С ночными бабочками Габриэль с легкостью находил общий язык, так что несколько девушек даже вызвались проводить его в будуар хозяйки на четвертом этаже в последнюю по коридору комнату. Поднимаясь вместе с девочками по узкой деревянной лестнице, Габриэль пытался переварить свалившуюся на него информацию.

Во-первых, Дима до сих пор болел. Странно… Габриэлю всегда казалось, что это лишь простуда. Ничего серьезного. Во-вторых, некая Элиза – определенно очередная жертва, подобно Марине, попавшая под влияние архангела Рафаила. В-третьих, Габриэля взволновала таинственная хозяйка, с которой его вели знакомиться. Судя по всему, друг застрял тут надолго, и к тому моменту, как де ла Кастри мысленно прогнал в голове все вышеперечисленные пункты, его и без того слабые надежды уговорить Диму пожить с Изабелл и Себастьяном, практически превратились в ничто.

На четвертом этаже Габриэль постарался заверить спутниц, что без труда найдет дорогу до двери, которая уже виднелась в конце коридора. Избавившись от шаловливых рук на своей ширинке и пятой точке, он зашагал вперед, сдувая с глаз челку.

Подойдя к двери, де ла Кастри одернул на себе пальто – то-то Дима удивится, увидев его новую одежду! – и повернул ручку.

– О! Ну вот. Явился, не запылился! Я же тебе говорил, а ты и слушать не хотела.

– Габри! Габри, милый… Дима, он падает!

Разлепив глаза, де ла Кастри еще несколько минут пребывал в полной уверенности, что мучается яркими галлюцинациями. Эти рыжие мелкие кудри, этот знакомый грудной хрипловатый голос… Кто-то снова подсунул ему под нос нашатырный спирт. Габриэль дернулся, чихнул и резко сел.

– Эвви!

Сестра глядела на него, прижав руки к груди, ее щеки были мокрыми. Габриэль открыл было рот, но Эвелин не дала ему вымолвить ни слова. Она бросилась на него, повалив на кровать. Оба плакали, кричали и обнимались, пока в дверь не постучали, и к ним не вошла хрупкая бледная девушка.

Брат и сестра, раскрасневшиеся и взлохмаченные, уставились на нее, а она на них. Однако, увидев Диму, который как раз вынырнул из-под красных занавесок, закрывающих вход в смежную комнату, девушка напрочь забыла и о своей хозяйке и о мужчине, с которым та занималась на постели неизвестно чем.

– Элиза, иди к себе, – произнес Дима, закуривая. Он был раздет по пояс, на худых бедрах едва держались черные джинсы, на боку белел шрам, оставшийся после встречи с Морскими Стражами в гавани крепости. Часть белоснежных волос была зализана назад с помощью какой-то маслянистой гадости, часть по-прежнему закрывала больной глаз.

Так как они не виделись в течение нескольких недель, Димина худоба не могла не броситься Габриэлю в глаза. Его друг всегда отличался хорошей мускулатурой, но теперь напоминал лишь тень себя прежнего.

– Я искала тебя. Ты придешь ко мне? – стонала бедняжка, еле держась на ногах. Габриэль невольно задумался, когда эта девочка ела в последний раз? – Ты мне очень нужен!

Судя по тому, как изменилось Димино лицо, он был крайне недоволен тем, что его друзья стали свидетелями столь неловкой сцены. Не вынимая сигареты изо рта, он быстро пересек комнату и молча вытолкал Элизу наружу, хлопнув напоследок дверью.

– Она совсем меня замучила, хотя я знаю ее от силы две недели!

– Девушки всегда неровно дышали к тебе, – произнес Габриэль.

– Падшие и несчастные девушки, – хмуро отозвался Дима, – и ты сам знаешь почему.

– Почему? – переспросила Эвелин, слезая с брата. Она поправила темно-красное корсетное платье и многочисленные заколки на голове, придающие ее непослушным кудрям некое подобие прически. Пышная грудь так и вываливалась из нескромного выреза. – О чем вы?

Габриэль с Димой переглянулись. Несмотря на постоянные ссоры и недопонимание, они до сих пор понимали друг друга без слов.

– Ни о чем, – отмахнулся де ла Кастри, вставая. – Дьявол, как же я рад тебя видеть! – и он снова крепко обнял сестру. – Дима, как ты?

Он было потянулся к юноше, но Истомин поспешно отошел, сделав вид, что не заметил порыва друга.

– Где ты был все это время? – только и спросил он, подходя к круглому деревянному столику и наливая себе вина из кувшина.

Габриэль ответил не сразу. Он осматривался. Будуар, доставшийся Эвелин от предыдущей хозяйки, поражал воображение. Ни одной сутенерше в Петербурге такие хоромы и не снились! Роскошные занавески, пушистые ковры на полу, тумбочки и шкафы из красного дерева, шикарные платья, выглядывающие из распахнутого настежь платяного шкафа. Да, его сестра, похоже, устроилась намного лучше, чем он.

– Вкратце, у Иззи, – наконец произнес Габриэль.

– Кто такая Иззи? – тут же вклинилась Эвелин.

– Обманщица, о которой я тебе говорил, – ответил Дима.

Как он и рассчитывал, Габриэль тут же взъелся на него:

– Что за чушь ты несешь? Себастьян действительно оказался отцом Мелуара!

– Мелуара? – шокированная Эвелин опустилась на стул, услышав имя убитого старшего брата. Мужчины, однако, даже не посмотрели в ее сторону.

– И в память о Катрин он согласился помочь мне, – продолжил Габриэль. – Он поможет и тебе, если я попрошу. Я потому и искал тебя…

Дима рассмеялся.

– Ну уж нет! Посмотри! Я разве нуждаюсь в твоей помощи? Даже если бы я не встретил здесь Эвелин, я бы все равно мог преспокойно жить у Элизы столько, сколько бы мне захотелось. Так что, не нужно мне твоих паршивых подачек. Целых две недели… – Дима покачал головой и залпом осушил бокал. – Ты даже не навестил меня! Просто бросил на улице! И это после всего, что я для тебя сделал!

– Я пытался! Но Изабелл не отпускала меня! Я все время думал о тебе… Когда ты успел превратиться в такого слепого идиота?! Я все время думал о тебе! Неужели ты не можешь понять, какая угроза разоблачения висит сейчас надо мной?!

Эвелин следила за разгорающимся в ее будуаре скандалом с нескрываемым изумлением.

– Ну так порви с ними! Зачем ты только ввязался во все это?! Я уже говорил тебе: проклятье Франсуа, отец Мелуара, твоя тяга к Изабелл – это все чересчур! Ты по уши вляпался, Габриэль!

– А что мне было делать? Слоняться с тобой по борделям? Я бы с радостью остался в замке, но ты сам вытащил меня оттуда! И вот я встретил девушку… Изабелл. И теперь я… я не…

– Влюбился в нее и наплевал на меня.

– Да, я влюбился! Но ты сильно ошибаешься по поводу всего остального!

– Мальчики, – Эвелин наконец обрела дар речи и поспешила вмешаться, – вам не кажется, что вы очень громко кричите? Точно две заведенные проститутки, поссорившиеся из-за клиента.

Друзья вспыхнули и отвернулись друг от друга. Де ла Кастри бросил пальто на кровать и сел за столик, на котором стоял чайный сервиз на двоих и остатки обеда. Дима закурил новую сигарету.

– Вот так. Если честно, то вы меня удивляете. Особенно ты, Дима. Последний раз, когда я видела вас обоих, ты готов был своим телом закрыть Габриэля от пуль, а теперь…

– Ты что, не слышала, о чем я тебе рассказал? – и Дима судорожно стряхнул пепел в пепельницу. – После этого я только и делал, что спасал его! В клинике меня пытали из-за него, в замке меня чуть не сожрали сначала волки, потом пауки, а потом какой-то… – Дима выругался – змей! И что я слышу после всего этого?!

Истомин развел руки в стороны и с сигаретой во рту примерзким голоском передразнил Габриэля:

– Знаешь, Дима, я тут поговорил со своим дедом. Я остаюсь здесь. Что? Ты не можешь со мной остаться? Ну и вали на все четыре стороны!

– Все было не так! – Габриэль снова вскочил, и сестра с трудом усадила его на место.

– Тихо! Если вы будете так орать, к вечеру бордель вверх дном перевернут Служители. Это вам не Петербург. Здесь за слова: замок, Герцог, аристократ, вас двоих могут скрутить и подвергнуть допросу. А вы тут орете друг на друга, как последние сучки.

Дима замолчал, всерьез испугавшись слов Эвелин. Габриэль рассеяно подвигал чашку по блюдцу, тем самым натолкнув сестру на мысль.