– Отнюдь, – ответил Габриэль, переключая передачу. Он не без оснований решил не сообщать Себастьяну о том, что их с Иззи странные отношения давно зашли в тупик из-за отсутствия у него всякой инициативы. – Я только знаю, что вы познакомились здесь.
Себастьян откинулся на сиденье и вздохнул.
– Могу я говорить с тобой откровенно, Габри?
– Попробуй.
– История, которую ты просишь рассказать, тесно связана с историей твоей семьи. И перед тем как я решусь рассказать тебе все от начала и до конца, мне нужно знать точно, на чьей ты стороне.
Габриэль издал непонятный звук – что-то между фырканьем и смешком.
– Я сам не знаю, на чьей я стороне, – искренне признался он, а потом, подумав немного, добавил: – Я на стороне себя, на стороне Димы, на стороне Изабелл, если ей будет грозить опасность, на твоей стороне, если ты попросишь меня отплатить за гостеприимство, и плата окажется приемлемой.
Себастьян в раздражении мотнул головой.
– Я имел в виду, собираешься ли ты в ближайшем будущем поднять восстание против Нового Правительства и начать войну, чтобы захватить власть над миром!
– Вот так в лоб? – рассмеялся Габриэль.
– Вот так в лоб.
Их взгляды на мгновение встретились, и Габриэль перестал смеяться. Себастьян был не на шутку взволнован, задавая вопрос, и явно не собирался шутить.
– Сговорились вы что ли?
– Что? – не расслышал Себастьян.
– Что? Ничего, – и де ла Кастри надолго замолчал, раздумывая над ответом.
Врать мужу Изабелл он не собирался, как и не собирался врать самому себе. Последний разговор с Димой, землетрясение, которое случилось по его вине, предчувствия, мучившие его всю дорогу до Петербурга, – все это не могло не разбередить душу Герцога.
– Ты прямо как мой дед, – наконец протянул он с легкой полуулыбкой. – Вы оба ожидаете от меня слишком многого. Может, когда-нибудь ты узнаешь целиком нашу с Димой историю… выживания. И поймешь, что после всего, что нам пришлось пережить, меня не волнуют войны и революции. Я просто хочу жить и наслаждаться жизнью. Хочу, чтобы у Димы все наладилось, наконец. Сейчас помочь ему – моя задача номер один.
На этих словах Габриэль замолчал, прислушиваясь к голосу совести. Кажется, он все-таки приврал немного. Помимо Димы, его крайне интересовала жена человека, сидящего рядом с ним. Де ла Кастри очень хотелось вновь наладить отношения с Иззи. Пусть и дружеские, но…
Когда он прижимал ее к себе пьяную и беспомощную, помогая вылезти из вертолета, он едва сдержался. Какой-то бес словно перекувырнулся у него в животе, сплясал на сердце. Ему захотелось сорвать золотое кольцо с ее безымянного пальца, затолкать его в глотку Себастьяну, размозжить тому голову об растрескавшийся асфальт и посмотреть, как красиво кровь будет растекаться во все стороны.
Габриэль почувствовал, что фамильные перстни завибрировали на руке, и испугался. Нет. Ведь он покончил с этим. Он изменился. Он уже не такой, как прежде. Он никогда больше не станет убивать. Нет.
– Ты доволен моим ответом?
– Что ж, вполне, – кивнул Себастьян. – Хорошо, я расскажу тебе, как все было. Я купил этот дом семнадцать лет назад у Истоминых, и с тех пор мне ни разу не удалось провести в нем свой отпуск. Но где-то за год до встречи с тобой мне пришлось остановиться здесь на какое-то время по работе. Дело заключалось в следующем: кто-то послал мне анонимное письмо, в котором говорилось, что в этой деревне укрывается Анри де ла Форс – один из правящих Герцогов, Генерал твоего деда и его самый близкий друг.
– Это его еще называют Железным? И с чего бы ему оказаться здесь?
– На окраине Петербурга живет огромное количество знатных беженцев из Парижа, разве ты не знал? За кем-то мы следим, кто-то даже работает на нас, но большинство, Габри… Большинство подобны призракам.
Габриэль заметил, что Себастьяна пробрала невольная дрожь.
– Люди по большей части считают, что семь правящих Герцогов мертвы, а подрастающее поколение твоей фамилией разве что ночью у костра напугать можно. Но все они пребывают в глубочайшем неведении, которое Новое Правительство не собирается у них отнимать. На самом деле мы практически на сто процентов уверены, что Герцог де Гиз еще жив, как и известный колдун Лионель д’Эстиссак. Этьена дю Тассе вполне мог спасти перед смертью его отец. Кстати, этот самый дю Тассе, если я не ошибаюсь, приходится тебе двоюродным дядей. Его мать была младшей сестрой твоего деда.
– Что?! – Габриэль так разволновался, что джип едва не вынесло на встречную полосу. Де ла Кастри поспешно обхватил руль двумя руками. Дядя? Двоюродный дядя? Он думал, что кроме младшей сестры по материнской линии у него не осталось родственников!
Себастьян наградил его укоризненным взглядом, мол, не делай из меня дурачка, на что Габриэль искренне возмутился:
– Но я действительно ничего не знаю! Я вырос в Петербурге! В борделе! Моя мать даже о бабушке с дедушкой рассказывала крайне мало! Она была обижена, она злилась, в конце концов, она сломалась… Франсуа уничтожил ее!
– Извини. Но разве твой дед…
– Мы говорили с ним всего пару раз перед тем, как он скончался!
– Мне жаль.
Габриэль поморщился.
– Вовсе тебе не жаль! Неужели ты думаешь, что я не догадываюсь об истинной цели, которую вы с премьер-министром преследуете?! Вы хотите уничтожить нас всех! Ты и меня держишь на коротком поводке. Любовь к Катрин, которая спасла тебя когда-то, обещание, данное Изабелл… Если бы я действительно заявил о своих правах на власть, уверен, все это превратилось бы для тебя в пустой звук. Я верю, что ты не хочешь моей смерти, но что если на чаше весов будет стоять твоя карьера, твоя собственная жизнь? Что тогда?
В салоне машины повисло напряженное молчание. Шальная мысль закралась Габриэлю в голову: нужно убить Себастьяна прямо сейчас. Съехать с дороги, задушить, скинуть труп в канаву, вернуться, забрать Диму и Изабелл в замок. Да, Себастьян многое сделал для него. Да, Габриэль не испытывал к нему неприязни. Ну так и что с того? Когда-то он убивал совершенно незнакомых ему людей просто из-за дозы, если того требовал пресловутый инстинкт самосохранения. Он и брата своего убил…
– …мне жаль тебя как человека, который потерял стольких близких ему людей.
Оказалось, что Лесаж уже какое-то время разговаривал с ним. Габриэль с трудом расслабил руки, державшие руль.
– Неужели ты думаешь, что я лишен сочувствия? Чтобы ты знал, я никогда не выступаю за крайние меры. Если у меня есть возможность оправдать того или иного аристократа, я делаю все возможное, чтобы очистить его имя, но окончательное решение все равно остается за месье Ренаром.
Габриэль молчал, напряженно наблюдая за дорогой. Ему казалось, что он слышит голос Франсуа в своей голове, как если бы призрак Безумного Герцога находился сейчас здесь, в машине: «Себастьян тебе не друг, слышишь? Ты слишком долго пребывал в состоянии ленивой безмятежности. И ты забываешь о моем проклятье. Не верь ему, когда он говорит, что оно рассеялось после Взрыва. Оно не исчезнет, пока Себастьян жив. Пока ты не убьешь его, оно может проявить себя в любой момент. Отразиться на любом из вас. Это древняя магия, над которой я уже давно потерял контроль».
– Расскажи, что было дальше, – вымолвил Габриэль, – после того, как ты узнал, что этот де ла Форс может скрываться здесь.
– Я сломя голову бросился сюда, разумеется. Анри крайне опасен. Даже твой дед, в конце концов, стал остерегаться его. Насколько нам известно, незадолго до Великого Взрыва они о чем-то повздорили, и Франсуа отстранил его от дел. Так что я примчался сюда, но, конечно же, никого не нашел. Я обыскал дом, который был под подозрением, но только перепугал жильцов до полусмерти. Никаких следов аристократов и уж тем более Герцога де ла Форс. Было уже поздно, когда мне пришлось признать, что меня попросту надули, и я решил переночевать в коттедже, а на утро вернуться в Париж.
Стояла зима, в коттедже было холодно и не нашлось ни одной спички. Во всех домах поблизости свет уже не горел, кроме одного дома напротив, так что я пошел прямо к нему, постучался. Навстречу мне выбежала перепуганная заплаканная девушка с красными волосами. «Вы доктор? Вы доктор?» – накинулась она на меня. Это была Изабелл. Я попытался объяснить ей, что я не врач, а просто сосед, которому чертовски холодно. Но, кажется, она была не в состоянии меня понять. Мне вообще тогда показалось, что я наткнулся на сумасшедшую. Она схватила меня за руку и повела в полумрак, царивший в ее доме.
