— Да нет, мне интересно про лампу, можешь меня ей попытать?

— Не ты выбираешь орудие пыток, понятно? Это не игра, — разочарованно рычит Лиам. Почему он вообще подумал о лампе, когда у него есть клыки и когти? Он все испортил. Теперь Тео никогда не будет воспринимать его всерьез.

— Ты говоришь это только потому, что ты не знаешь, как причинить мне боль лампой, — ухмыляется Тео, и мозг Лиама моментально наполняется яркими образами того, как он причиняет очень много боли Тео лампой своей мамы. — И ты не можешь ударить меня ей, потому что сломаешь ее, а это бы доказало, что ты никогда не использовал ее, чтобы пытать кого-то раньше.

К черту это, он что, читает мысли?

— Ты еще пожалеешь, что попросил лампу, — возмущенно рявкает Лиам. Тео думает, что он сейчас такой умный, но Лиам покажет ему. Он может превратить что угодно в орудие пыток, если захочет. — Подожди и увидишь. Я все из тебя выпытаю.

Он сердито шагает по направлению к лампе, хватает ее левой рукой, поднимает и возвращается к Тео, который выжидающе смотрит на него. Затем, как только он ослабляет бдительность, моргнув, Лиам ставит лампу ему на ногу, сбросив почти весь ее вес на его ботинок и удерживая ее в равновесии лишь одним пальцем.

Тео таращится на свою ногу, а потом на Лиама.

— Какого черта ты делаешь?

— О, это больно? — торжествующе дразнит его Лиам. — Она давит на тебя? Ну, прости, но…

— Это пластиковая лампа, Лиам. Она даже не тяжелая.

Лиам моргает, потому что с губ Тео слетело его имя. Так странно. Оно всегда звучало именно так? Он так не думает.

— Откуда ты вообще знаешь мое имя, сталкер?

Тео сдвигает брови.

— Потому что это первое, что ты мне сказал? Я Лиам, и сегодня мой счастливый день?

— О, точно, — уступает Лиам. У него всегда есть ответ на все, не так ли. Но Лиам ему покажет. Хватит разговоров. — Что ж, тогда ладно. Ты этого хотел. Теперь мы сделаем это по-настоящему.

Он опускает основание лампы обратно на пол и убеждается, что вилка вставлена в розетку. На самом деле это не так, поэтому он исправляет это.

Тео озадаченно следит за ним.

— Что ты…

— Оставь мольбы при себе, я не остановлюсь, — отмахивается от него Лиам, направляя лампу прямо ему в лицо, и кладет указательный палец на выключатель. — Ты просил об этом.

Раздается маленький щелчок, а затем включается свет. Тео немного прикрывает глаза, явно спасаясь от бьющего в них света.

— И это все? — спрашивает он через какое-то время, и его голос совсем не напоминает агонию.

Это как бы все.

— Продолжай говорить, и я включу максимальную интенсивность, — предупреждает его Лиам, а его палец опасно близко подбирается к кнопке. — И хватит смеяться! — раздраженно рычит он. Что это за смешки? Такое не должно происходить, когда ты кого-то пытаешь.

— Ну да, тогда перестань угрожать мне лампой! — протестует Тео, продолжая хихикать, как будто это было самое забавное дерьмо на свете, а не война. У них война, бога ради, а он — его военнопленный!

— Ладно, — вздыхает Лиам, выключая лампу, потому что в наши дни, видимо, даже пытки не воспринимают всерьез. Во что превратился мир. — В следующий раз не играй с огнем, если не можешь справиться с лампой.

Тео качает головой, еще немного посмеиваясь, и дарит Лиаму странный взгляд, как будто он только что увидел его в первый раз. Что за чудик.

*

— Можешь заказать пиццу?

Лиам занят тем, что смотрит на Тео и пытается придумать решение их ситуации, когда тот отвлекает его от мыслей.

— Что?

— Если ты собираешься заставить меня остаться на ужин, то можешь хотя бы заказать пиццу? Я бы с удовольствием поел, — просто объясняет Тео, словно это нормально — пытаться заколоть человека, а потом просить его купить тебе ужин. У этого парня никаких манер, серьезно.

— Когда именно я пригласил тебя на ужин?

— Когда привязал меня к стулу в своем доме. А теперь покорми своего гостя, пожалуйста.

— Ты не мой гость, ты пырнул меня н…

— Боже, я был там, я знаю. — Тео раздраженно закатывает глаза. — Хватит это повторять. Похоже, тебя раньше никогда не ударяли ножом.

— К твоему сведению, нет, — оскорбленно ворчит Лиам. У него что, лицо бойца из банды или вроде того? — В любом случае, не три раза подряд.

— Ну, тогда это был новый опыт для тебя, — пожимает плечами Тео, не показывая ни малейшего раскаяния. — Новый опыт — это хорошо, вот почему сегодня твой счастливый день. Всегда пожалуйста. Я буду пепперони, кстати говоря.

— Да, разумеется, ты будешь пепперони, почему бы и нет, — фыркает Лиам. — Ты такой банальный и предсказуемый.

— Вот почему ты так хорошо предсказал мой нож в своем животе, да?

— Заткнись, или я накормлю тебя пиццей с ананасами.

У Тео хватает порядочности принять хотя бы эту угрозу всерьез, и он наконец-то затыкается. На две секунды.

— И диетическую колу, спасибо.

— Никакая диетическая кола не попадет в мой дом, — четко дает понять Лиам, потому что всему есть предел. — Возьми салат, если хочешь быть очень здоровым и прочее дерьмо. Хочешь салат на своей пицце?

Тео хмурится.

— Нет.

— Тогда заткнись, — рявкает Лиам и идет к двери. Он останавливается с рукой на дверной ручке, засомневавшись. — Ты попытаешься сбежать, пока я говорю с доставщиком пиццы?

Он сосредотачивается на сердцебиении Тео, но тот просто пожимает плечами.

— Возможно. Но я попросил пиццу не ради этого. Я просто очень люблю пиццу.

Лиам еще какое-то время подозрительно разглядывает его, но потом вздыхает и открывает дверь.

— Неважно. Я просто съем тебя, если ты сбежишь.

Он закрывает за собой дверь, но все равно слышит ответ Тео:

— Меня устраивает.

Да, определенно чудик.

*

— Привет, Мейсон, что случилось?

— В смысле, что случилось? Ты не можешь просто отправлять мне фотографии о том, как ты похищаешь людей, а потом исчезать. Я был готов приехать, если ты не ответишь. Что ты сейчас делаешь?

— Я жду пиццу.

— Нет, я имею в виду, что ты делаешь с парнем, которого похитил.

— Он тоже ждет пиццу.

— Он что?

— Не волнуйся, я не позволил ему заказать его дурацкую диетическую колу.

— Это совершенно не то, о чем я беспо…

— В дверь звонят, Мейс, я должен идти. Я позвоню тебе позже и дам знать, хорошая ли была пицца. Я еще никогда не пробовал эту пиццерию.

— Ли…

Лиам вешает трубку прямо перед тем, как открыть дверь. Сильный райский запах сыра — потому что именно это хорошие люди кладут на свою пиццу, сыр, все его виды — ударяет ему в нос, когда парень протягивает ему две коробки и сразу же просит деньги, даже не попытавшись притвориться, что приносит людям пиццу, чтобы увидеть их счастливыми.

— Слушай, если бы кто-нибудь пырнул тебя ножом, что бы ты сделал? — спрашивает Лиам, пока ищет в карманах мелочь. Повседневные разговоры важны, чтобы показать людям, что ты вежливый и дружелюбный. Мама научила его этому.

Парень выглядит так, словно хочет свою пиццу обратно.

— Не знаю, я бы позвонил в скорую? И в полицию?

— Да, очевидно, — соглашается Лиам, протягивая ему деньги. — Потому что внешний вид — это еще не все в жизни. Нельзя просто забыть о попытке убийства из-за симпатичного лица. И глаз. И всего остального. — Он уважительно хлопает парня по плечу. — Ты совершенно прав. И мудр. Тебе стоит так работать — быть мудрым и все такое.

— Хорошего вечера, сэр.

*

Лиам пока еще не решил, хочет ли он сказать Тео о том, что все его лицо теперь покрыто томатным соусом.

Часть его не хочет, потому что это заставляет его выглядеть очень нелепо, но другая хочет сказать ему и издеваться над ним, поскольку сейчас, когда обе его руки снова привязаны, он не сможет очистить лицо, даже если захочет.

Но, как часто с ним происходит, когда он открывает рот, он в итоге говорит нечто совсем другое.

— Зачем ты рассказал мне о волчьем аконите?

Тео бросает на него удивленный взгляд, а потом пробегает глазами по комнате, как будто ищет ответ в кулинарных книгах мамы Лиама. Он молчит так долго, что Лиам гадает, не придется ли ему снова использовать на нем лампу, но в конце концов пожимает плечами.