А у меня и Ивана появилась новая задача: по два раза за день производить облёт ветки железной дороги от Колпино до Малой Вишеры, нам нарезали участки: мой от Любани до Вишеры, его северный. Со мной каждый раз летает летнаб, на дороге идут активные восстановительные работы и разминирование, уже прошли пробные поезда по всей трассе между Ленинградом и Москвой. Но мы каждый день летаем, летнаб чего-то пишет, потом уезжает в отдел отчитываться, иногда приходится снижаться, чтобы он смог разглядеть только ему ведомое. Я с вопросами не лезу, ведь перед началом этих полётов с нас взяли дополнительные расписки по жуткой секретности этих полётов. Ну и фиг с ним, меньше знаешь – крепче спишь! Немцы сюда уже не залетают, за всё время облётов "железки" в небе немцев ни разу не видела, нас в этих полётах обязательно сопровождает пара Яков в высоте, но им времени хватает только с подвесными баками, им приходится кружить в высоте или качать "качели", скорости-то у нас разные. Представляю как они плюются, истребители ведь нервные и резкие, а тут ползай с нами, со скуки сдохнешь. Вообще, если бы не мои увеличенные баки, то могло дальности не хватить, у меня маршрут длиннее, вначале планировали, что я буду летать до Колпино, но потом мне оставили южный участок. Вообще, утром и вечером почти по три часа на маршруте довольно утомительно. Мне это почему-то напоминает бег кругами по стадиону, но приказали и мы летаем. Только пару дней из-за нелётной погоды не вылетали, метель…
Панкратов немного доработал обдув стёкол, не очень удобно, что двигатель воздушного охлаждения, если бы было водяное, было бы проще. Но главное, что теперь у нас даже в сильные морозы стёкла не запотевают, хотя в кабине теплее не стало, но в любом случае всё равно комфортнее открытой кабины Удвасика. Однажды какие-то придурки обстреляли нас с земли из пулемёта, не попали, но понервничать заставили. Вы думаете, я снизилась, чтобы показать наши звёзды? А вот и не угадали, сразу отвалила в сторону и набрала высоту. Кто сказал, что эти гаврики не начнут сначала стрелять? А уж потом возможно извинятся, когда звёзды на обломках разглядят. Но всё равно скучно, нас даже с пакетами не гоняют, световой день короткий, едва успеваем обернуться и садится приходится уже в темноте, да и вылетаем затемно.
Причина всей этой карусели над дорогой выяснилась под самый Новый год, в Ленинград приехал Сталин. Приехал на первом рейсе "Красной стрелы", этим рейсом официально начато регулярное сообщение между двух столиц. Если я правильно поняла, Сталин в Ленинград ехал в "Стреле", а его личный поезд шёл следом, потому что обратно он выехал на нём без шума и помпы. Но меня и Верочку этот приезд не особо интересовал, потому, что на этом поезде приехали гости к нам и это гораздо важнее, это я про Смирновых. Пришла в отдел, и в коридоре встретила Александра Феофановича, который сгрёб меня в охапку и расцеловал. Потом, не опуская на пол, отнёс в кабинет начальника, где передал в руки Иды, вернее плюхнул меня ей на колени, и мы минут пять радостно обнимались и целовались. Даже не подозревала, что так соскучилась. Пока комиссар остался в отделе, я усадила Иду в коляску и мы поехали к Верочке, которая накануне засопливила и я её не выпустила из дома. Наверно не нужно описывать, сколько было визга и даже слёз…
Сталин пробыл в Ленинграде два дня и в ночь на тридцать первое уехал в Москву, а вот Смирновы остались с нами встречать Новый год. Похоже, намечается традиция – встречать Новый год со Смирновыми. Комиссар рассказал, что из окружённой группировки сдались в плен уже больше семидесяти тысяч немцев и прочих европцев. Сейчас войска нашего и Северо-Западного фронтов уже вышли на рубежи городов Дно и Луга, а части КОР отрезали немцев от Финского залива. Но гораздо интереснее, что уже решено: после очистки от немцев котла, Северо-Западный фронт совместно с войсками расформированного, как выполнившего свою задачу, Ленинградского особого оборонительного района становится Карельским фронтом, которому мы передаём Свирский участок вместе с находящимися там войсками. ЛООР передаёт оборонительные позиции на Карельском перешейке, а Северный фронт передаёт участок к северу от Онежского озера. Свирская группа тоже переходит в состав Карельского фронта. То есть задача нового фронта будет противостоять финской армии, а северяне плотно займутся группировкой Дитля в Норвегии и на севере Финляндии. А вот нашему фронту свой участок передаёт Первый Прибалтийский от Финского залива до Псковского озера, то есть нам придётся воевать в Эстонии. Возможно, что нас переименуют в Третий Прибалтийский, но скорее оставят Ленинградским, на эту тему пока ничего не решено. По планам наш фронт и далее будет иметь морской фланг, то есть взаимодействовать с Балтфлотом, который нам передаёт почти все сухопутные силы расформированного КОР, но их планируется использовать для десантов на многочисленные острова Балтийского моря. Мне это любопытно, но не особенно интересно, хотя у нас в штабе это была наверно самая благодарная тема для разговоров. Ведь и правда непонятно, если блокада Ленинграда снята, то декларировавшиеся задачи нашего фронта выполнены, и что дальше – непонятно, то ли становиться тыловым Ленинградским округом, вернее возвращаться в Ленинград и принимать рубежи соприкосновения с финнами или двигаться на Запад, но тогда однозначное расформирование и раскидывание по другим фронтам. Но вот такое решение придумал Генеральный штаб, хорошо это или плохо? Как и в любом решении есть свои плюсы, есть и свои минусы… Хотя, такому маленькому винтику военной машины, как я, эти размышления не нужны, прикажут и пойду или полечу…
Не удержалась, спросила у комиссара, ведь наш отдел лучше знает местную специфику и районы, а его перекинут на Запад, выходит, создаваемому Карельскому фронту знакомиться с районом заново? Оказалось, что в нашей службе будет ротация, в частности, уже майор Красильников уйдёт на повышение на должность начальника оперативного отдела Карельского фронта, с ним же уйдёт часть наших людей, а нас усилят людьми из разведки Северо-Западного фронта. Решено, что политически очень показательно, если именно фронт, противостоявший при обороне Ленинграда, войдёт в Европу и Германию. Из этого разговора я поняла, что это был "толстый" намёк, что я могу уйти с Красильниковым, только вот все, кого я считаю нашими, остаются здесь и уходят в Эстонию и расставаться с Николаевым, Митричем и другими мне совсем не хочется. Да и финны как-то очень уж пассивно себя ведут, что у всех уже сложилось мнение, что Свирская группа – это почти спокойный тыл. Оставаться в тылу, когда война идёт совсем не хочется, хотя отлично понимаю, что лично для меня, если мы перебазируемся к Нарве, будут серьёзные проблемы с Верочкой и её устройством на новом месте. Конечно, я и раньше знала, что войска будут двигаться и эти сложности возникнут, не зря ведь говорят, что один переезд равен двум пожарам. Для лёгкого переезда нужно быть кочевником по крови, папа как-то рассказывал, что в Гражданскую у них в обозе служили два калмыка, и оба хорошо говорили по-русски, так они любое перебазирование называли словом "КОЧЕВАТЬ" и не испытывали никакого волнения по этому поводу, в отличие от всех остальных. Их предки веками кочевали по степи вслед за своими стадами, отарами и табунами, ставили и снимали свои юрты, и снимались легко и быстро, не цепляясь за конкретный кусок земли. Только мы-то не кочевники, у которых весь быт и жизнь заточены под постоянное движение, у нас корни оседлые и сниматься с насиженных мест для нас хуже каторги, мы корнями в землю врастаем. Верочка успешно отчиталась за полугодие своего заочного обучения, даже формально у неё сейчас каникулы, а как будет на новом месте? Тем более, что мы придём на территории, где больше года хозяйничали немцы, как там будет, никто сказать не может, тем более, что ещё даже не решено, где именно будет дислоцироваться штаб и наш отдел…
Комиссар с Идой насели на нас, чтобы сестричка поехала с ними в Москву. А комиссар мне припомнил мой оборот о том, что у нас с ним разный статус, дескать "кто он, а кто мы" и как это сочетается с моим комсомольским званием? Пришлось объяснять, что именно я имела в виду…
