Первое время Малкольм занимал себя тем, что знакомился с новым миром, который с каждым днем все меньше и меньше казался чуждым и опасным. Некоторые растения были подозрительно похожи на земные, но большая часть лишь отдаленно напоминали их. И то — с натяжкой. Деревья мало походили на привычные, а ведь после Портленда его сложно чем-то удивить. Они выделялись формой, цветом и внешним видом, если это так можно назвать. Порой странно было видеть среди стен из зеленых крон лиловые или темно-буро-красные пятна. Парочка деревьев вообще имели по три-четыре ствола. Зато дикие животные оказались родными. Те же олени, волки, лисы и прочие. С насекомыми дела обстояли иначе. Этих мелких тварей было бесчисленное множества и они мало походили не то что на земные, они даже друг от друга отличались. Особенно недоверие и страх внушала всякая ползающая живность. Совершенно непонятно, кто из них опаснее, а кто безобиден. На всякий случай Томас избавлялся от всех с одинаковой жестокость. Не хотелось бы глупо помереть от неизвестной болезни или яда.

Ночью небо тоже радовало глаз мириадами звезд. На первый взгляд казалось, что их куда больше, чем на Земле, и горели заметно ярче. Или просто Малкольм давно не смотрел на ночное небо? Он долго и тщательно пытался отыскать знакомые созвездия, но быстро понял — идея так себе. Проще придумать новые, вон сколько простора для фантазии.

Но все же одно внушительное отличие было — две луны. Вокруг этой планеты вращался один бледный диск, а другой слегка красноватый. Или может это так казалось? Они встречались друг с другом раз в несколько дней. Иногда днем, иногда — глубокой ночью.

«Как сильно эти луны влияют на мир? — задумался Малкольм. — Есть ли здесь моря, океаны? И какие они — такие же огромные или нет?»

Столько вопросов оседало в голове, и все — без ответа.

Вторую половину пути Томас откровенно скучал. Несмотря на то, что орки сами разрешили ему идти рядом с телегой, без кандалов на руках и ногах, все равно это не особо помогало убить время. Но плюсы, определенно, были. Один из них — свобода, никакой больше тесноты с утра до вечера. Все его тело радовалось свободе. К тому же, наконец-то можно было размять затекшие ноги. Из-за невозможно вытянуть их жутко разболелись суставы. Они ныли весь день напролет, пока Малкольму не удавалось немного походить или как-то так сесть, чтобы ненадолго снять с них нагрузку. Он бы никогда не подумал, что такая маленькая мелочь может так сильно выводить из себя.

Второй плюс, самый главный: думалось лучше. Пока Томас сидел в клетке, в голову постоянно лезли мрачные, угнетающие мысли. Он чувствовал себя загнанным животным, которого везут на убой. Когда же он шел рядом с телегой, наружу прорывались жалкие остатки достоинства. Уже не настолько жалким выглядел в собственных глазах. Даже иногда тренировался прямо на ходу. Поначалу орки посмеивались над ним, а потом просто махнули на него рукой. Привыкли.

Но не только это заботило Малкольма. Он все еще надеялся повстречать человека, который помог бы ему освоиться в этом мире. Это для начала, потом уже можно будет попробовать найти способ вернуться домой. Сейчас просто бесполезно что-то делать, пока нет ни знаний языка, ни понимания того, как устроен мир. И кто в нем какое положение занимает. Наверное, именно это волновало Тома больше всего: какое он сейчас занимает положение в этом мире. На самом ли он дне? Или есть еще хуже? Что может быть хуже рабства?

«Смерть», — услужливо подсказал внутренний голос.

После этого Томас еще долго не возвращался к размышления о своей участи. Не хотелось портить себе настроение. Не хотелось думать о плохом. Он всячески избегал мыслей об этом. И будет избегать до последнего.

В их предпоследний день путешествия, ближе к вечеру, на горизонте замаячил призрачным силуэтом город. Томас несказанно обрадовался этому. Но в то же время внутри стала нарастать тревога, от которой на душе становилось неспокойно. Той же ночью ему приснился кошмар, в котором его купил тот эльф со шрамом. Никогда в жизни ему не снились настолько извращенные сны, а тут фантазия прямо разыгралась. Малкольму впервые было так мерзко. Зато, проснувшись, он вдруг осознал, что есть все-таки кое-что похуже смерти и что очень скоро его судьба будет решена. Ни жребием, ни его собственным выбором, ни даже Божьей волей, а всего лишь тем, чей кошелек окажется туже и кому он приглянется больше.

Это было первое утро в жизни Томаса, которое он начал с молитвы.

* * *

— Ты слышал новость? — тихо спросил Даггарт, орк с пожелтевшими клыками и короткой седой бородой. Он сидел в мягком кресле, рядом со столом с короткими ножками, на котором лежала подробная карта Архейма и всего королевства. Очень редкая вещь. Сейчас ее уже нигде не достать.

— Какую из?.. — осторожно уточнил Вэон, присаживаясь. Не зря же они отложили разговор и пришли сюда, в комнату, защищенную магической печатью, чтобы продолжить разговор.

— Про горного великана.

— Пока только слухи.

— Можешь отзывать своих ищеек, — махнул рукой Даггарт.

— Почему? — удивленно вскинул бровь Вэон.

— Совет Четырех сегодня вызывал меня к себе. К сожалению, не ради хороших новостей. Хотя они ее преподносили именно, как божественную благодать наших горячо любимых Урланов. Короче, горный великан будет на игрищах. Да, ты правильно понял, на этих игрищах. И нам нужно выставить против него четырех мирадонов. Четырех! — взорвался Даггарт. — Целых четырех мирадонов!

— Для нас непозволительная роскошь потерять стольких сразу, — мрачно процедил Вэон. Каждого из них он лично тренировал, давая понять, каково это — сражаться против настоящего мирадона, который посвятил много лет своей жизни арене. И каждый из них стоил двух, а то и трех воинов. Не то что мирадоны Сахжара, которые чаще других погибали на игрищах.

— Им на это плевать. Они хотят только зрелища.

— И крови.

Даггарт бросил короткий взгляд на карту, сказал устало:

— У кого-то явно клык на меня. Никто из Коллегии не знал, что их приручитель отправился ловить горного великана. Из моих доверенных. Твои, наверное, тоже ничего конкретного не скажут.

— Не знаю, — пожал плечами Вэон. — Я на всякий случай поспрашиваю, вдруг что-нибудь узнаю.

— Попробуй. Я должен знать, действовал ли он в обход Коллегии или по ее прямому приказу.

— Хорошо.

На секунду повисла безмолвная тишина. Ни один звук извне не проникал внутрь, как и ни один не покидал комнату. Печать еще ни разу не подводила. Не зря сам архимаг ее нанес.

— Куда, кстати, делся Рейнар? — вдруг спросил Даггарт. — Я на днях был в Коллегии, там какой-то самодовольный эльф временно за него.

— Рейнар же отправился на раскопки каких-то древних руин моего народа, — задумчиво проговорил Вэон. — Не так давно.

— Да?

— Ну да. Он перед отъездом забегал, хотел попрощаться, но тебя тогда не было.

— И почему я об этом не знаю? — недовольно пробубнил Даггарт.

— Забыл, — честно признался Вэон. — Тебя же не было несколько дней. Вот как-то и выветрилось из головы.

— Без него в Коллегии творится черти что. Они сейчас все озабочены каким-то темным колдуном.

— Что-то слышал об этом, но не вникал. Так что будем делать с огром? Ты же не собираешься пожертвовать четырьмя мироданами ради счастья советников?

— Ни за что! — отрезал Даггарт. — Я воспользуюсь своим правом выкупить четырех рабов по своей цене. Без торгов и очереди. Совет Четырех сам наделил меня этой властью. Они на все готовы ради игрищ, иначе бы не назначили меня на эту проклятую должность.

Вэон сказал недовольно:

— Надо было не соглашаться. Так и знал, что это обернется геморроем.

— Помню-помню, — улыбнулся Даггарт. — Ничего, прорвемся! И не из такого дерьма выбирались. Видят Урланы, мы еще им покажем.

— Тогда я завтра или послезавтра поеду на рынок рабов, присмотрю что-нибудь для нас.

— Можешь дать не присматриваться. Нам просто нужно мясо, они все равно не выживут.