Марина словно отпустило от напряжения, после этих слов. Она смело посмотрела ему в глаза, затем круто развернулась и вышла из его комнаты.

Когда она зашла к себе в спальню и прислонилась спиной к закрытой двери, ей стоило огромных сил, чтобы не разрыдаться в голос. Сначала она набрала воздуха для всхлипа, но потом, задержав дыхание, резко выдохнула и стукнулась головой о дверь. Боль, немного отрезвила ее, нахмурившись, она смотрела перед собой невидящим взглядом, инстинктивно сжимая и разжимая свои кулаки.

«Зачем, ты себя, пытаешься оправдать»? − Зазвучал внутри нее мерзкий голос. − «Для кого это нужно? Для кого? Неужели ты хочешь оправдаться перед самой собой? Зачем!? Зачем искать причины для убийства? Ведь все намного проще и очевиднее. Ты уже убийца! Ты, самая настоящая убийца! Один раз уже убила, второй раз будет легче…»

Когда она легла в постель, ей пришла в голову еще одна досадная мысль. Не появись Славка в ее жизни снова, кто знает, сколько бы она влекла свое жалкое существование с Антоном? Она вполне могла допустить, что никогда бы так и не решилась поменять свою жизнь и порвать с ним самостоятельно.

Она, целый вечер выглядывала в окно. Фонарь у подъезда не горел, и Марина злилась, что из− за этого, она не могла внимательно осматривать участок возле подъезда. На улице было очень темно и это могло помочь пропустить, хоть какое-то легко движение, за стеклом. Пришлось настоять, чтобы мать выключила свет, так как освещенные окна могли помешать наблюдать за пустынным квадратом под ее окнами.

Людмила Сергеевна немного заскучала и попыталась было включить телевизор, но рассерженный голос дочери, который донесся из− за занавесок, сразу пресек эту идею.

− Марина, это смешно, − сказала мать откуда-то из темноты.

− Да, до недавних пор я тоже так думала. − ответила Марина. − Пока не убедилась в обратном.

Она еще помнила тот случай, когда безрезультатно прождала Славку целый вечер. Конечно, потом, он ее достоверно уверял, что приходил к ней, но его перехватили прямо у ее подъезда, старые друзья. Как она не пыталась вытянуть у него, что за друзья и знает ли она их, большего она так и и не узнала. Этот инцидент остался неразрешенным и его ложь или правда, так и остались для Марины загадкой.

Облокотившись на подоконник, она стояла и смотрела, поворачивая голову, то в одну сторону, то в другую, пытаясь уловить любое движение на улице. Но, там было пустынно, будто все вымерли и нет ни одной живой души, которая бы смогла это опровергнуть.

«Он не придет», − тоскливо подумала Марина и закусила губу. − «Он не придет, потому что я его жду. Это такой закон подлости. Он всегда срабатывает там, когда ты наиболее уязвим в своих желаниях».

Славка обещал появиться в семь часов вечера. Было уже двенадцать минут восьмого, а в дверь так никто и не позвонил.

Марина чуть не плакала. Единственный резон, заставляющий ее держаться, это тщательно нанесенная косметика на лицо. Тушь, серые тени, розовая помада, тайком унесенная из материнской сумки, хотя мать, практически и не пользовалась ими.

Целых два раза пришлось умываться, прежде чем полученный результат удовлетворил Марину. Глаза, неизвестно каким образом, удалось выгодно подчеркнуть, отчего они теперь казались, просто огромными. А сколько вылилось злости на мелкую расческу, которая никак не хотела уложить тонкие мягкие волосы в крутую волну, что должна была спадать на щеку. В итоге, после нескольких безуспешных попыток, оставленные в покое волосы, легли в свое привычное положение.

И вот теперь, после такой напряженной подготовки к свиданию, Марина стояла у окна и чувствовала, как в душе, вслед за обидой, поднимается волна негодования, что ее красоту, с таким трудом наведенную и которую, она уже не сможет никогда повторить, останется без должного внимания со Славкиной стороны.

Она нетерпеливо покусывала, накрашенные губы и уже не знала, что ее больше волнует. То, что Славка не пришел или то, что он так и не увидит, какая она сегодня, ослепительно красивая.

Уже двадцать пять минут дежурства у окна и, она, готова простоять еще не меньше часа, но внезапно, ее упорность прервал телефонный звонок. Одним рывком она отдернула белую тюль и бросилась бежать к телефону, опережая свой участившийся пульс. Людмила Сергеевна тоже услышала звонок, но даже пошевелиться не успела, как Марина вихрем промчалась мимо нее.

− Осторожнее, − крикнула она, вдогонку дочери, и уже тише добавила. − Темно же.

Но дочь не слышала ее голоса, она уже схватила трубку и кричала в нее, будто на том конце провода могли ее не расслышать, хотя на самом деле она старалась перекричать звук своего бешеного пульса.

− Да… слушаю!

− Что орешь, как бешенная?

Все. Пульс остановился. Это была Анька.

− А… это ты, − вяло произнесла Марина, потом спохватилась и быстро произнесла. − Анька, дружочек, не занимай телефон. Славка задерживается, может позвонить.

− Он не позвонит, − сказала Анька.

− Нет, он сегодня обещал прийти, − упрямо заявила Марина. − Не наговаривай.

− И сколько ты уже ждешь? − добродушно спросила Анька.

− Совсем немного. Минут десять.

− Можешь не ждать. Я его сейчас видела.

− Где!?

− У себя, в подъезде.

− Что? − не поняла Марина.

− Да, да. У себя, в подъезде. Только что.

− А что он там делает? − опешила Марина.

− Вот и я тебе звоню, чтобы узнать.

− Нет, не может быть, − упрямилась Марина. − Ты ошиблась, скорее всего.

− Я, его белую башку, с другой, никогда не перепутаю.

Марина задумалась. Анька хорошо знала Славку, значит, ошибиться не могла. Несомненно, она видела его, только, вот вопрос. Что он там делал? Что он делал там, когда она его ждет, уже столько времени, здесь?

Анька тоже замолчала, предоставив Марине возможность собраться с мыслями. Она прекрасно понимала чувства своей подруги, но не разделяла ее патологической привязанности к белобрысому парню, который, по ее мнению, просто наплевательски к ней относился.

Людмила Сергеевна, обеспокоенная возникшей тишиной, включила свет и подошла к дочери. Марина зажмурила глаза и на ее щеки брызнули слезы, то ли от яркого света, то ли от нахлынувшей обиды. Она почувствовала руку матери, которая сжала ее пальцы и отчаянно затрясла головой, в знак того, что не может сейчас говорить. Когда мать вышла из комнаты, она открыла глаза, глубоко и судорожно вздохнула и сказала Аньке.

− Расскажи все подробно.

− Стоит?

− Анька, − чуть не плача воскликнула Марина, − не мучай меня, рассказывай.

− Значит так. Слушай. Мои сегодня ушли в ночную смену, причем оба, и я от такой радости решила покурить, − деловито начала рассказ Анька.

Марина тихонько вздохнула, вытерла слезы, но перебивать не стала. Она знала, что, когда у Анькиных родителей совпадают ночные смены, та всегда позволяла себе выкурить одну сигарету. В такие дни, Марина иногда ходила ночевать к подруге, и тогда они выкуривали больше, чем позволяли себе обычно.

− Вышла на свою площадку, прикурила, вдруг слышу, кто-то идет, − продолжала Анька. − Ну, все, думаю, придется тушить, а то настучат родителям. Смотрю в пролет, прежде чем выкинуть сигарету, и вижу две головы. Славкину, я сразу узнала, и решила, что за ним, второй головой идешь ты.

− Ага, − поддакнула Марина, чтобы Анька не останавливалась.

− Стою, значит, курю дальше…

− Мы собирались к тебе, если бы кто-то сдержал обещание и зашел за мной, − обиженно перебила вдруг Марина. − И что, он пришел к тебе? Он же адреса даже не знает.

− Вот тут и начинается интересное. На четвертом этаже они остановились, и я слышу, как ключами открывается дверь.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.