— Так что знаешь, может, не будешь к нему слишком строг? — нерешительно продолжает Скотт. — В смысле, не похищай его больше или вроде того? Мейсон сказал, что ты хотел ослепить его, и я правда…

— Погоди, что? Это был его чертов парень, а не я! — К черту все, канадцы могут забирать Мейсона в любой момент. — О мой бог, спокойной ночи, Скотт, я собираюсь порвать со своим лучшим другом раз и навсегда. Да, да, никто не будет его ослеплять, ты вообще видел его глаза? Да, это имеет значение, спокойной ночи.

*

Лиам ведет себя настолько зрело, что может блевануть в любой момент, но он не станет, потому что зрелость не подразумевает блевоту. Пропустить первый урок, обнюхать все вокруг и пошпионить за каждым классом — вот как выглядит зрелость. Лиам уже устал от этого: как только он отыщет Тео и совершит свой зрелый поступок, он больше никогда не будет ответственным, пока ему не исполнится тридцать, и точка.

У него уходит почти двадцать минут, чтобы найти его. У этого мудака биология, и он сидит за первой партой, крайне заинтересованный и делающий записи, вероятно, чтобы наконец-то узнать, как закалывать людей, чтобы действительно убить их. Лиам терпеливо ждет конца урока, сидя снаружи и считая все позорные моменты в своей жизни, чтобы убить время, и когда звенит звонок, он еще даже не на середине своего восьмого года жизни, потому что вот такой он жалкий.

Ученики начинают выходить наружу, но Лиам по-прежнему слышит внутри страстный голос Тео, который говорит с профессором о чем-то, что звучит очень скучно. Вот ботаник — лижет учителю задницу даже после того, как урок кончился, словно Лиам и без того недостаточно ждал. Вести себя зрело — это так утомительно.

Честно говоря, это даст ему некоторое время подумать о том, что именно сказать, поскольку он был слишком занят перечислением своих позорных моментов, чтобы в самом деле придумать стратегию. Это не должно прозвучать так, будто он прощает его или типа того, потому что внутренности Лиама никогда не простят и не забудут, а Лиам всегда соглашается со своими внутренностями, кроме тех моментов, когда он съедает слишком много торта и они начинают жаловаться, как королева драмы, но все равно — никакого прощения и никаких отношений, это важно. Ему просто нужно дать Тео понять, что теперь, когда он обо всем знает, он также знает, почему он это сделал, и может быть, предложить ему иногда тусоваться вместе, просто чтобы Тео видел, насколько оборотни приятные, и оставался на правильной, никого не закалывающей стороне. Разумеется, ему нельзя просто начать разговор, признавшись, что его альфа насплетничал ему о трагическом прошлом Тео, ему нужно быть умным и деликатным насчет этого. У Лиама не слишком много опыта по части деликатности, если честно, но раз уж у него так хорошо получается вести себя зрело, — а у него, видимо, получается, — то он может справиться и с деликатностью.

— Твоя сестра умерла.

Дерьмо.

— Извини? — Тео останавливается у двери и смотрит на него широкими глазами.

Профессор тоже выходит из класса, бросив на них странный взгляд, — может быть, голос Лиама был чересчур громким, как и всегда, когда он нервничает. Не великолепное начало, ладно, но и не трагическое тоже. Не то чтобы он оскорбил его, это правда — его сестра умерла, — и Лиам просто озвучил факт. Честность все равно более важна, чем деликатность.

— Я имею в виду, Скотт рассказал мне, что случилось с твоей сестрой. — Он прочищает горло, готовясь к тому, чтобы вести себя зрело, потому что он может сделать это даже сейчас, когда деликатность потеряна. — Так что да. Теперь я понимаю. И мне жаль.

Это был полный успех. Лиам только что сказал «мне жаль», пусть даже это не он здесь пырнул другого человека ножом, и если это не зрелость, то он не знает, что это.

Тео не выглядит впечатленным.

— Что ты понимаешь? — спрашивает он, нахмурившись. Он кажется озадаченным и немного обеспокоенным. Странно.

— Ну, что ты думал, что все оборотни опасны и жаждал мести, поскольку один из них убил твою сестру и… — Слова замирают у Лиама на языке, когда Тео испускает недоверчивый смешок.

— Извини? Моя сестра умерла, упав в ледяной ручей, — холодно говорит он. — Гипотермия. В этом не было ничего сверхъестественного.

Лиам удивленно моргает. Он не так планировал этот разговор. Не то чтобы он действительно планировал его, но все равно — у него были ожидания.

— Но, в смысле, ты верил, что это был оборотень, — неуверенно настаивает он. — Из-за всех несчастных случаев, и поэтому ты…

— Нет, ни во что я не верил. Это я ее нашел. Я видел это.

Теперь Тео выглядит немного враждебно и определенно пахнет раздражением. Лиам смущенно прочищает горло. Почему быть зрелым настолько напоминает чувствовать себя глупо?

— Так ты… ты не…

— Нет, я не стал охотником из-за слезливой истории, так что можешь оставить свои предположения при себе. — Голос Тео тихий и спокойный, но его глаза сейчас определенно оскорбляют Лиама — он это чувствует. — Они просто пришли ко мне и показали, что оборотни реальны, и я сказал «ну ладно, давайте убивать их», потому что это казалось логичным.

Это совершенно не логично, но Лиам слишком занят, задыхаясь от удивления, чтобы указать на это.

— Мне жаль, что это не вписывается в мой образ бедного травмированного мальчика, который ты себе представил, но смерть моей сестры не имеет к этому никакого отношения, — заключает Тео, скрестив руки на груди, и его голос становится громче и вырывает Лиама из его удивления.

— Ну да, тебе и правда должно быть жаль, — раздраженно ворчит он. — Я думал, что у тебя есть причина быть мудаком, но на самом деле ты просто мудак.

Тео самодовольно кивает:

— Именно.

— Отлично, — тоже кивает Лиам, более театрально, и он убеждается, что его голос громче, чем у Тео, потому что его время для зрелости вышло.

У Тео тоже, потому что он почти кричит:

— Потрясающе!

— Охренительно! — Лиам, с другой стороны, определенно кричит, потому что он ведет себя незрело лучше, чем кто-либо другой. Тео, похоже, понимает это, потому что он неожиданно сдается и поворачивается на пятках. Лиам раздумывает бросить ему что-нибудь в спину и сбежать, но затем вздыхает, и его внезапно переполняет зрелость. — Подожди. — Тео замирает и осторожно оглядывается. — В смысле, это неважно. В конце концов, ты все равно пришел в себя, так что. Это неважно. Мне жаль насчет твоей сестры.

Несколько секунд Тео излучает подозрительность, но потом его плечи расслабляются.

— Ладно.

— Пожалуйста.

— Что?

Дерьмо.

— Обычно… я имею в виду, обычно все говорят «спасибо», так что я…

— Ничего подобного. — Тео качает головой, но уголок его рта дергается, пытаясь не приподняться. — Мне жаль, что твоя сестра умерла, спасибо, пожалуйста — это совершенно не приемлемый диалог, Лиам, не говоря уж об обычном.

— Ну что ж, ладно, иди в задницу.

Лиам здесь совсем не для этого. Он вполне способен справиться с разговором без помощи кого-то, кто думает, что удар ножом — хорошая замена надлежащему знакомству, спасибо большое.

Почему он сейчас так ухмыляется — за пределами понимания Лиама.

— Просто скажи мне, где и когда.

Лиам ахает от негодования.

— Извини?

— Я сказал отвали, — пожимает плечами Тео.

А потом он уходит.

— Ты сказал не это! — кричит Лиам ему вслед, потому что его уши работают замечательно и он не глупый. Он определенно сказал не это. — Я НЕ БУДУ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ТОБОЙ!

*

— Разве ты не должен был вести себя мило и уточнить, что все еще хочешь пообщаться с ним, даже если пока не встречаться?

У Лиама чуть не случается сердечный приступ, когда Мейсон буквально появляется из стены. Черт возьми, что не так со всеми в этой школе?

— Да, — подтверждает он.

— И?

— И что?

— Не знаю, я только что поймал тебя кричащим ему вслед, что ты не собираешься встречаться с ним. Это так ты вел себя мило?