Габриэль огляделся. Несмотря на свою слепую веру в то, что он никогда не причинит любимой женщине вреда, его мучили странные предчувствия, словно крохотный червячок копошился внутри его чрева. Если бы только эти деревья, эти гордые исполины, пробившие корнями каменную кладку площади, могли успокоить его, дать совет!

– Лучше бы не уезжать, – прошептал он и услышал, как толстые жвала щелкнули возле самого уха. Однако Габриэль так и не услышал в голове паучьих мыслей. Возможно, пауку были незнакомы такие тонкие человеческие эмоции как смятение, предчувствие скорой неминуемой беды. – Ты-то без меня не пропадешь.

Нет, хозяин.

– Возвращайся в замок и оставайся там. Когда я вернусь…

Габриэль замолчал. Какой-то намек на видение проскользнул перед его внутренним взором. Был ли это отголосок дара Франсуа, который передался внуку в виде обостренной интуиции, но де ла Кастри увидел толпу оборванных голодных людей, устало бредущих через лес, и он во главе… Он не может идти?

Габриэль помотал головой и тяжело сглотнул.

– Когда я вернусь, ты будешь первым, кто придет на помощь, ясно?

Да, хозяин.

– Ступай.

И паук, спустившись с его плеча, исчез за деревьями. Габриэль вздохнул, стараясь насладиться последними минутами покоя, проведенными дома. Скоро ему придется вернуться в шумный мир, покинуть этот островок вязкой тишины и обволакивающего мрака. Сколько времени пройдет прежде, чем он вновь вернется сюда?

Габриэль чувствовал за своей спиной древнюю мощь, стоящую на стыке всех миров. Древние силы, которые хранили его даже тогда, когда он не подозревал об этом. Хватит ли этих сил, чтобы вновь защитить его там, в Петербурге, за много миль отсюда? Ответа не было. И в сердце Габриэля закрался страх. Ему хотелось развернуться, запрыгнуть на коня, примчаться к подъемному мосту и заставить его опуститься. Открыть эти титанических размеров ворота, ступить на первый ярус и уже больше никогда не возвращаться назад…

Черный конь ткнулся мордой ему в плечо, словно напоминая, что у него совсем не осталось времени.

– Где же Габриэль?

Иззи выглядела потерянной. Она стояла на дорожке перед домом, разглядывая машину, которую Себастьян вывел из гаража впервые за долгое время (с работы и на работу они предпочитали добираться пешком, благо идти было недалеко). С минуты на минуту они должны были сесть в тесный «Плимут» серо-зеленого цвета и направиться к военному арсеналу, а Габриэля все не было.

В ответ на ее вопрос Себастьян пожал плечами в попытке скрыть от жены затаенную в сердце тревогу, после чего ушел в дом за оставшимися чемоданами, словно давая де ла Кастри еще немного времени.

Даже Дима уже был здесь, стоял неподалеку и как всегда курил. Он пришел к ним домой несколько часов назад усталый с мешками под глазами, принял душ, вяло поприставал к Изабелл, но когда ее муж вернулся с работы, ушел на кухню и стал методично выкуривать одну сигарету за другой. Стараясь выдыхать дым в форточку, Дима то и дело надсадно кашлял. Вот и сейчас Изабелл молча стояла, прислушиваясь к его протяжным хрипам.

– С тобой все в порядке? – спросил Себастьян. Он вернулся на улицу, неся в каждой руке по чемодану. Поставив их на землю, он похлопал Диму по спине, словно это легкое похлопывание могло чем-то помочь.

Дима открыл было рот, чтобы ответить, но снова зашелся жутковатым хрипом. Не выпуская из руки дымящейся сигареты, он выдавил из себя:

– В порядке, – после приступа его слегка пошатывало. – Я снова простыл, пока стоял под твоей паскудной форточкой.

Себастьян скривился и убрал руку с Диминого плеча. Схватил чемоданы и поспешил к машине.

– Эй, извини! – бросил Дима, затянувшись.

Извинение прозвучало, скорее, как издевка, и Изабелл неодобрительно покосилась на него.

– За что ты нас так ненавидишь?

– Ненавижу? – Дима обернулся. – Я не ненавижу.

– Тогда что?

– Мне безразлично ваше существование, – пробормотал он и, бросив сигарету на землю, загасил ее носком ботинка.

Изабелл покачала головой. Друг Габриэля здорово изменился за прошедшие шесть лет и больше не напоминал того потерянного измученного подростка, каким Иззи его запомнила по короткой встрече возле подземного перехода, в тот день, когда их жизни так круто изменились.

Мальчик превратился в мужчину. Этой осенью ему должно было исполниться двадцать три, но события, выпавшие на его долю, заставили юношу выглядеть старше своих лет. Его голос сел от постоянного курения, на лбу появились морщины, проступили скулы, пропали щеки. Он стоял рядом с ней в простых черных джинсах и черной рубашке-безрукавке, оставляющей открытыми жилистые крепкие руки. Стоял, и от него не веяло безразличием. От него исходило глубокое презрение, а еще ревность.

– Похоже, Габриэль решил нас кинуть, – прошептал он, наблюдая за тем, как Себастьян заталкивает тяжелые чемоданы в тесный багажник.

– Ты не знаешь его, – пробормотала Изабелл, чем вызвала у Димы снисходительную улыбочку. Юноша не стал ничего объяснять и, игнорируя муки вспотевшего Себастьяна, уселся на заднее сиденье.

Внезапно чьи-то холодные руки обхватили плечи Изабелл.

– Я здесь.

Женщина вздрогнула, ее колени едва не подогнулись. Руки Габриэля проворно скользнули с ее плеч на талию и на секунду задержались там. Послышался звук захлопывающейся крышки багажника, и де ла Кастри мгновенно ретировался.

– Мы боялись, что ты опоздаешь, – Себастьян приветствовал Габриэля, крепко пожав ему руку. – Но ты успел в самый последний момент.

Габриэль ослепительно улыбнулся – одно из его новых умений, на которое ушли годы практики.

– Иззи, милая. Садись в машину, – произнес Себастьян. – Мне надо перекинуться парой слов с Габриэлем.

Женщина нахмурилась, но муж настойчиво подтолкнул ее в сторону «Плимута». Изабелл обреченно направилась в заданном ей направлении, до сих пор ощущая прикосновение холодных гибких пальцев к своему телу.

– Что случилось? – спросил Габриэль. Он выглядел невозмутимо, хотя желание Себастьяна поговорить без свидетелей не могло не настораживать. В голове роилась тьма мыслей одна другой тревожнее, а Лесаж все молчал, задумчиво глядя на него.

Де ла Кастри начал было склоняться к мысли, что муж возлюбленной каким-то образом прознал о его чувствах, когда Себастьян вдруг заговорил совершенно о другом:

– Сегодня в городе случилось землетрясение. Странно, правда?

Габриэль пожал плечами.

– Я так понимаю, оно случилось как раз в тот момент, когда вы с Димой разговаривали в борделе?

– Ну, да, – нехотя протянул Габриэль. – К чему ты клонишь?

– Да просто хотел обговорить с тобой этот момент до того, как мы окажемся в воздухе, ведь в таком положении опасно выводить из себя Герцога де ла Кастри. Вдруг ты психанешь?

Габриэль поморщился. Ему не понравилось, как бесцеремонно Себастьян вдруг сунул нос в его дела. Впрочем, он сделал это впервые за очень долгое время, и Габриэль был готов простить его.

– У меня все под контролем.

Себастьян однако не собирался идти на попятный так скоро.

– Ты сейчас ездил в замок?

– Да, – увиливать показалось Габриэлю бессмысленным занятием.

– Все в порядке?

– Какая тебе-то разница?! – все-таки огрызнулся де ла Кастри, и Себастьян поспешно сделал шаг назад. Извинившись, он вспомнил, что забыл дома еще один чемодан и поспешил обратно в квартиру. Габриэль проводил его раздраженным взглядом.

– И что это было? – Дима насторожился, едва Себастьян попросил о разговоре наедине, и теперь стоял рядом, крутя в тонких пальцах пачку сигарет.

Де ла Кастри нечего было ему ответить. Он посмотрел на старого друга, и невольная улыбка внезапно растянула губы. Понимание того, что, несмотря на дрязги последних лет, Дима снова был рядом с ним, окрыляло и заставляло петь его сердце.

Военный арсенал располагался на территории Нового Парижа, и по дороге им пришлось миновать большую часть правительственных зданий, в которых днем так и кипела работа по поимке Герцога де ла Кастри. Габриэль сидел как на иголках. Успокаивало лишь то, что наступила ночь, и во многих домах свет уже не горел.