Тут все резко померкло, потеряло свое значение, поблекло. Ласточка размякла в руках Геральта, словно тряпичная кукла, оставленная на скамейке и попавшая под дождь. Страсть схлынула. Ему пришлось оставить в покое свои штаны, чтобы успеть вовремя поддержать девушку и аккуратно усадить ее на пол. Желание продолжать растворилось в последних каплях дождя.

- Мы не должны сейчас, - охрипшим голосом произнесла ведьмачка. – Это ошибка.

- Цири, - с теплотой и беспокойством позвал Белый Волк. – Как ты себя… Что не так?

- Я снова видела ее, - глядя невидящим взором, отозвалась она.

- Кого видела, Цири? – не унимался ведьмак, чувствуя поднимающееся знакомое ощущение. – Что произошло?

- Те тени из прошлого и смерть… Они снова стоят у тебя за спиной, - она закрыла лицо руками, словно испугавшись чего-то. – Это моя вина. Если бы я не привела тебя в Новиград, ничего бы не случилось.

Геральт обернулся, но за спиной у него была лишь темнота, огарок свечи и очертания старой, непригодной мебели. Он повернулся к девушке, силой взял ее лицо в свои руки, не смотря на все попытки ведьмачки вырваться, и заставил посмотреть в глаза.

- Расскажи мне, - потребовал он, но с той мягкостью, которая всегда проскальзывала в голосе мужчины при разговоре с Ласточкой.

- Это та ведьма с топей, - через какое-то время нарушила молчание Цири. Ведьмак поднялся с корточек и, подобрав тунику, стал возвращать свой внешний вид в былое состояние. – Я гонялась за ней несколько месяцев после того, как мы с тобой расстались, но эта старуха исчезла, - голос Цири приобрел спокойный, ровный тон, который вводил Белого Волка в странное состояние умиротворения, покоя, когда ничего не угрожает в данный момент, но что-то назревает в будущем. - Как сквозь землю провалилась.

- Не провалилась, - серьезно ответил мужчина, все еще стоя спиной к ведьмачке. – Мертва.

- То есть как? – не поняла Цири, завязывая белые нити на своей рубахе и поднимаясь с пола.

- Я убил ее почти сразу, еще до осени, когда ты ушла.

- Мог бы мне сказать, – укоризненно проговорила девушка.

- Дело прошлое, - пожал плечами ведьмак, повернувшись к ней лицом. – Не мог же я ей позволить свободно разгуливать по округе после случившегося.

- А как же тогда мой сон и ее слова? – в никуда задала вопрос Ласточка, покачав головой и опустив взгляд. – Это был не просто кошмар.

- Ты это о чем? – не понял ведьмак. – Какой сон?

- После того, как ты убил того вампира, Рангара, я видела ведьму во сне, - Цири очень тщательно подбирала слова, чтобы звучало не так открыто, как в сновидении. – Она сказала о смерти. Сначала моей, потом – твоей, после того как мы… - тут девушка замялась, словно бы не зная, как поделикатнее назвать вполне естественное выражение чувств путем плотского наслаждения. Геральт ее понял.

- Все мы рано или поздно умрем. Тут уж ничего не попишешь, - ведьмак посмотрел на Цири со странным огнем в глазах. – Но я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, пока я жив. Я даю тебе слово…

- Не надо! – чуть громче произнесла Ласточка, оборвав его, и сделала быстрый шаг вперед, закрыв рот ведьмака ладонью. – Не говори этого, я прошу, - в глазах у девушки стояли слезы, готовые в любую секунду пролиться горячим потоком. Она смотрела на Белого Волка. - Многие из тех, кто был мне дорог, погибли, предали или просто бросили меня. Все, кроме тебя. Лютик с Золтаном в счет не идут.

- Цири… - бережно убрав женскую ладонь от своего рта, произнес мужчина, осторожно проведя пальцем по щеке ведьмачки, одна слезинка которой все же скатилась вниз. Он стер ее нежным движением.

- Не хочу потерять еще и тебя, Геральт.

- Не потеряешь.

Ведьмак прижал к себе девушку, закрыв в свои объятия не только ее тело, но и темные мысли, опустившиеся на Цири. Его взгляд упал на крохотный отблеск луны, показавшейся на ночном небе после дождя. В этот момент он поклялся перед всеми богами, перед всеми мирами и законами, что жизнь его теперь будет покоится в руках пепельноволосой ведьмачки, что сердце его отныне будет биться только ради нее, что израненная душа Геральта из Ривии по простому желанию Ласточки будет погашена или возрождена из пепла.

Цири запрыгнула в седло, кинув последний взгляд на заброшенную хижину, которая местами была похожа на простую кучу сваленных в одно место досок. Белый Волк вывел Плотву из-за дерева, где та мирно ужинала свежей порцией мокрой травы, и уже через мгновение оказался верхом на своей кобыле, готовый отправиться в путь.

- Значит, праздник урожая? – чуть натянув поводья, спросил Геральт, оторвав взгляд от темного леса.

- Цветения, - поправила его ведьмачка с легкой улыбкой. – Я бываю на нем каждую весну последние три года.

- Что-то не припомню, чтобы в Новиграде отмечали нечто подобное, - задумался мужчина, представляя, что ему придется пережить.

- И сколько раз ты был в Новиграде за последние три года? – засмеявшись, спросила Цири. Ее смех моментально отозвался приветливой улыбкой на губах Волка, но она многого не знала. – Горожане вернулись к празднованию после окончания войны. Тебе понравится.

- Сомневаюсь.

- Не будь букой, Геральт. Поехали, - она оказалась совсем рядом с мужчиной. – Ради меня, пожалуйста.

- Иногда я жалею, что ты с такой легкостью можешь заставить меня делать некоторые вещи, - сокрушенно проговорил ведьмак, понимая, что ему не отвертеться.

- Но ведь за это ты меня и любишь.

Ласточка сказала это почти в шутливой форме, и Геральт бы поверил этому, если бы не оброненный взгляд, посланный мужчине, в котором читалась искренность и гораздо более глубокие чувства, попавшие в определение этих нескольких слов.

Цири помчалась по тракту, срезая дорогу на ближайших поворотах, пока ведьмак, подстегнув свою кобылу, не нагнал ее у каменного моста, ведущего через реку в город. Тогда безумная скачка и ветер, пляшущий в волосах, прекратились. В город, наводненный в поздний час пьяницами, стражей и шлюхами, они въехали вместе.

- Ты ведь не всегда останавливалась в корчме? – поинтересовался Геральт, когда они проезжали мимо одного из таких мест.

- Чаще бывала у Лютика, - ответила ведьмачка.

- И какой рекорд погубленных женских сердец у него в этом году?

- Ты что?! - наигранно отстегнула его Ласточка, делая вид перед стражниками, что ведет простую беседу о местных новостях со спутником. – У них с Присциллой все серьезно. Она его хорошо зацепила, - на губах Цири гуляла едва заметная улыбка, придающая голосу прелестные краски. Ведьмаки остановились на распутье дорог, решая в какую сторону следует направиться. – Может, поедем в «Шалфей и Розмарин»?

- При всем моем желании увидеть остепенившегося Лютика, - с тяжелым вздохом ответил Геральт, - я не выдержу его поэтической болтовни в такой час, - он посмотрел на переулок, в который вела узкая дорожка из старых камней. – У меня есть одна знакомая, которая, наверняка, не откажется от компании.

Они свернули в крытую улочку и проехали по пересечению дорог, встретив на пути парочку нищих и пьяниц. Из соседнего переулка доносились тихие стоны женщины и жесткое рычание мужчины, который явно подражал какому-то дикому зверю. Геральт уловил эти звуки, а вот Цири была лишена такой возможности. Его желание сию секунду вернулось. Украдкой ведьмак взглянул на Ласточку. Ее силуэт прекрасной фигуры, серебро волос, то, с какой уверенностью она держалась в седле… Он решил, что сейчас не время и тихо подавил свое желание, оставив обжигающую страсть до более подходящего времени. К тому же одна онейромантка наверняка сможет приглушить его боль по Цири. Во всяком случае, в предыдущие несколько раз у нее получилось это сделать.

- Ты так и не сказал, - вывел Белого Волка из раздумий голос ведьмачки.

- О чем не сказал? – не понял Геральт, сообразив, что пропустил слова девушки мимо ушей.

- Как зовут онейромантку. Давно ее знаешь?

- Да, давно, - со странным спокойствием ответил мужчина, глядя на приближающийся особняк. – Корина Тилли живет в этом доме.