По складочному месту шныряли уже давно. На мукосее громыхали жестяными воронками, дощатыми коробами. Работники, кому положено было по службе и делу находиться здесь, заприметив обыск, считали для себя более безопасным покорно переждать на улице и не мешать. Дружинники, упарившиеся от всевозможных перестановок, разгребаний, разборов, присаживались на корточки, в минуту тишины бдели всякий шорох, скрип, дуновение ветерка на верехе.
Ратник со шлемом в руке, ползая на коленках, высматривал меж поддонов и грохотов. Не обнаружив ничего, от досады неизвестно на кого ругнулся, потряс весь решетчатый штабель, не надеясь ни на что, прислушался. Возле стены почудилось тихое шарканье. Отступив от непролазных рядов, через частокол коих проползёт разве что змея, ратник отыскал сбоку небольшую лазейку — там ходик. Призывный клич разнёсся по сумрачным помещениям обширного строения и аукнулся со второго этажа. Обнадеженные кмети стянулись к бдительному бирючу. Тот, не зная, куда пристроить шлем, топтался возле лаза.
Ещё разок сверху осмотрев завал, бравые дружинники, шутя и приговаривая, подтолкнули вперёд низкорослого, ушлого паренька, потом, кряхтя, полезли и сами. Переспрашивали друг друга, кто и что видит, назад кричали, чтобы оставшиеся оцепили всё большущее нагромождение.
Окружив завал, дружинники следили за внутренними лабиринтами. Оттуда слышалась брань — мешала ратникам собственная неповоротливость, обилие щекотливой пыли, расстраивала безлюдная пустота и безуспешные усилия. Вылезшие трое, отыскав сносно освещённое место, обратились к находкам четвёртого лазутчика. Тот хвастал серебряной драхмой, но больше внимания привлекла чёрная, с обшарпанной лакировкой аграфа...
— Они здесь! — торжественно рыкнул Вертфаст, в кулаке возле лица сжимая вожделенную брошь. — Что ещё? Искать! — глядя куда-то себе подмышку, рявкнул он.
* * *
Беглецы, с ужасом слушая приближающиеся задорные голоса ловцов, поняв, что очень скоро усердные дружинники сунутся и к ним, стали выбираться из убежища. Искатели обложили их отовсюду, и всё равно Сарос и Ргея поползли из завала, не тщась особыми надеждами на спасение.
Один досужий кметь старался больше всех — сейчас он ходил прямо над их головами. На счастье он не прекращал разговаривать с приятелями и шорох снизу, издаваемый полами длинной накидки Ргеи при их соприкосновении с песком и камешками, мог и не услышать.
Гот с обнажённым мечом близился к открытому месту, готовый к столкновению. Но, выбравшись, Сарос и Ргея поняли, что искатели в сей миг все отошли куда-то в противоположный конец, откуда их голосов и слышно не было. Туда друзьям кричал досужий кметь, ему отвечали, он обижался и оговаривался ещё злее и громче... Беглецы встали в полный рост и вышли из здания — временного пристанища, где всю осень от снующих людей не было проходу.
Счастливый случай! Будто провидение богов отвело на этот раз лапы поимщиков, и преследуемая парочка, склонив лица, удалилась в полный народа переулок. Спокойствие и неспешная ходьба двух вполне обычных людей мало у кого вызвали подозрение. Кто-то, слышавший разговоры об укрывающихся мужчине и женщине, был готов указать на них, но на него шикнули, и он осёкся. Вовсе не потому, что не хотел помочь дружинникам — просто лица мужчины и женщины были благородны и красивы, волосы белы, одежды богаты: таких не ловят, такие не проказничают...
Но идти беднягам было некуда. Задержись они хоть немного времени на улице, и их узнают ловцы и схватят...
Дома вокруг стояли солидные, говоря о достатке владельцев. Людишки тут хорошо информированы о последних новостях... Всё равно Ргея, пошатываясь от страха и усталости, потянула Сароса к подъезду одного из строений.
Риск? Несомненно... Но выбора не оставалось.
Покинув увлечённую своими заботами толпу, Ргея и Сарос вошли в калитку, размеренно, будто гости какие, пересекли реденький палисадник, открыли скрипучую входную дверь. Подросток, встретивший незнакомцев, вызвал мать. Та долго всматривалась в них, потом со строгостью спросила:
— Кто вы? — И сообразила: они! — те, кого ищут!
Сарос вернулся к только что затворенной двери, замер, будто ожидая по горячим следам погоню. Ргея поклонилась и обратила к женщине холодное лицо — умолять и заискивать ей уже осточертело.
— Спасите. Нас ищет полгорода, — проговорила она.
— Дык, почему же к нам-то? Боги, боги! Шли бы к кому-то ещё! — голос хозяйки клокотал досадой. Позади неё, не торопясь выходить, выглядывал из-за угла, щурясь, полный мужичок.
— Идите, идите на улицу — беду нам в дом не несите! Вы нас не видели, а мы вас! — нерешительно пропыхтел он.
— Нас обязательно убьют, если обнаружат, — сказала Ргея просто и незатейливо. — Нам бы до темна — ночью облавы не так лихи.
— Куда пострел наш запропастился? — спросил у жены мужичок, боясь, что неугомонный сынок уже всем на улице растрепал о двух беглецах.
— Я здесь сижу, — из полумрака уголка для обуви отозвался тот самый пострел.
— А ну, кшыть наверх! Мы дядю с тётей провожаем, да! — чуть выступил из-за угла папаша.
Ргея, сложив руки перед животом, упорно смотрела на хозяйку. Сарос встал при дверях вполоборота и в сём положении вовсе не выглядел так грозно, как обычно. Он на шаг отступил от двери, осмотрел всё вокруг и опять в ожидании уставился на порог, всё думая — вот-вот кто-нибудь нагрянет.
— На улице поищут да и перестанут. Уже, небось, все и разошлись по домам. Ступайте — горе нам от вас будет! — причитал хозяин, ревностно следя за тем, как задом наперёд сынишка уходит в комнату наверху. Оттуда доносился плач грудного ребёнка. Кормящая мамка вышла посмотреть, увидела приличных людей и, посчитав своё дело маленьким, вернулась к дитю.
— Уже были у нас... Чего вас ищут-то? — примешивая к любопытству проникновенное сострадание, вопросила хозяйка у не рядовых с виду пришельцев.
— Вертфаст меня мучит, а он, — Ргея кивнула на Сароса, — спасает. Нам нужно из города выйти.
Мужичок при упоминании имени боярина замялся, крякнул, потом, согнув крепкие ручищи, заявил:
— Вертфаст — человек толковый и мудрый. И нам достанется, а и вы не спасётесь — у него хватка! Со знанием всё делает... Уходите и про нас, людей бедных, молчите. А мы про вас... К нам сейчас должны прийти... Идите...
— Скажите куда — и мы уйдём, — после непродолжительного молчания решительно и очень, очень тихо ответила Ргея.
— Я их в сарайчике устрою. Коль найдут, скажем, что они в него с улицы влезли... Там городьба низко. И ход есть... А? — осторожно спросила у мужа поддавшаяся приливу сострадания женщина.
— Ну, ну! Пошёл, пошёл вон, кшыть! — раздражённо, а за одно и показывая власть, вскричал на своего сорванца мужичок. — Не знаю, не знаю... Уходите, уходите! — И сам, невероятно волнуясь и переживая, убрался в другую комнату.
— Пойдёмте, — рукой направила беглецов женщина. — Вот пыльник... Бери её на руки — я на вас наброшу... Ищут двоих — бабу и мужика, а так — не пойми что...
Как сказала, так и сделали: Ргея была подхвачена в охапку и вместе с Саросом укрыта накидкой... Кого там повела Ушана к сараю — с дороги понять нельзя было. Да и не смотрел никто.
— Сходите в дом Вертфаста, скажите всё бабке Кламении — жене его, но только ей одной! Она может нам помочь... Я думаю... Сходите?
— Ох, не знаю, — чуть не заплакала женщина, уже жалея о своей слабости.
— Сходите? Как не хочется помирать... в ярме жить! — Глаза молодицы заблестели в темноте ветхой, насквозь дырявой постройки.
— Как зовут?
— Ргея.
— Бабку ту как величать, к которой идти надо?
— Кламения. Баба Кламения... Но только ей одной!
— Тьфу, случай! Схожу... Сидите как мыши, а коли что — бегите. Про всё помалкивайте.
Сарос на них смотрел с высоты своего роста и жалел обеих. «Хорошие они», — думал он.
Когда дверь закрылась, он вдруг почувствовал, что всё это как бы не с ним происходит. Так долго он не скрывался никогда. Он спасает Ргею, прячется с нею... В этой роли ему быть не доводилось... Он вытянул меч и с силой саданул им по лежавшему на пыльном свету чурбаку. От чурбака с треском отлетела четверть и стукнулась в стену.
