти не мог: качался, грузным телом вис на плече владыки. Тот, конечно же, терпел, но ощутимо подпихивал под ребро. Однако его тычки не могли заставить тушу двигаться достаточно быстро.

— Где твой дом? — отстранился, наконец, Вертфаст, суровея.

— По той дорожке... с конём на охлупе.

Объяснение никого не удовлетворило.

— Беги, чёрт, веди, свиное мясо, а не то — зарублю! Так, так, молодец — одарю, озолочу, награжу, помилую!..

И мужичок побежал, побежал, чутко воспринимая настроения Вертфаста, старался держаться чуть впереди него, демонстрируя преданность...

— Мальчик к нам крадётся. Что ему? — сообщил Сарос.

Ргея подскочила и прильнула к дырочке, конечно, тоже не зная, чего надумал малец. А тот встал возле двери и, посматривая на улицу, прижав губы к зазору, пробубнил что-то непонятное. Сарос отпер дверь и сверху глянул на человечка — у того при испуганных глазищах рот растянулся в дураковатый ощер.

— Ну? — прошипел мужичина.

— Войди же, мальчик, — Ргея за руку втянула в сарай онемевшего некстати сорванца. — Говори, что там?

— Сейчас за вами солдаты придут.

— ???

— Папка ушёл... Он скажет про вас. Бегите! — последнее словцо малец пропищал неожиданно громко.

— Тсс, не ори... Сарос, надо бежать — нас продал хозяин!

Сарос пропустил Ргею вперёд, с благодарностью глянул на паренька и, запахнув полы корзна, пошёл по двору за дом.

— Эй, вы! В наш дом! Спрячетесь там!

Ргея обернулась. Сарос натолкнулся на неё, сгрёб в объятия, не давая ни секунды на промедление.

— Стой же! Малыш предлагает пойти с ним в дом... Сейчас здесь будет всё городское войско!.. — Ргея упрямо вырывалась из лап великана. — Нас обнаружат!.. Пойдём за ним... Что ты говоришь, мальчик? — решила она убедиться в намерениях спасителя.

— У нас много комнат, и подвал есть... — оживился мальчишка. Для него всё представлялось игрой — как в прятки или в разбойников. Он, конечно, и не догадывался, чего может стоить это неожиданное новое приключение.

— У них уже был обыск. При удаче нашей — в дом они не сунутся!.. — уговаривала Ргея своего заступника. — Веди, мы с тобой в одной стенке! Спрячь нас и молчи! — обратилась она к мальчику.

Маячившие довольно долго на углу дома беглецы бросились в помещение. Входную дверь затворили неплотно: Сарос смотрел, нет ли праздных любопытствующих на улице?..

Там кто-то шёл, спешил, разговаривал. Касательно пристрастных доглядов — таких он не узрел.

— Что там? — тревожно вскинулась на него Ргея.

— Ага... Вертфаст бежит... И воины... Много...