— У тебя что-то в глазу? — недоуменно уточняет Мейсон спустя какое-то время, и Лиам расстроенно вздыхает. Они прямо настоящие друзья, которым не нужны слова, чтобы понять друг друга.

— Только разочарование, которое я чувствую к тебе, — объясняет Лиам, и Мейсон понимающе кивает. — Оно ослепляет меня. В любом случае, ребята, вы можете оставить меня и придурка одних на минутку? Мне нужно выпытать у него злобные планы, а он не станет говорить перед вами.

— У меня даже нет…

— Я только что сказал, что ты не станешь говорить перед ними. Ты заткнешься, мудак?

Сейчас одиннадцать утра, и Лиам уже очень устал от этого дня. В конце концов, не каждый день может быть его счастливым днем. И его живот крайне благодарен за это.

— Ладно, тогда мы пойдем в парк, — медленно соглашается Мейсон, даже не начиная по-настоящему вставать и не выпуская ложку, которую держит со всей силой. Лиам бы указал ему, что он не может выносить ее из кафе, но у него сейчас нет настроения спасать своего предательского лучшего друга от тюрьмы. — Увидимся позже. И под этим, — глаза Мейсона внезапно переключаются на Тео, и на его лице появляется предостерегающее выражение, — я подразумеваю — увидимся позже. Невредимыми. И не заколотыми. Все за этим столом это поняли? Хорошо, тогда мы пойдем. — На этот раз он и правда встает, и Кори делает то же самое, но они все еще сердито смотрят на Тео. Лиам планировал злиться на Мейсона еще как минимум один день, чтобы он купил ему бесплатную пиццу и мороженое и делал все те милые вещи, которые Мейсон делает, когда хочет получить прощение за свой фетиш сплетницы, но он не может отрицать, что сейчас он практически тронут тем, как друг его защищает. — Я, наверное, позвоню Скотту по дороге, просто чтобы дать ему знать, что мы все делаем и где. Скотту, знаешь. Альфе. Очень сильному, готовому нас защищать альфе. Истинному альфе.

— Это было бы более устрашающе, если бы ты не сделал акцент на «Истинном», — комментирует Тео, как будто кто-то спрашивал его мнение. Кем он себя возомнил — экспертом в угрозах, расстановке акцентов и все в таком духе? — В смысле, нормальный альфа — это довольно пугающе. Истинный альфа? Это всего лишь значит, что он никогда никого не убивал.

— Эй, не смей пытаться учить моего лучшего друга, как угрожать людям, ясно? — раздраженно рявкает Лиам, и Мейсон бросает на него благодарный взгляд. Черт, теперь он думает, что у них все хорошо. И больше никакой бесплатной пиццы.

Тео ухмыляется, не впечатлившись.

— Ну, кто-то же должен, и чертовски ясно, что не ты: последнее, что я помню, — как ты угрожал мне лампой.

— Отстань ты уже от чертовой лампы, ради бога! Я мог бы убить тебя с помощью нее кучей способов — просто кучей. А теперь — почему ты здесь?

Тео не отвечает, красноречиво взглянув на Мейсона и Кори.

— Мы пойдем, — быстро говорит Мейсон и потом уходит, фактически украв ложку.

Кори задерживается только для того, чтобы обойти стол и остановиться прямо перед Тео.

— Я ослеплю тебя этой палочкой, — очень спокойно говорит он и затем тоже уходит.

Лиам моргает.

— Я не думаю, что он имел в виду, если ты навредишь мне. Похоже, он просто действительно хочет кого-нибудь ослепить. Тебе стоит быть осторожным.

— Оу, ты беспокоишься обо мне, волчонок?

Лиам не помнит, чтобы он приглашал Тео сесть рядом с ним, но тот все равно уже занял место Мейсона напротив него и, похоже, доволен этим, весь такой насмешливый и радостный. Он ужасно странный — Кори, наверное, в любую секунду может выпрыгнуть из-за куста и пырнуть его в глаз, почему у него такое хорошее настроение?

— Только о твоих глазах, это не имеет к тебе никакого отношения, — пожимает плечами Лиам. Он бы совсем не возражал против выкалывания глаз Тео, если бы его ресницы не были такими длинными и симпатичными, а его радужки — такими зелеными и голубыми одновременно. Он смотрел все части «Пилы», так что он бы справился с этим, если бы захотел. — Если бы я мог перенести их на чье-то другое лицо, я бы это сделал, — честно добавляет он. Он бы спас его глаза и его задницу, и все — Кори может делать с остальным все, что хочет. Он все равно это заслужил, в то время как он определенно не заслужил выглядеть, как сейчас.

— Что?

Посмотрите, он даже не умный. Лиам ненавидит, когда удача награждает не стоящие того умы незаслуженной красотой.

— Итак, зачем ты здесь? — спрашивает он, игнорируя вопрос Тео. Они в очень людном и освещенном месте, он ни за что не попытается снова заколоть его здесь. И если он думает, что Лиам опять пойдет куда-нибудь за ним только потому, что на нем футболка, подходящая по цвету к глазам, то он ошибается. Если бы это был такой же оттенок голубого — может быть, но его футболка намного темнее. Он, должно быть, дальтоник или что-то в этом роде.

Тео пожимает плечами, рассеянно играя с лепестками цветов в центре стола.

— Ну, ты мне кое-что пообещал.

О, это что-то новенькое.

— Извини? — Если он хочет диетическую колу или что-то подобное, Лиам будет вне себя от злости, он клянется.

— Что ты укусишь меня, если еще когда-нибудь меня увидишь? — провокационно улыбается Тео. — Я прямо здесь.

Лиам озадаченно хмурится. Это что, обратная психология? Он хочет, чтобы Лиам поверил, что он хочет быть укушенным, чтобы Лиам этого не сделал? Или он мазохист и на самом деле жаждет боли? Или… о, подождите, теперь он понял.

— Я не альфа, я не могу обращать людей, — уточняет Лиам. Тео все равно ужасный охотник, и Лиам даже не удивлен, что он втайне хочет стать оборотнем. Кто вообще тренировал его, серьезно?

— Да, я знаю, что не можешь, — спокойно отвечает Тео. — Хотя я не против, если ты попробуешь.

Лиам моргает, опешив. Что он… почему он сейчас так ухмыляется? Что это за намекающий взгляд? И почему он внезапно начал пахнуть так странно, как будто… охренеть, этот мудак флиртует с ним!

Осознание заставляет Лиама недоверчиво задохнуться, и возмущение наполняет его, словно вышедшая из берегов река. Сначала удар ножом, а теперь это?

— Черт, да кем ты себя возомнил, а? — раздраженно рявкает он. — Если я тебя укушу — на самом деле когда я тебя укушу, если продолжишь себя так вести, — это не будет смешно или сексуально. — Лиам сглатывает и прочищает голову. Сложно представить что-то, включающее Тео и не являющееся сексуальным. — Это будет больно, кроваво, и чудовищно, и… — Лиам пытается вспомнить худшие пытки в «Пиле», чтобы использовать их против Тео, но его мозг сейчас работает крайне медленно и все, о чем он думает, — это лампа в его подвале. Не говори «лампа», Лиам, не говори это! — И… и я сломаю тебе шею клыками, и буду наслаждаться этим, и…

— Конечно, будешь.

— И кости в твоей шее треснут, так что перестань ухмыляться! — Если бы он мог крикнуть и зарычать, как ему хочется, Тео впечатлился бы сильнее и не выглядел бы до сих пор таким флиртующим, Лиам в этом уверен. Но Мейсон уже украл из кафе ложку — официанты не должны поймать его выкрикивающим угрозы людям, особенно Тео: он похож на идеальную жертву — с его голубыми глазами, его синей футболкой и всеми его злобными планами, глубоко похороненными под его отчетливыми мускулами. — И тогда ты умрешь, а мои глаза даже не станут голубыми, потому что ты совсем не невинный.

— Они уже голубые, — говорит Тео, и Лиам хмурится.

— Что?

— Твои глаза, — поясняет Тео. Он и раньше смотрел в них, но теперь Лиам чувствует, что он смотрит в них еще сильнее. Не смей сейчас краснеть. — Они голубые. В смысле, очень.

— Да, я знаю, — подтверждает он, потому что разумеется, так оно и есть. — А еще они симпатичные. Я имею в виду, ты так вчера сказал. — Лиам прочищает горло, исчезая под столом, чтобы набрать молекул кислорода, в которых он отчаянно нуждается. — Но я говорю не о моих основных глазах, а о других. О сверхъестественных.

— А что с ними?

Когда Лиам снова садится прямо, Тео выглядит озадаченным.

— Ну, как ты явно уже знаешь, они могут быть золотыми, красными или…