- Нет, - тихо ответил ведьмак, вставая с Цири в пару и прижимая ее к себе. – Ты бьешь по-другому.

Девушка положила голову на плечо ведьмаку и, услышав его слова, почувствовала внутри болезненный укор, разъедающую пропасть. Она никогда не задавалась вопросом, почему три года назад Геральт молча уехал, даже не попрощавшись. Почему, будучи в соседней деревушке, не искал встречи с ней? Почему все три года не давал о себе знать, хотя, несомненно, слышал о Ласточке, да и она часто натыкалась на его следы? Ведьмак словно бы специально избегал Цири, не хотел встречаться, тянул до последнего. Может, он пытался забыть или подавить в себе что-то? Как-то раз, ведьмак случайно обронил фразу о том, что красота Цири может пленить любого мужчину. Она в тот момент не придала этому значение, а он говорил искренне…

Но близость и тихая мелодия бардов прочно связывали их вместе, сливали все накопившиеся чувства в один поток, способный раскрыть истину.

- Это так романтично, - тихо усмехнулась ведьмачка, прикрыв глаза, не убирая голову с груди мужчины. – Свечей не хватает.

- А кострища рядом тебе уже мало? – улыбнулся ведьмак.

- Это не одно и то же. Давай сбежим, - негромко предложила она.

- Не дождавшись конца представления? - шутливо удивился Геральт. - Лютик нам не простит, - в такой же манере добавил он.

- Ожидание ничего не даст, особенно тебе, - пожала плечами Цири и заглянула ведьмаку в глаза со странными искрами. - Ты ждешь хорошую, а тебе нужна плохая, - Ласточка остановила их танец и прошла мимо мужчины, коснувшись пальцами внутренней стороны его ладони. – Либо возьми сам то, что желаешь, либо навсегда останься ни с чем.

Цири ушла в темноту, кинув на ведьмака последний, полный жажды и страсти взгляд. Геральт глянул на сцену, где заканчивали выступление Лютик, Присцилла и еще трое музыкантов, потом повернулся обратно, но ведьмачки уже и след простыл.

- Благодарю вас! Спасибо! Спасибо! Вы прекрасная публика! – не унимался поэт, продолжая кланяться на аплодисменты и улыбаться во весь рот, обнажая идеальные белые зубы. Ведьмак возвел очи горе, понимая, что некоторые вещи никогда не изменятся. Со сцены Лютик спустился лишь спустя пару минут, оставив остальных бардов продолжать представление. – Геральт, дружище! Сколько мы не виделись? Дай обниму. Как я по тебе скучал.

Отвертеться от многословных объятий Лютика Белому Волку нисколько не удалось, пришлось терпеть сумасбродные, высокопоэтичные приветствия, по которым ведьмак ни капельки не соскучился. Без показного антуража это был бы не Лютик.

- А где Цири? Я точно видел ее где-то здесь, - всматривался в толпу бард, пытаясь узреть пепельную макушку. – Уверен, ей понравятся мои новые стихи.

- С чего вдруг? – удивился ведьмак.

- К твоему сведению, Геральт, - начал Лютик в своей обычной показной манере, - Цири нравится моя поэзия, а последний цикл стихов посвящен исключительно дальним странам и мирам, в которых никто никогда не бывал.

- Если в них никто никогда не бывал, откуда ж ты о них знаешь?

- Это полет фантазии поэта, бесконечные просторы свободной мысли рассказчика и… - тут поэт остановился, видя, как меняется выражение лица Волка – от обычного к «еще слово и зашибу». – Да, неважно. Так где Цири?

- Скорее всего, ушла в твое «приличное заведение», - подчеркнув последние слова, ответил мужчина.

- Попрошу без намеков, - запротестовал Лютик. – У меня действительно приличное место, а не какая-нибудь пивнушка или бордель. А ты тогда почему еще здесь?

- Решил дождаться окончания твоего выступления, чтобы подарить цветочки, - съехидничал Геральт. – Сам-то как думаешь?

- Думаю, девушка перешла в активное наступление, а ты вдруг спасовал, - пожал плечами поэт, заслоняясь руками от воображаемого кулака, которого Лютик ожидал от Белого Волка. – А если серьезно, то кое-кто мне однажды сказал очень мудрую вещь.

- Что поэты иногда могут молчать? – не удержался ведьмак.

- Нет, - ответил Лютик, но не обиделся. – Тот человек сказал: «Понятия о том, кого можно любить, со временем меняются. Неизменно лишь наше влечение к тем, кого мы желаем», - с театральным видом произнес бард. – Короче говоря…

- Я знаю, что это значит, - резко перебил его Геральт. – Вопрос, откуда ты знаешь о нас с Цири?

- Так это, она мне рассказала, - неуверенно отозвался поэт.

- Лютик, - со злостью сквозь зубы процедил мужчина.

- Да я правду говорю! – заверещал бард. - Это я предложил ей написать тебе то письмо и, как видишь, оно сработало.

- Ты что сделал? – ведьмак вскипел еще сильнее, но вскоре успокоился, поняв, что таким образом от трубадура не будет вообще никакой пользы. В голове шумело, мужчина устало провел ладонью по лицу. – Ну и наворотил ты дел, Лютик. Мне вот теперь разгребать.

- Я упростил тебе задачу, - упорствовал бард. – Хоть бы спасибо сказал.

- Лютик, еще слово и… - предупредил Геральт.

- Все. Понял, понял. Ухожу.

Поэт поспешно вернулся на сцену, сбегая от ведьмака, сопровождаемый гулом голосов и громкими овациями. Белый Волк тяжело вздохнул и направился в «Шалфей и Розмарин», который вообще-то теперь назывался «Хамелеон».

В день Цветения дождей, по обычаю, не бывает, но этот год стал исключением. Ночной город оросился крупными каплями влаги, ночное небо прорезали яркие молнии, воздух наполнился раскатами грома.

- Чтоб меня черти забрали.

К тому времени, как ведьмак добрался до «Хамелеона», все костры были погашены дождем, а люди разбежались по домам, хотя были и те, кому такая погода пришлась по нраву, в основном это были ребятишки. Сам Геральт вымок до нитки, а от поднявшегося холодного ветра еще и замерз как собака. Он уже было думал бросить затею с продвижением по отношению к Цири, но заведение Лютика оказалось ближе, чем дом Корины.

Девушка сидела на скамье, рядом с одной из куртизанок. Та пыталась с ней заговорить поначалу, но вскоре бросила эту затею, так как ведьмачка отвечала односложными предложениями, не была настроена на разговоры с незнакомыми женщинами и погрузилась в себя, ожидая Белого Волка.

Ведьмак вошел в «Хамелеон» через треть часа с того момента, как расстался с Цири на площади. С мужчины в буквальном смысле стекала вода. Ласточка тут же оказалась рядом с ним, попутно отгоняя куртизанок от мужчины.

- Надо было сразу идти за мной, - с довольной улыбкой произнесла она, складывая руки на груди. Ответом ей послужил укоризненный, но добрый взгляд ведьмака. – Ладно, - продолжила девушка, беря Волка за руку, - давай-ка тебя высушим. Простынешь ты, конечно, вряд ли, но ходить в мокрой одежде – не дело.

- На эшафот меня повела? – заметив небольшой топорик на поясе девушки, спросил Геральт, все же поднимаясь по лестнице следом за ведьмачкой.

- Я, что, на палача похожа? – упрекнула она его. - Не говори глупостей, - через минуту они дошли до комнаты, обставленной в достаточно деликатном стиле, не смотря на всю театральность заведения, где куртизанки и баллады были главным блюдом. – Лютик всегда держит для меня эту комнату на случай, если я вдруг появлюсь.

- И часто ты здесь бываешь? – поинтересовался ведьмак, заходя внутрь и подмечая зажженный камин и убранную постель в нежно-алых тонах.

- Спроси лучше у Лютика, - пожала плечами Ласточка, закрывая дверь изнутри и кладя ключ на маленький столик. – Когда я добираюсь до «Хамелеона», то обычно мало что соображаю после выпитого. Но рекорд был, кажется, четверо мужчин за раз.

- Не понял, - остановился ведьмак, принявшийся было снимать акетон, и повернулся к Цири, которая вдруг решила поправить подушки на кровати.

- Расслабься, Геральт. Это шутка, - успокоила она его, но явно не очень удачно потому, как продолжать свои действия мужчина не собирался. Внутри у него что-то мгновенно прорвалось. Ведьмак вдруг осознал, что его Ласточка была и с другими мужчинами. Дело не только в шутке, просто фактов не скроешь. В этот момент он, кажется, понял, почему Цири было невыносимо видеть Волка с другими женщинами. – Я хотела тебя немного развеселить, извини.