— Ты не можешь быть уверен, — говорит Тео. Его сердце колотится. — Как-то раз мой кузен ударился головой и умер.

Как-то раз. Его кузен умер как-то раз. Лиам неожиданно думает, что совершил ошибку, не поверив ему. Он просто ужасный лжец.

Мертвый охотник — он определенно, однозначно покойник — опять освобождает руку, и его взгляд обещает боль, если ему придется сделать это снова. Он приподнимает брови, глядя на Тео.

— Твой кузен был оборотнем, Тео?

Лиам ненавидит снисходительный тон, который он только что использовал. Кем он себя возомнил, если говорит так с людьми, когда его собственное лицо кричит «я глупый»? И он глупый — Лиаму плевать, что нельзя судить охотников по их лицам, — он может поспорить на все в мире, что у него низкий IQ, ведь он же воплощение клише.

Судя по выражению его лица, Тео, похоже, осознает, насколько жалкой была его попытка.

— Нет, но…

— Вот именно, — отрезает ходячий покойник, а потом по-прежнему исцеляющийся нос Лиама еще раз встречается с металлическим ударом.

Лиам рычит так громко, что пыльное стекло в окне дрожит, и может быть, он и есть собака, потому что желание вонзить клыки мудаку в шею и трясти его, пока она не сломается, в нем сейчас крайне сильно.

— Подойди ближе, чертов трусливый придурок. Я бесплатно поменяю тебе черты лица, и может быть, ты наконец-то перестанешь выглядеть, как задница корги, на кото… — Когда его пронзает ток, Лиам случайно прикусывает язык.

— Хватит.

— Что ты сказал? — самодовольно ухмыляется охотник, оставаясь вне его досягаемости, и Лиам не может вспомнить, чтобы он хоть раз в жизни был настолько зол, прежде чем встретил этого парня. Ему еще никогда не нужно было ударить кого-то головой так сильно.

— Я сказал, что ты выглядишь, как задница корги, потому что был вежливым и не хотел говорить, что ты еще и пахнешь, как она, — рявкает он, игнорируя боль в горле, которая появляется каждый раз, когда он говорит. — Вот почему твоя жизнь настолько отстойная, что тебе необходимо охотиться на невинных подро… — Ток включается как по часам, и Лиам рычит громче, чтобы заглушить боль.

— Я сказал хватит! — кричит Тео, и Лиам внезапно снова может дышать.

— Извини? — Взгляд охотника опускается на пальцы Тео, опять обхватившие его руку и удерживающие ее подальше от красной кнопки на контроллере.

Тео неуверенно смотрит на Лиама, как будто ожидает, что он разберется с этим хаосом, в то время как его мозг еще до сих пор разбирается с тем, что его несколько раз ударили током, но затем пожимает плечами и берет себя в руки.

— Я тоже хочу попробовать, ты не можешь забрать себе все веселье.

Раздраженное выражение на лице охотника моментально сменяется ухмылкой, и он протягивает ему контроллер.

— Держи, он весь твой.

Тео берет его, и Лиам клянется: если он хотя бы попробует коснуться красной кнопки на нем, Лиам найдет лампу и засунет так глубоко в его задницу, что он больше никогда не сможет открыть рот, не осветив все вокруг. Он похитит его еще раз, опустошит ему в глотку бесчисленное количество банок нормальной колы и больше никогда, никогда не купит ему пиццу, и лишь потом, после всего этого, он наконец-то отдаст его Кори, чтобы тот сделал украшение из его глаз.

Тео, должно быть, чувствует нависшую над ним опасность, потому что его большой палец неуверенно касается контроллера, не нажимая никаких кнопок, и он прочищает горло.

— И как его использовать? Я просто жму красную кнопку? — с сомнением спрашивает он. Он в самом деле просто красота и никакого мозга, потому что даже бабушка Лиама, которая не умеет менять каналы на телевизоре, может заставить эту штуку работать, за исключением того, что она бы не стала этого делать, потому что очень любит его и, в отличие от Тео, у нее есть сердце. — А что значит этот синий индикатор?

Лиам так злится из-за того, что это превращается в урок технологии, что, если бы его руки были свободны, он бы сейчас сам ударил себя током.

Человек-танк наклоняется ближе и хмурится, глядя на контроллер.

— Какой еще синий инди…

Лиам действительно вскрикнул. Он сумел не сделать этого, даже когда его били током, и до этого момента выглядел ужасно стойким и все такое, но Тео просто обязан был в последнюю секунду напугать его и все испортить своей внезапной уловкой. Это был очень девчачий крик, и Лиам рад, что Тео был слишком занят, ударяя человека-танка локтем в лицо, чтобы заметить его. Это был хороший удар, честно говоря, быстрый и неожиданный, и на лице охотника теперь приемлемое количество крови, но важнее всего то, что на поясе у него больше нет пистолета.

— Какого чер… — ворчит он, держась за свой нос и сердито поворачиваясь к Тео, который мудро сделал шаг назад. Угрожающий взгляд охотника исчезает, как только он видит собственный пистолет, который Тео на него наставил. — Хорошо, давай просто успокоимся, лад…

— Стреляй в него! — кричит Лиам, потому что это явно тот момент, когда человек-танк получит то, что ему нужно, — пулю в теле, и Лиам не успокоится, пока это не произойдет.

А еще это момент, когда Тео не стреляет, но бросает взгляд на Лиама, а охотник медленно делает шаг ближе, держа руки поднятыми вверх.

— Тео, парень, послушай, ты же не хочешь…

— Ты ужасный охотник, и он точно разоружит тебя, так что стреляй в него! — снова кричит Лиам.

Черт возьми, неужели Тео не видел в жизни ни одного фильма? Как Лиам может быть единственным в комнате, кто знает, что никогда нельзя ждать, если ты получил пистолет? Просто стреляй, и ты выиграешь, и ладно, тогда никто не станет снимать про тебя фильм, потому что умные люди не работают в хороших фильмах, но по крайней мере ты будешь жив. Но Тео не умный — он пьет диетическую колу с пиццей, ради всего святого, — и он, с его дурацким симпатичным лицом, является идеальным глупым протагонистом для второсортного фильма. Поэтому, разумеется, он не стреляет, а человек-танк в самом деле рычит на Лиама — видимо, в наши дни уже нельзя высказать свое мнение так, чтобы люди не обижались.

— Хватит лаять, собака! — огрызается он, и Лиам уже готов откусить ему руку клыками, когда видит, как его кулак приближается к его лицу, а потом снова кричит — так же по-девчачьи, как и в первый раз.

— Черт. — Тео слишком занят тем, что удивленно смотрит на собственную руку, в которой держит пистолет, чтобы издеваться над ним. — Я подстрелил его.

Он определенно сделал это. Охотник теперь валяется на полу, рядом с тем местом, куда упало достоинство Лиама, сжимает руками свое бедро и извергает кучу проклятий, о существовании которых Лиам и не подозревал.

— Подстрелил, — подтверждает Лиам, тоже удивленный. Он был отчасти уверен, что это занимает у Тео так много времени, потому что он ищет красную кнопку и на пистолете.

— Я подстрелил его, — повторяет он с широко открытыми глазами, и Лиам невольно думает, что он не выглядел настолько шокированным после того, как пырнул его ножом. Он вроде как расстроен этим, но сейчас, вероятно, не подходящий момент для жалоб. — Что если он умрет, он мертв? — Тео бредит, потому что человек-танк продолжает издавать удовлетворяющие болезненные звуки — очень явно и разочаровывающе не мертвые. — Я не хочу в тюрьму, ты это сделал!

Черт возьми, ну нет.

— Извини?

— Черт! — Теперь Тео паникует, и Лиам чувствует себя намного лучше по поводу своего девчачьего крика. — Я подстрелил его, а ты мне даже не доверяешь!

— Я тебе доверяю.

Тео замирает, совершенно опешив от признания Лиама. Он выглядит недоверчивым и правильно делает, потому что Лиам определенно ему не верит — он буквально только что спросил у него, мертв ли человек, который ругается сквозь зубы, что не особенно заслуживает доверия.

— С каких пор?

— Последние пять секунд, — все же говорит он, поскольку ладно, он вроде как верит в его стремление помочь. — Слушай, они определенно слышали выстрел. Освободи меня сейчас же!

*

Первое, что делает Лиам, когда его запястья больше не связаны, — отдает дань уважения человеку-танку, вырубая его коленом, а потом заимствует телефон Тео и звонит единственному достойному охотнику в этом городе мудаков. Как только Арджент заверяет его, что он уже едет, Лиам отдает телефон обратно Тео, который со всех сторон изучает бессознательное тело человека-танка.