- Я не уйду, - все тем же тоном ответил Геральт, останавливаясь напротив Цири, но не видя ее из-за иллюзорной преграды.

- Ты уже говорил это, - тихо напомнила она, подавив, наконец, слезы. – И все равно оставил меня. Ты оставлял меня каждый раз, когда был так нужен… И я каждый раз надеялась на то, что ты все же появишься и заберешь с собой. Но ты был далеко. Всегда.

- Теперь я рядом, - мужчина сделал шаг вперед. – И отныне всегда буду рядом, если ты того пожелаешь.

- Твои слова звучат, как…

- Доверься мне, - мягко перебил ее ведьмак, не дав договорить очередное отрицание, придуманное женским умом и сердцем. – Ты единственная на всем белом свете, за кого я готов убивать и умирать, не задумываясь.

- Не говори так, - с толикой ужаса попросила Цири, вспомнив слова Пряхи. – Прошу, не надо этих слов.

- Ты знаешь, что это правда, - уверенно ответил ведьмак.

- Знаю, - после недолгого молчания ответила ведьмачка, убирая несуществующую стену иллюзии. И вместе с этой стеной рухнули последние преграды, рассыпавшись вокруг благовонным пеплом прошлого. Ласточка, не раздумывая больше ни секунды, обняла Белого Волка, который только и ждал, чтобы заключить девушку в свои объятия, чтобы успокоить болевшую душу и разрывающееся на куски сердце. Их молчаливое воссоединение обязало себя быть сладостным и трогательным. – Геральт? – осторожно позвала Ласточка, прервав эту идиллию.

- М? – с прикрытыми глазами и легкой улыбкой отозвался мужчина.

- Поцелуй меня… прошу, - шепотом добавила она.

- Цири… - обескуражено, но не нарушая установившейся магической тишины и соблазна, ответил ведьмак.

- Всего раз, - не стараясь выпутаться из теплых мужских объятиях, добавила девушка, опуская голову на широкую грудь. - Позволь мне почувствовать хотя бы кроху той любви, которую ты дарил другим женщинам. Я больше не ребенок. Я другая.

Геральт колебался. Его холодный разум боролся с пылким сердцем, пока яркая молния в пепельном свечении не прорвалась за завесу сознания и не подожгла все препятствия, все преграды. В какой-то миг внутри у мужчины остались лишь покой и безмятежность, счастье, которого прежде ведьмак не испытывал. Не поддельное, не вызванное эликсирами и заклинаниями, не залитое в горло с элем и водкой, а настоящее, без тени подвоха. Женщина, находившаяся сейчас в его объятиях, была чистым воплощением того, что Белый Волк желал, за что был готов отдать все, не раздумывая ни секунды.

Геральт медленно приподнял голову Цири за подбородок, чтобы их взгляды – золотая чаща и зеленый омут – встретились, сплелись в предвкушении той магии, которая пробуждается и вырывается только из легенд о настоящей любви. Но сейчас это было не сказание и не сказка. Это была реальность, от которой не хотелось бежать.

Сердце Ласточки билось в унисон с сердцем Волка, желание стучало в висках. Они потянулись друг к другу одновременно, воспринимая происходящее не как сон, но как сладостный момент долгого ожидания.

Сперва, губы их едва коснулись друг друга, обдав кожу жаром, идущим изнутри. Ласточка и Волк проверяли, не рассеется ли все, как мираж, как сладостный сон. Но даже через несколько секунд они остались стоять, где стояли, а вокруг был все тот же тихий подвал и тонкое пламя свечи.

Одна рука Геральта опустилась на женскую талию, а другая – на спину Цири, вплотную притянув к себе изящное тело, которое трепетало в мужских объятиях, даже не собираясь сопротивляться влечению. Их уста вновь нашли друг друга, но уже смелее. Поцелуй сделался сладким от слияния желанных губ и горьким от слез, катившихся по щекам Ласточки. Она, что было мочи, прижалась к мужчине. Он тоже не желал ее отпускать и лишь усиливал напор, но оставался нежным, внимательным к движениям Цири. Ведьмак боялся спугнуть ее, но опасения его оказались напрасны. Девушка не желала отступаться.

Полная луна пролилась белым светом на заброшенную хижину, в которой алые оттенки приобрели цвет не только страсти, разгоравшейся между мужчиной и женщиной, но и чувства гораздо более глубокого, настоящего и вечного.

- Ты плачешь, - с толикой сожаления, чуть встревожено, но с нежной заботой произнес Геральт.

- Это от радости, - едва улыбнувшись, ответила Ласточка, поднимая глаза на Белого Волка, который тут же прижал ее к себе, решив, что больше никто и никогда не посмеет отнять у него Цири, а если вдруг найдется такой смельчак – его судьбе не позавидуешь.

========== Глава 4. По лезвию страсти ==========

Кровь беспрерывно стучала в висках, разнося по всему телу подрагивающее тепло, от которого каждый его дюйм наполнялся мощной энергией страсти, несокрушимой даже за пределами разума. Геральт расстался с последними угрызениями совести, когда коснулся нежных, сокрушающих, чувственных губ пепельноволосой девушки, просившей его об этом долгом любовном поцелуе. Все его мужское естество пробудилось диким зверем, сорванным с цепи, с вырывающейся наружу силой, потребовало завладеть той, которую ведьмак желал так долго. Белый Волк уносил Цири в свои крепкие, жаркие объятия, не упуская мимолетных изменений в движениях Ласточки, когда та, прижимая его к себе, старалась слиться воедино, чувствуя дурман поцелуев на тонкой шее.

Чуть приподняв девушку за ягодицы, ведьмак прижал свою избранницу к стене, продолжая безмолвную ласку поцелуями, которые спускались к открытому вырезу рубахи на груди Цири, а потом поднимались к алым губам чаровницы, позволяя Волку ощутить их сладость, распробовать желанный цветок.

Ласточка громко, отрывисто дышала, не в силах совладать со страстью, захлестнувшей еще недавно ясное сознание. Прикрыв глаза и приоткрыв рот, девушка позволяла Геральту беспрепятственно возвращаться к смешанным поцелуям, которые распаляли горячее пламя до предела. Цири ловкими пальцами отстегнула ремни, державшие мечи на спине ведьмака, которые со звоном упали на деревянный пол, и расплела грубые завязки на короткой мужской тунике, которая вскоре отправилась за оружием.

И в этот момент Белый Волк окончательно забрал власть в свои владения. Не переставая покрывать поцелуями женскую шею, Геральт медленно выпрямил руки Цири над головой и зовущими, уверенными движениями ладоней проследовал до кончиков пальцев. Оказавшись на одном уровне с Ласточкой, мужчина даже не пытался сдерживать себя и впился в женские уста, получив ответную, опаляющую страсть, вложенную в слияние губ.

Движения Волка сохраняли свой напор, продолжая ублажать женское тело. Цири в легком безумстве отвечала на все прикосновения, поддаваясь ласкам, желая, чтобы эта сладкая пытка никогда не заканчивалась, но становилась все более интимной. Должно быть, Геральт услышал ее мысли, потому что зашуршали тесемки на штанах, поддаваясь пальцам мужчины.

Вся эта картина в какой-то момент напомнила дикую, звериную страсть, вожделение и порок. Ведьмачка, прижавшись затылком к стене и закрыв глаза, сильнее сжимала пальцами плечи Волка, чувствуя, как внизу живота разливается знакомая горячая нега, а в темноте между ног приятно сводит от нетерпения и желания. Геральт пылал плотской страстью, в мыслях представляя, как уже добрался до неизведанной ранее Цири, до ее самых нежных и чувственных мест, как соединился с ней в безудержном танце вспотевших от любви тел, сплетающихся в порывах новых зовов.

Она обняла его ногами за пояс, издав полный жажды, протяжный стон. Стоило всего на несколько секунд прижать к своему распаленному телу Геральта и почувствовать сквозь ткань штанов его напряженный от возбуждения член, как в голове окончательно помутилось. Он хотел ее. Они желали друг друга каждым дюймом тела, предвкушали тот момент, когда, наконец, смогут уничтожить эти оставшиеся преграды и насладиться той близостью, которая была необходима, слиться в удушающей похоти животного секса.

В самом отдаленном углу сознания, куда страсть только начала проникать, Цири уловила странный шелест, легкий звон ветра, донесший знакомый скрипучий голос. «Ты впустишь его в себя, - скрежетала ведьма. – Ты его погибель». А потом кровь, пролитая с небес на землю. И трава, окрашенная в багровые оттенки. Металлический привкус во рту и запах свежих алых капель.