— Зачем воевать этот суровый лес с его свирепыми обитателями? Веди лесных воинов на Рим, и они посадят тебя на трон.

Карлу пришлось выдержать жаркий напор испытующих глаз. Север молчал. Кое-кто за его спиной ухмылялся.

— А тебе-то зачем Рим? — строго спросил прославленный полководец. — Что тебе, варвару, с того, если я воссяду на трон цезарей?

— А что мне в этом лесу делать — с тобой воевать? — Карл выглядел очень достойно, и его смелое предложение более никому не казалось авантюрой.

— Отчего же ты думаешь, что я могу послушаться тебя? Неужели ты мнишь увидеть себя в моих легионах? — Север определённо подшучивал, усаживаясь между делом на поднесённый ему стульчик.

Карл стоял прямо, поведение собеседника его ничуть не тяготило. Гот подметил что, несмотря на колкий вопрос, римлянин вполне расположен к дальнейшему диалогу. Он оглядел чащу на диком берегу.

— Внуки не всегда помнят зло, сотворённое их дедами. Некогда враги — вдруг становятся друзьями. Будь мужествен и допусти мысль, что если ты людям за Бореем подаришь Рим, то вся земля за Бореем станет твоей союзницей. Нам, дикарям, многого и не нужно: ты станешь править себе во славу равно лучшим властителям, а люд лихой и благодарный будет служить тебе и довольствоваться малым... — ни разу не сморгнув, на одном дыхании выговорил Карл.

— Сказка хороша, и не ты первый мне её сказываешь — есть и у меня народ певучий... ха-ха. Но для твоего сведения, смельчак — варвары одним только своим присутствием во веки вечные опозорят Рим! — Север тем не менее не казался удручённым им же озвученным вероятием и обдумывал дерзостное предложение. Слова и порыв неизвестного воина, по правде, нравились ему.

— Рим себя уже давно опозорил, раздаривая своё имя за подобие протекции, — убеждал светлоокий незнакомец. — До Рима долгий путь. Люди не глупее зверя — научатся строю легионов. Дай лишь им почувствовать себя твоими бойцами, Север, и будешь под гром литавров превознесён до высот самой великой власти, которая только есть с этой стороны Света.

— Надо подумать над этим... А ты, хитрый лис, — обратился римлянин к Карлу, — призови сюда кого-нибудь из своих воинов и побудь пока при мне... Возвращаемся в Мёзию! — крикнул Север своим солдатам.

Паруса развернули, их наполнил ветер, флот вышел из Дравы в Истр. Сладкая мысль быть во главе большой империи разгоралась в душе неутомимого воина Севера...

— ...Если приходили раз и два, то придут ещё и ещё.

— Но покидать этот край мне не хочется... — Пётр и сомневался, и сожалел, и пытался своим великим умом прочувствовать развитие дальнейших событий вокруг Ас-града.

— Людей дела отпугнули от сего места, а будем ждать — превратимся раньше в немощных старцев. Что нынче творится там, — Иегуды указал на север — в сторону владений Лехрафса, — никто из нас уже и понятия не имеет.

— Но товар от меня ждут Амисос, Синопа, и в Амастриде ждут, и в Византии — к нему там привыкли. Ведь я кормлюсь с того, это был промысел и моего отца.

— Работы для хорошего торговца всегда хватит... — Иегуды был много спокойнее Петра. — Отец твой когда-то нашёл себе применения — найдёшь и ты.

— Хорошо тебе так говорить, Иегуды. Ведь стар я уже для перемен. И отец мой, начинавший торговать здесь, молодым тогда был.

— Не надо столько сомнений, — оборвал Иегуды. — Есть на западе Понта Эвксинского гавани удобные — пойдём туда. Там Истр, а по нему прямой ход в земли Рима... Хочешь — тебя с собой возьму! Помощником дела.

Петру не нравилось обращение с ним, как с равным. Он ответил, молодецких и пламенных вожделений не имея:

— Никуда я дальше Фанагории не пойду.

— Ну, ты не очень грусти. У всех у нас забота общая. А если надумаешь пойти дальше — до Тма-тархи — буду тебе попутчиком... Лишь дело последнее есть тут у меня... — хитрый Иегуды поиграл желваками на скулах.

В своих покоях на гостином дворе перс собрал давно знакомых ему людишек из мелких городских негоциантов. Не веря в бесследное исчезновение Ргеи, он, желая во что бы то ни стало заполучить её себе, решил прибегнуть к последнему самому действенному способу поиска: перс назначил большую награду за сведения о местонахождении пропажи.

Шпионы, получив солидную плату, наперегонки разбежались обшаривать все уголки русского города на предмет выявления красивой белокурой девушки по имени Ргея. Сам Иегуды в напряжённом ожидании остался у себя.

Торговка, приютившая бедняжку, одной из первых узнала об общегородских поисках. Деньги за информацию предлагались немалые. Баба долго думала, взвешивала, терзалась... В сомнениях явилась домой и выложила всё об уличной шумихе своей постоялице.

— А что ж ты одна пришла? Привела бы и перса, — зло припомнила дела давно минувших дней Ргея.

— Я и так виновата перед тобой, девка... Простила ль ты меня за то?

— Мне всё равно. Ничего у меня не сложилось... Не сумела я... Тебе хоть выгода была тогда?

— Посмотри на дом мой и ответь сама, много ль я навыгадывала!

— Что ж продешевила? — Ргея с холодным укором в глазах смотрела на хозяйку. Та жёстко отвечала:

— Какая под ними воля у нас? Вон ты — бывшая боярыня — ха, превратилась ныне в исхудалую, брошенную кошку!

Ргея вспыхнула ликом, но всё сказанное было правдой, и возразить бабе она не могла.

— Пойди к персу сама — хоть как-то устроишься. Не хуже, я думаю, чем у Вертфаста! — предложила та.

— Не хочу... Устала... Я ведь люблю, и уже никому не нужна.

— Тебе — кукле — более нечего делать в этой грязи! Сама всё обдумай, пока не нашли тебя. Ведь кто-то что-то видел обязательно... Что это ты бледная такая? Почему никому не нужна? — Торговка подсела к погасшей молодице поближе и с пристрастием стала рассматривать унылое лицо постоялицы.

— Понесла я... От Вертфаста... Муть внутри и тоска! — призналась Ргея.

— Тогда точно — никому... — со вздохом согласилась торговка. — Вот и всё, девка...

Девка бросилась на грудь опешившей бабе. Горький плач сотрясал Ргею. Она несчастными глазами изливала обильные слёзы, кривила горячечные уста и причитала:

— Пойду к Вертфасту в дом... Рожу... Уйду за долей своей лучшей... Где-то есть она... Я не для мученья живу... Мне нужен дом и угол в нём — чтоб я забилась в него, сидела там, лежала, уткнувшись, и никому ничего не была обязана... Что ж за горе — быть бабой?.. Иль умереть мне?

Торговка крепко держала её в объятиях и успокаивала, убаюкивала, как дитя... Ргея вдруг смолкла и заявила:

— Я пойду к Иегуды. С тобой — слышишь? Деньги с него возьмёшь.

Ргея, выйдя из дома, постаралась не выдать себя взору соседского постояльца: с ним судьбу свою она не связывала никак.

Опасаясь соглядатаев, охотившихся за наградой, две женщины пробирались закоулками к причалам. Раздумывали, куда направиться лучше: к дому обрусевшего грека, к Вертфасту?.. Решили идти на гостиный двор.

Перед воротами Ргея откинула с головы большой плат и пристроилась за спиной торговки. По широченному висячему крыльцу они вошли в огромное строение. В просторной прихожей — со столами, скамейками, гобеленами на стенах — устроились в уголке: Ргея села, а торговка встала рядом.

Их заприметили скоро. Ргею узнали, и весть о том собрала возле двух женщин всех постояльцев. Гостьи ни на кого не смотрели — ждали главного ловца.

Грубо распихивая зевак, он наконец появился. Высматривал, кто же выловил гордячку...

— Награду за неё мне дай! — преграждая путь к добыче, потребовала шустрая торговка. Иегуды посмотрел на Ргею — та была безразличной, вполне спокойной, даже усмехалась. Иегуды это понравилось. Он достал кошель и, не сводя довольных и надменных чёрных очей с прелестного создания, отсчитал мнимой пленительнице шесть золотых монет. Торговка принялась было сетовать, что две монетки малы, испещрены и стары, но перс напомнил — мол, награда была в пять золотых, а ей от щедрот выдано больше.