Лиам не знает, о чем он говорит, но с его губ срывается очень тихий скулеж, когда Арджент наконец-то достает пулю. Тео наклоняется над плечом Лиама, чтобы взглянуть на заднюю часть его лодыжки, и Лиам фыркает, внезапно уловив запах беспокойства.

— Ее больше нет? Он исцеляется? — озабоченно спрашивает он, пока Лиам смотрит на него краем глаза. Что за чудик. Сначала он ударяет его ножом, потом стреляет в него, а теперь это. Постоянство в наши дни — это просто слово. — Это нормально, что он еще не исцелился?

Арджент, с другой стороны, вообще не пахнет беспокойством, просто встает и кивает своим людям идти и обыскать тут все. Лиам думает, что он не особо ему нравится: он говорит, что Лиам всегда попадает в неприятности и что у него нет инстинкта самосохранения. Чушь какая.

— Дай ему несколько минут, и он будет как новенький.

Тео, похоже, не слишком убежден, но винтовка Арджента очень большая, поэтому он позволяет ему уйти без возражений. Хотя сам он по-прежнему продолжает стоять рядом, глядя на Лиама, и топит его в беспокойстве. Тревога — не особенно приятный запах, но Лиам не ненавидит его.

— Я в порядке, — говорит он, когда боль в его лодыжке начинает пропадать.

Тео удивленно моргает, словно только что проснулся, и пожимает плечами.

— Я знаю, — говорит он, пытаясь казаться незаинтересованным, и отпускает его предплечье. Лиаму удается держать руки по бокам почти пять секунд, прежде чем Тео снова его хватает и хмурится при виде его левого запястья. — Ты не исцеляешься здесь, — замечает он, недовольно глядя на красные следы от веревок.

— Исцеляюсь, — пожимает плечами Лиам, отвлекаясь на то, как мокрые пряди волос Тео падают ему на глаза. Симпатично. — Просто медленнее, потому что на веревках был волчий аконит.

Тео, похоже, не слышит его — он медленно проводит пальцами по его запястью, а потом по тыльной стороне ладони, прослеживая большой палец Лиама, пока не добирается до по-прежнему выпущенного когтя. Он хмурится и с любопытством в глазах касается его кончиками пальцев. Лиам замирает, наблюдая за его лицом, и Тео, должно быть, чувствует на себе его взгляд, потому что он внезапно напрягается и роняет его руку.

— Итак… — говорит он, прочищая голос.

Лиам приподнимает брови и убирает свои когти.

— Итак?

Тео уверенно улыбается.

— Теперь мы можем встречаться?

— Нет, ты выстрелил в меня.

========== Часть 6 ==========

— Ты встал у меня на пути! Это была не моя вина.

Лиам действительно встал на пути, если быть честным, но он также твердо уверен, что, когда ты подстрелил кого-то, это не может быть не твоей виной.

— А еще ты пырнул меня ножом, — упрямо напоминает он, скрестив руки. — Три раза.

Тео закатывает свои красивые, красивые глаза.

— Хватит уже, я только что спас тебе жизнь.

— Вот почему я не съел тебя живьем.

— Ты можешь съесть меня в любой момент, я уже говорил тебе, — очень серьезно отвечает Тео, а потом подмигивает.

Это полный беспредел, и Лиам пытается игнорировать это, но его щеки моментально вспыхивают, и на губах Тео растягивается ухмылка.

— Прекрати, я не буду встречаться с тобой только потому, что ты спас мне жизнь.

Это было бы нелепо. В таком случае ему пришлось бы встречаться с кучей людей — и прежде всего со Скоттом.

— Нет, ты будешь встречаться со мной, потому что я тебе нравлюсь, — усмехается Тео, и его сердце даже не пропускает удар: он искренне убежден, что нравится Лиаму, сумасшедший.

— Нет, — фыркает Лиам, настолько ошеломленный нелепостью этой мысли, что чуть не забывает закончить предложение. — Не нравишься.

— Так вот почему ты предложил мне ужин во время своего фальшивого похищения — потому что я тебе не нравлюсь? — Тео скептически выгибает левую бровь, и Лиам ненавидит его демонстрацию навыков — то, что он способен поднять только одну бровь, еще не делает его лучше него. Лиам вот зато умеет двигать ушами, и это намного круче.

— Я ничего тебе не предлагал, я просто был ответственным похитителем и кормил своего уз…

— Ты думаешь, что я горячий.

Тео внезапно шагает к нему, обрывая его на полуслове, и Лиам замирает, глубоко встревоженный его излишней близостью. Здесь вообще-то его личное пространство, и он никого в него не приглашал, так что Тео может взять свое незаконное лицо, и взгляд, и щетину, и сочные губы, и всю свою гладкую загорелую открытую кожу и отнести их куда-нибудь в другое место, а может прихватить с собой еще и свои плечи и, возможно, прикрыть их футболкой, которая в самом деле его размера и не выглядит так, словно вот-вот порвется от натяжения.

Лиам сглатывает, но выдерживает его взгляд.

— Я думаю, что у тебя ужасная личность.

— Я все равно тебе нравлюсь, — настаивает Тео, и Лиам хочет выкинуть его самоуверенную задницу из своего личного пространства, но он не может сделать это, по-прежнему изображая безразличие.

— Нет.

Затем Лиам шевелит ушами, просто чтобы показать этому парню, с кем он имеет дело. С кем-то, у кого есть навыки, вот с кем. Тео, похоже, не замечает этого, потому что Лиам не может шевелить ими так уж сильно, ладно, — нужно обратить на них внимание, чтобы увидеть это, а Тео никогда не обращает внимание на что-либо, кроме самого себя.

— Я тебе не нравлюсь — вот что ты говоришь, — крайне скептически насмехается он над Лиамом. Видимо, бог запрещает кому-то иметь личное мнение.

— Это то, что я сказал, — подтверждает Лиам.

— То, что ты сказал, — медленно повторяет Тео, нахмурившись. — А что ты говоришь теперь?

— Что я сказал то, что я сказал.

— Что?

Лиам понятия не имеет.

— Именно, — говорит он, а потом делает самодовольное лицо, чтобы все равно выиграть.

Тео неожиданно покорно вздыхает.

— Все это сбивает с толку. Мы можем просто начать встречаться?

Если бы это было так легко. Где живет этот парень, в стране легкости? Ну, а Лиам живет в реальном мире, где сломанная нога может привести к тому, что тебя столкнут с крыши больницы, а затем свяжут в ванне, и где походы следом за горячими незнакомцами в темные укромные места приводят к колотым ранам. Там, где живет Лиам, нет такой вещи, как легкость.

— Ты был охотником, считающим, что я заслуживаю смерти, всего около двух секунд назад, — решительно произносит Лиам, скрестив руки. — Мы не будем встречаться. — Тео продолжает молчать, а через секунду опускает глаза, и от него веет запахом печали. Лиам практически чувствует вину, но не совсем. — Черт возьми, ты пырнул меня ножом! — оборонительно добавляет он, потому что черт, нет, он вовсе не плохой парень — от его семьи и друзей тоже бы пахло печалью, если бы он умер в том переулке. Возможно, не от Кори, который, вероятно, всегда выступает за смерть, но от всех остальных — точно.

— Ты сказал это уже сотню раз, я понял, — фыркает Тео и, повернувшись, начинает уходить прочь, весь такой несчастный.

Лиам бы спросил, не хочет ли он включить какую-нибудь грустную музыку для аккомпанемента его драматического ухода, чертова королева драмы, но Лиам не будет останавливать его, чего этот мудак определенно от него ожидает. У него есть мозг, и он не позволит Тео изобразить побитого щенка и заставить его чувствовать вину за то, что он не притворился, будто удара ножом никогда не случалось.

— Я не говорил, что мы никогда не сможем встречаться! — В его защиту, Тео очень хорошо изображает побитого щенка. — Мы сможем, просто не сейчас, — добавляет он, когда Тео нерешительно оборачивается. К черту Мейсона, Лиам не будет саботировать самого себя. — Но мы все равно можем… не знаю, тусоваться с моей стаей? В смысле, может быть, не с другими оборотнями, знаешь ли, не все сразу — и они не будут такими невероятно прощающими, как я, если ты тоже их пырнешь. — Тео приподнимает брови, явно пытаясь показать сомнения в великодушной натуре Лиама, потому что он, видимо, в самом деле ожидает, что люди не будут держать на него обиду за попытку убийства. Вот как все работает в стране легкости. — Но Мейсон и Кори — если мы не позволим им взять с собой вилки или заостренные предметы — может, мы могли бы потусоваться с ними?