— Метал. Кори поет. — Лиам очень гордится собой: он сохраняет хладнокровие и избегает всех попыток саботажа от его так называемых друзей, не ударяя их по голове, как ему хочется. Это способность адаптироваться в лучшем ее проявлении. — Он поет о своей ненависти к музыке — это круто, тебе стоит к ним как-нибудь заглянуть. Но не сегодня, потому что мы не купили билеты. Поэтому мы не можем пойти. Нельзя идти на концерт без билетов, это просто неправильно. — Если бы кто-нибудь сейчас подтвердил его историю, Лиам бы очень это оценил, но все просто продолжают таращиться на него, поскольку ты по жизни можешь рассчитывать только на себя, это суровая правда. — Так что да, им придется пойти одним, только втроем. Если только Мейсон не решит отменить концерт, чтобы они могли остаться здесь с нами, но я не думаю, что это хорошая идея: много людей придет.

— Бретт придет? — с надеждой спрашивает Нолан.

— Никто не придет, нет никакого концерта. Прошли годы с тех пор, когда я в последний раз играл на флейте.

Мейсон — один из тех немногих людей, которых Лиам никогда в своей жизни не бил, но сейчас он чувствует сильную потребность изменить это.

— Опять начинается. Он всегда становится неуверенным перед каждым концертом, — драматически вздыхает он, покосившись на Тео. — Извините, мы отойдем на секундочку.

— Я ненавижу музыку, — расстроенно повторяет Кори, пока Лиам утаскивает Мейсона подальше от скамейки, на которой они сидели.

— Ты отлично справишься, никто не играет на флейте так, как ты, Мейс, — громко говорит он, после чего понижает голос до злобного шепота. — Боже мой, разве ты не должен быть умным? Мне нужно, чтобы ты исчез под каким-нибудь предлогом и прихватил с собой Кори и Нолана!

— Да, я знал, что это предлог, просто не хотел в это верить. Из всех вещей, которые ты мог сказать, ты выбрал это. Ты когда-нибудь слышал, как поет Кори? Я люблю его, но…

— Он может взять уроки или вроде того! — нетерпеливо рявкает Лиам, потому что смысл вообще не в этом. — И мне плевать, ладно? Мне просто нужно побыть наедине с Тео.

Мейсон хмурится.

— Но ты сказал…

— Я знаю, что я сказал, но я также сказал, что тебе нужно пойти на метал-концерт и поиграть там на флейте. Кто, черт возьми, играет на флейте в метал-группах? И почему именно ты можешь отменить концерт, если ты играешь на флейте? Мы все знаем, что у тебя все равно не было бы никаких прав: флейта — это такая глупость, Мейс. Мне жаль, но это правда, и я ненавидел, когда ты играл на ней, со всей слюной, которая застревала в ней, — это было отвратительно, только худшие из людей играют на флейте, вот кто…

— Лиам, переходи к сути.

— Суть в том, что тебе не нужно верить или помнить все, что я говорю, потому что иногда я говорю чепуху.

— Шокирующе. — Лиам бросает на него свирепый взгляд, и Мейсон вздыхает. — Слушай, я и так уже это делаю — игнорирую чепуху, которую ты говоришь. Просто это звучало для меня совсем не глупо: не встречаться сразу же и не игнорировать попытку тебя заколоть. Это звучало невероятно разумно.

— Это потому что я одновременно невероятный и разумный, — автоматически соглашается Лиам. — Но теперь мне плевать: ты его видел? Он действительно двадцать минут слушал, как ты говоришь обо мне, и от него не пахло скукой, и вообще… ты его видел? — Мейсон не указывает на то, что он уже это сказал, и Лиам очень благодарен ему за это. — Меня не заботит, будем ли мы друзьями, — в смысле, заботит, но конечно, но теми друзьями, которые целуются, встречаются и все такое, верно? И я оборотень — я могу прыгнуть так далеко, как захочу, из одной крайности в другую, просто вот так — хоп! К черту постепенность.

Лиаму не нужно благословение Мейсона — он предательский друг и играл на флейте, когда был младше, так что кому какое дело, что он об этом думает, он все равно первый начал встречаться с психопатом, — но он все-таки обнаруживает, что нервно покусывает ноготь, ожидая, пока Мейсон вынесет свой вердикт.

— Как твой лучший друг, я обязан сказать тебе, что это ужасная идея и что он действительно пытался убить тебя всего несколько дней назад, — в конце концов задумчиво произносит Мейсон. — Но как гей, у которого есть два глаза, я обязан сказать тебе, что ты сумасшедший, если будешь ждать.

И это все, что было нужно Лиаму.

*

Лиам думает, что теперь, когда Мейсон в деле, он придумает, как уйти менее подозрительным способом, чтобы это не было слишком очевидно. Однако он этого не делает. Они возвращаются к скамейке, и он сразу без единого слова хватает Кори и Нолана, а потом убегает, утаскивая их за собой. Лиам никогда в жизни не видел ничего более подозрительного.

Тео смотрит на них все долгие две минуты, которые требуются им, чтобы исчезнуть из вида — чертов поток людей, — а затем поворачивается к Лиаму. Он ничего не спрашивает, но каждый дюйм его лица спрашивает за него.

Лиам слегка смущенно прочищает горло.

— Что-то произошло.

Тео приподнимает брови.

— И что-то — это ты?

Это хороший момент для лжи.

— Да.

Черт.

Тео, похоже, удивлен внезапной честностью Лиама.

— И зачем ты отослал их прочь? — медленно уточняет он.

— Затем, что… — А зачем он это сделал, еще раз? — Я хотел сосредоточиться на нашем деле. На том деле, над которым мы работаем. Ну ты знаешь, дружеском деле.

Тео, должно быть, думает, что он теперь тоже оборотень, поскольку он выглядит так, будто пытается услышать сердцебиение Лиама или вроде того.

— На нашем деле.

— На дружбе, да, — кивает Лиам.

— Значит, мы все еще не встречаемся.

— Верно.

— Даже если ты только что попросил своих остальных друзей оставить тебя наедине со мной.

— Именно.

Некоторое время Тео выглядит задумчивым, а потом пожимает плечами.

— Ладно. Могу я притвориться, что поверил всему, что ты сказал, и спросить об их концерте в следующий раз, когда я их увижу?

— Тебе придется, — ухмыляется Лиам. — А еще попроси выступление вживую.

Тео смеется, и Лиам тоже, пусть даже это не так уж и смешно.

— Что ж, я рад, что им пришлось пойти на их воображаемый концерт, — говорит Тео спустя какое-то время, улыбаясь. Посмотрите на это — он все-таки может быть милым. — Теперь, когда мы одни, мне будет намного проще заманить тебя в какое-нибудь уединенное место и снова пырнуть ножом.

Лиам не собирался делать так, чтобы он упал со скамейки от его толчка, но иногда хорошие вещи происходят, когда ты даже не пытаешься.

*

— Думаю, твой друг на меня запал.

Они лениво и бесцельно бродили по улицам, и Тео, на удивление, не был раздражающим довольно длительное время — он даже показал Лиаму, где живет, и вел себя очень дружелюбно, — так что разумеется, это не могло продолжаться долго.

Лиам раздраженно вздыхает.

— Который?

— Милый.

Ой, да пошел он.

— Милый, — скептически повторяет Лиам.

— Да, Нолан, правильно?

— И ты мог просто сказать Нолан.

Тео пожимает плечами, напустив на себя невинный вид.

— Что? Он милый.

— У меня что, на лбу написано «идиот»? — спрашивает Лиам, и Тео в самом деле бросает взгляд на его лоб, разозлив его еще сильнее. — Я вижу тебя насквозь, знаешь ли. Ты хочешь заставить меня ревновать, чтобы я передумал и решил с тобой встречаться. Что ж, позволь мне кое-что прояснить: во-первых, я не ревную. — Лиам делает паузу, чтобы дать ему осознать это. Он не уверен, сколько он должен подождать, и ему хотелось бы посмотреть время на своем телефоне, чтобы придумать план или типа того, но нельзя прерывать зрительный контакт, когда ты обозначаешь свою точку зрения, так что он этого не делает. Когда Тео приподнимает брови, Лиам решает, что он уже все осознал. — И во-вторых, Нолан маленький и раздражающий, ему не позволено иметь сексуальную жизнь, поэтому он все равно недоступен.

— Разве он не одного с тобой воз…

— Он маленький и невинный, и он недоступен, — повторяет Лиам, игнорируя его. — И тебя все равно не интересует Нолан — в смысле, вообще. Я говорил тебе: я чувствую твой запах и слышу твое сердцебиение и твое дыхание, и я точно знаю, что происходит в твоем маленьком злобном мозгу в каждый момент времени, — ты как открытая книга.