— Похищения в целях самообороны не бывает, — педантично замечает Тео.

— Скажи это стулу, к которому ты привязан, — ухмыляется Лиам.

Получай, мудак.

Тео даже не моргает.

— Я не разговариваю со стульями.

— Значит, ты со стульями не разговариваешь, но я должен спасать собаку, которая даже не существует, как удобно, — фыркает он, и Тео на секунду начинает пахнуть озадаченностью, но потом встряхивает головой.

— Неважно, итак, ты похитил меня, ладно. Что теперь? — Он выжидающе приподнимает брови, как будто Лиам пригласил его на вечеринку и теперь должен его развлекать. Лиам уверен, что похищения работают не так. — У тебя вообще есть план или?..

— У меня есть план, — моментально лжет Лиам, потому что он хотел бы иметь план.

Затем, когда он смотрит на Тео, который пялится на него, он вдруг вспоминает тот фильм ужасов, где парень похищал горячих людей и отрезал им лица, чтобы использовать их в качестве масок. У Лиама уже есть лицо, и он бы не чувствовал себя комфортно, надев лицо Тео, но воспоминание было пугающе ярким.

— Я жду. — Тео до сих пор пялится на него и снова выглядит скучающим. Лиам совершенно не собирается носить его лицо, никогда. Он бы возненавидел постоянно ходить везде, напоминая самодовольного засранца.

— Я не собираюсь рассказывать план тебе, мудак, — фыркает он. — Ты пытался убить меня.

— Я преуспел, — пожимает плечами Тео, и его сердце не пропускает удар, когда он это говорит.

Лиам хмурится.

— Что?

— Я убил тебя, — твердо произносит он, и его сердце опять подтверждает, что он говорит правду.

Он убил его. Тео убил его, и это значит, что Лиам мертв, потому что именно это происходит, когда тебя убивают, — ты умираешь. Черт возьми. Он мертв. Он умер и даже не заметил, прямо как это всегда случается в драматических фильмах. Это был его счастливый день, и он умер. Его жизнь отстой, поэтому день, когда он умер, был его счастливым днем, вот что произошло. Лиам теперь так зол. Мейсон в свои счастливые дни всегда находит деньги на земле, а вот что нашел Лиам — смерть. К черту это. И как будто того, что он мертв, недостаточно, мудак, который убил его, все еще продолжает говорить:

— Видишь, ты до сих пор не полностью исцелился из-за особого вида волчьего аконита, которым был пропитан мой нож.

Лиам приподнимает свою футболку ровно настолько, чтобы открыть по-прежнему видимый порез на своем животе. Он едва заметен, почти что царапина, но он все еще есть, хотя не должен быть, потому что прошло уже двадцать минут.

— Это редкий вид — ты его сначала не замечаешь, потому что эффекты намного медленнее, но он все такой же смертельный, — беззаботным голосом продолжает Тео, пока Лиам в ужасе таращится на свою рану. — А теперь можешь освободить меня, чтобы я не застрял здесь с твоим телом?

Лиам задыхается от шока, после чего направляет свое негодование на Тео:

— Боже мой, мудак, ты отравил меня! Я поверить не мо… волчий аконит! Это читерство, чертов трус!

— Это не читерство, это проявление ума. Ты и твои друзья — вот кто читеры, с суперсилой, когтями и… Ты падаешь в обморок?

Лиам чувствует, что очень даже падает.

— Ничего подобного, — лжет он. Его зрение притупляется, и он неожиданно очень остро понимает, что в его теле что-то не так. — Я прекрасно себя чувствую. Это просто внушение. Я был в порядке, пока ты не сказал, что использовал волчий аконит. Это называется внушение.

— Это называется волчий аконит, корень очень специфического растения, смертельного для твоего вида, — отвечает Тео, и Лиам рычит.

— Заткнись, мудак! Я надену твое лицо, как карнавальную маску! — Тео кажется больше озадаченным, чем напуганным, но у Лиама нет на это времени. Ему нужно немедленно вывести яд из организма. — Хватит отвлекать меня, как мне от этого избавиться? Мне выжечь его? Я выжгу его, да, я так и сделаю. А ты жди здесь — я подожгу тебе волосы после того, как закончу.

*

Лиама ударили ножом три раза подряд, и каким-то образом это все равно был не самый болезненный момент за весь день, потому что он только что буквально выжег свои раны чертовой зажигалкой. Он мог бы пойти к Дитону, у которого наверняка есть огнемет, но ему не понравилась идея оставить Тео здесь одного без охраны, как и идея объяснять Дитону, что именно произошло, чтобы через пять минут ему позвонил крайне обеспокоенный Скотт. А еще ему не понравилась идея об использовании на нем огнемета, если честно.

Теперь он настолько свирепо смотрит на Тео, что отчасти ожидает, что тот растает под его горящим взглядом, но он просто таращится на него в ответ — практически расслабленно.

— Ты пропустил одну, — говорит он спустя какое-то время, и Лиам хмурится. Во что он сейчас играет?

— Что?

— Маленькая царапина на левом предплечье. — Тео кивает на нее головой. — Она тоже заражена.

Лиам опускает глаза и моментально замечает ее. Она не болит и едва заметна, но все равно не исцеляется.

— О. Да. Спасибо, наверное.

Он разбирается и с ней тоже, а Тео в это время незаинтересованно пожимает плечами.

— Я просто сказал тебе, чтобы ты не поджег мои волосы.

Лиам фыркает.

— Я не собирался действительно поджигать твои волосы, идиот. Мне нравятся твои волосы, — признается он, потому что боль делает его честным.

Тео ухмыляется:

— Спасибо, мне тоже.

— Спасибо, — довольно улыбается Лиам.

— За что, мы говорим о моих волосах.

Лиам хмурится, и его переполняет возмущение.

— Погоди, что? Я думал, что ты сделал мне ответный комплимент. Ты такой засранец, чувак.

— Я бы не стал делать комплимент твоим волосам — твои волосы нелепые, — отвечает Тео. Он хочет, чтобы Лиам поджег его, другого объяснения нет. Он гадает, сколько уйдет времени, чтобы сжечь его дотла, используя только зажигалку. — Они выглядят так, словно на твоей голове что-то взорвалось.

— Ты издеваешься надо мной? Давай посмотрим, как твои волосы будут выглядеть после того, как тебя несколько раз пырнут ножом.

— Ты не можешь винить во всех проблемах в своей жизни тот факт, что я пырнул тебя ножом, знаешь ли. — Тео закатывает глаза. Ну да, насколько, должно быть, трудная у него жизнь — с его идеальными волосами и его идеальным животом, никогда не знавшим ножа. — Я не трогал твои волосы и не трогал твоего парикмахера. Я не трогал твои оценки и…

— Мои оценки в порядке, — огрызается Лиам, потому что математика все равно не особо важна.

— Я не трогал твою метлу, но мы все еще дышим здесь скорее пылью, а не кислородом, верно? Я не тро…

— Да пошел ты, — рявкает Лиам. Это просто смешно. Он не может контролировать то, чем его волосы занимаются на его голове в свободное время, и он не обязан оправдываться перед этим парнем, который наверняка заключил сделку с дьяволом, чтобы сделать свой внешний вид настолько идеальным и порядочным. — Твои волосы все равно не такие уж крутые. — Лиам насмешливо пожимает плечами, подходя ближе к своему пленнику. Хороший Лиам сделал свой ход. Теперь пришло время мести. — Особенно, — медленно добавляет он, после чего его руки смертоносно устремляются к голове Тео. Тот извивается и пытается убежать, издавая забавные звуки, переходящие от злости к мольбам, но Лиам беспощаден и продолжает взъерошивать его волосы, пока они тоже не начинают выглядеть так, словно на его голове что-то взорвалось. — Сейчас, — удовлетворенно заключает Лиам, убирая руки и любуясь своей работой.

Тео метает глазами кинжалы, но вскоре удовлетворение Лиама начинает трещать по швам: ну почему теперь он выглядит еще более горячим — с беспорядочными и мягкими волосами, как будто он только что проснулся после ночи бурного секса? Это так несправедливо.

Он прочищает горло, поворачивается к нему спиной и подходит к книжному шкафу в углу, потому что ему внезапно становится жизненно важно поменять местами две кулинарные книги. Да, вот так намного лучше. Хорошо, что он оказался здесь, чтобы спасти день.

— Тогда чему бы ты сделал комплимент? — спрашивает Лиам. Он пожимает плечами и, приняв незаинтересованный вид, поворачивается обратно к Тео, который кажется крайне озадаченным его вопросом. Лиам нетерпеливо фыркает. Боже, этот парень такой медленный. — Ты сказал, что не стал бы делать комплимент моим волосам, тогда чему бы ты сделал комплимент?