Тео ухмыляется:
— Я думал, ты был суперзлодеем?
— Суперзлодеи — непонятые и сложные. — Разве этот парень не смотрит телевизор? Почему Лиам вообще должен объяснять ему все это? — Вы, охотники, с другой стороны, — просто обычные злодеи, плохие и совсем не супер. Вам всем просто нужно оправдание, чтобы убивать кого-то больше, чем животное. И я никогда ни на кого не нападал, кстати, поэтому можешь засунуть свои нападения горных львов прямо себе…
— Пока что.
Лиам моргает.
— Что?
— Ты ни на кого не нападал пока что, — подчеркивает Тео, и Лиам закатывает глаза, моментально поняв, к чему он ведет. Так раздражающе. Да, давайте поговорим о том, насколько он опасный, потому что он может в какой-то момент своей жизни на кого-то напасть, в то время как парень, который буквально только что ударил его ножом сразу после того, как представился, стоит здесь и осуждает его, как будто он цивилизованный и уравновешенный человек. — Подожди до следующего полнолуния, или до следующего после него, или до следующего. Ты не выглядишь мастером контроля.
— Я полностью все контролирую, — рычит Лиам сквозь стиснутые зубы. Он так хочет откусить ему нос. — У тебя же до сих пор есть голова, правда? А у меня есть мантра на тот случай, когда я теря…
— Мне плевать. Ты по-прежнему опасен, и я по-прежнему собираюсь убить тебя, — холодно обрывает его Тео. Его сердце даже не заикается, потому что он именно такой безумец.
Лиам недоверчиво фыркает.
— Умоляю тебя, ты даже не умеешь пользоваться кинжалом. Ты бы не смог убить меня, даже если бы я уже был мертв.
Тео пожимает плечами с неприятно снисходительной улыбкой на губах. Лиам никогда за всю жизнь не хотел ударить кого-то так сильно.
— Что бы ты ни сказал, волчонок, моя точка зрения такова: если ты не убьешь меня прямо сейчас, чего ты не сделаешь, потому что ты бета Скотта МакКолла, я в конце концов верну мой кинжал и всажу его тебе прямо между гла…
Лиам бьет его головой, и в этот раз у Тео хватает порядочности сделать что-то вежливое и потерять сознание.
========== Часть 2 ==========
— Хей, Скотт! Это Лиам, да, привет, нет, нет, не волнуйся, мне ничего не нужно, все в порядке, конечно. У нас все замечательно. Ну, как дела в колледже? Хорошо, хорошо. Слушай, говоря гипотетически, если бы у меня в подвале был бессознательный охотник, который хочет убить меня, что мне стоило бы с ним сделать? Нет, нет, я сказал «гипотетически», я просто пишу заметки и рекомендации для возможных сценариев, у меня на самом деле нет… о, ладно, я понял. Тогда я буду звонить тебе только в случае реальных сценариев, конечно. Да нет, все нормально, это было гипотетически, клянусь. Значит, мне не стоит убивать его, да? Гипотетически? Даже если он мудак и пырнул меня ножом три ра… нет, нет, это все еще гипотетически, я просто составляю очень подробный сценарий. Все в моей голове, да. Хорошо. Почему я беспокоюсь о том, что делать в случае, если это произойдет? Верно, я просто подожду, пока это действительно произойдет, и буду реагировать совершенно неподготовленно, как мы всегда делаем, потому что это же так хорошо сработало в прошлом. Нет, я не злюсь. Ладно, конечно, иди, занимайся своими делами. Да, да, совершенно не злюсь, обещаю. Так даже лучше: чем раньше ты узнаешь, кто твои настоящие друзья, тем лучше. Ладно, я позвоню тебе позже. Пока, Скотт.
*
Это было так бесполезно. Лиам собирается однажды стать омегой, и к черту всю чушь о том, что одиноким волкам тяжело живется. В чем смысл альфы, если он больше беспокоится о собственном образовании, чем о помощи своему первому укушенному бете с гипотетическим охотником, который на самом деле полностью реален и прямо сейчас привязан к стулу перед ним? Прошло уже двадцать минут, а этот мудак до сих пор спит, он такой драматичный. Лиама ударили ножом, и он даже не подумал вздремнуть. На лбу Тео набухает большая шишка, единственная цель которой — заставить Лиама почувствовать себя виноватым, и эта цель уже провалена, поскольку Лиам хочет только того, чтобы она продолжала расти и расти, пока шея Тео не сломается под ее весом. Это пойдет ему на пользу. У него не получится закалывать людей со сломанной шеей, не так ли.
— Просыпайся, — приказывает он, сердито глядя на опущенные веки Тео.
Он не просыпается. Лиам фокусируется на его дыхании, которое звучит нормально, так же, как и его сердцебиение, а потом снова начинает на него смотреть. Он ведет себя слишком драматично — Лиам не удивится, если он ждет, что поцелуй истинной любви вернет его к жизни, он готов поспорить, что все именно так. Но Лиам не может ждать вечность — никто не будет целовать Тео, пока он привязан в его подвале.
Лиам продолжает таращиться на него, потому что он хочет, чтобы его злобный взгляд был первым, что Тео увидит, когда наконец-то перестанет так остро реагировать, но телефон, завибрировавший у него в кармане, прерывает и пугает его.
На телефон он таращится не менее свирепо, пока не замечает, кто это. Ой, да, он забыл, что чуть раньше написал Мейсону — прямо перед тем, как притащить тело Тео домой. Миссис Дженкинс определенно его видела, кстати говоря, но не моргнула и глазом, и это сильно оскорбило Лиама, потому что черт возьми, неужели она о нем настолько низкого мнения, что ожидает от него похищения людей? Мистер Робинс тоже его видел, если быть честным, но он не считается, потому что Лиам всегда бесплатно косит у него траву, так что он может убить перед ним целую семью и все равно останется «милым мальчиком».
Получено: «Лиам, помнишь, как ты заверил Скотта, что позаботишься обо всем и будешь ответственным в его отсутствие? Как в это вписывается отправленная тобой фотография, на которой ты держишь кинжал над мертвым парнем в темном переулке?»
Лиам фыркает. Почему сегодня все такие драматичные?
Пора сделать еще одно селфи.
Он держит телефон перед собой и немного наклоняет, чтобы вместить в кадр привязанного к стулу Тео, а затем улыбается в камеру, потому что он всегда ужасно получается на фотографиях, когда не улыбается. Он пишет «он жив» и отправляет фотографию Мейсону.
Получено: «Пожалуйста, скажи мне, что ему нравится пожестче и ты не похитил этого очень горячего парня».
Лиам закатывает глаза, потому что разумеется, Мейсон бы обязательно сказал что-нибудь о том, что Тео горячий. Он не может по-настоящему винить его, поскольку у Мейсона всегда была слабость к симпатичным глазам, а глаза Тео — самая красивая вещь, которую Лиам видел в своей жизни, такие большие, голубые и озадаченные, когда они смотрят на него с экрана его телефона. Лиам замирает, уставившись на фотографию, которую он отправил Мейсону и на которой глаза Тео совершенно недвусмысленно открыты.
— Ты только что сделал селфи со мной?
А вот и он, разумеется. Лиам таращился на него последние двадцать минут, но Тео решил проснуться именно в те пять секунд, когда не должен был. Отличная шутка.
Лиам для верности еще раз сердито смотрит на Тео, пытаясь придумать правдоподобное объяснение, почему то, что он только что сделал, было не селфи. К счастью, Тео внезапно опускает глаза на свои запястья и особенно на веревку, крепко обвязанную вокруг них, и отвлекается.
— Что это? — бормочет он, провалив попытку поднять руки с подлокотников кресла. Он хмурится и переводит взгляд на Лиама. — Меня похитили?
Лиам кивает.
— Определенно.
— Серьезно. Ты похитил меня, — повторяет он, и Лиам уверен, что ты не должен так скептически относиться к способностям своего собеседника к похищению, когда ты буквально привязан к стулу в его подвале. Это похищение где-то уровня профи, и Лиам провернул все это самостоятельно и без предварительного замысла. Он мог бы похитить Папу Римского, если бы ему это действительно поручили.
— В целях самообороны, — на всякий случай уточняет он, потому он здесь по-прежнему хороший парень, он только похищает людей, а не тычет в них ножом. Папа Римский может вздохнуть с облегчением.
