— Как заказывали.

— Так, Евгения, проводи Мишу в ванную, пусть руки помоет, а потом чай пить.

А Евгения не хочет Мишу в ванную провожать. Хотя… возможно… конечно же, без сомнений, холодная вода будет кстати и поможет смыть эту улыбочку с его лица.

Приторно и гостеприимно улыбаясь ему, я вышла из-за стола и проскользнула мимо, кивнув следовать за мной. Шла, затылком ощущая его взгляд и предчувствуя, что ничем хорошим задумка моя не закончится, но отказываться не собиралась. Открыла дверь ванной, пропустила гостя вперед, тысячу раз жалея, что не собрала свое белье с вешалки, и мне снова пришлось покраснеть.

— Люблю кружево.

Мою взметнувшуюся вверх руку, которой я хотела стянуть свой лифчик, поймали в воздухе и прижали к боку. Я и не заметила, как оказалась развернутой и рассматривающей рисунок на кафельной стене.

— Т…ты с ума сошел?

— Угу.

Черт, его пальцы нежно и осторожно прикоснулись к моему животу и чуть надавили. На шее теплое дыхание, отчего волосы щекочут шею и вторая его рука присоединяется к первой, еще сильнее сжимая талию.

— Пусти.

— Не хочу.

Влажное прикосновение губ к щеке и я не знаю хочу ли на самом деле свободы.

— Миш…

Чувствую, как меня начинает накрывать потрясение от новых ощущений, а также предчувствую, как отреагирует мама, если застукает нас.

Руки пропали и стало прохладно. И одиноко. И хотелось вернуть их обратно. На негнущихся ногах развернулась и с потрясением смотрю, как Мишка преспокойно эти самые руки моет, на меня поглядывая в зеркало.

Руки помыл, вытер и щелкнул тихонько мне по носу, тут же поцеловав его.

— Пошли пить чай, Евгения Еремина, у меня к тебе еще разговор серьезный, не отвлекай.

Я? За ручку меня хвать и повел на кухню. Дальше было чаепитие. Что я могу сказать о нашем чаепитии? Ничего! Так как мало что запомнила и все время улетала в собственные раздумья, чередуя их с любопытством и разглядыванием сидящего рядом парня.

— Если хотите, посмотрите фильм, а я к подруге схожу, она меня давно в гости зовет.

Что? Мама сбегает?

— Нет, мы хотели погулять, правда, Миш?

И попробуй только отрицать, Куприянов.

— Да, мы погуляем по городу.

Маму еще больше порадовало наше дружное желание погулять.

— Ну, как хотите. Миш, ты проследи, чтобы Женя не ела много сладкого, у нее может сыпь появиться.

Че?! У меня скоро появится желание сбежать на Тибет от сегодняшних откровений.

— Конечно, я прослежу, не переживайте.

Одежда, обувь, хлоп и мы за дверью.

— Ты…

— Тихо! Потом будешь мной восхищаться.

— Еще чего.

Под смех Мишкин мы побежали вниз по лестнице, игнорируя лифт. На улице он мне и слова сказать не дал, по сторонам посмотрел и потащил дальше. Когда мы подошли к серой не известной мне марке автомобиля, открылась задняя дверь и выскочил Серый.

— Капец, Михей, ты чего к ней жить перебрался?

— Садись, мы поехали.

Серый залез обратно, мне, пытающейся что-то сказать и возразить, помогли сесть с ним рядом, а потом и сам Куприянов уселся, захлопнув дверь.

— Погнали.

За рулем был Павел, рядом с ним Лиса, которая мне улыбнулась и подмигнула. Вот в этой компании мы и выехали за город.

— Куда мы?

Смотрю на нового и непривычного Мишку и отчего-то чувствую себя не в своей тарелке. У меня был год, чтобы привыкнуть к его красивой внешности и всего час приглядеться к лицу типичного крутого, но плохого парня. С его новым видом не вяжутся манеры аристократа с правильной речью и я не представляю, как будет он смотреться в школьном пиджаке с проколотой бровью.

— Веселиться.

На миг появилась знакомая солнечная улыбка, благодаря плохому освещению из-за тонированных стекол.

— А поговорить?

Он сплел наши руки и откинул голову назад, все так же глядя на меня.

— Там и поговорим.

Хорошо я подожду. Но…

— Миш…ты вчера…

— Давай позже. Вдруг ты, когда увидишь меня настоящего, передумаешь?

Смеется, а у самого пальцы сильнее сжимают мои. Нервничаешь? Уверена, не больше меня.

— Начинаю думать, что ты жалеешь о заданном вопросе.

Зря сказала. Убедилась сразу, как только последний слог слетел с губ. Не знаю, как это у него получается, но за сегодняшний день он второй раз шокирует меня своими молниеносными движениями со мной в руках. Оказаться у него на коленях и быть зацелованной, когда мы в машине не одни, это…это…это не важно, когда так целуют, а вот улюлюканье и пошлые шуточки раздражают.

— Эй, вы не одни, ведите себя поскромнее.

— Мих, может нам притормозить?

— Послушай братец, веди себя аккуратно и благородно.

Я прячу свое вновь полыхающее лицо на его плече, а он прижимает меня к себе. Качаю головой не веря, что все происходит на самом деле. Успокаиваюсь, когда вдыхаю знакомый и ни с чем несравнимый запах воды.

— Еще есть сомнения?

Откуда? Мотаю головой и еще сильнее прижимаюсь к нему, устраиваясь удобнее в его руках.

Больше мы не говорили, а скоро уже приехали на какое-то поле. Машин вокруг было много, люди столпились возле нескольких автомобилей с номерами громко обсуждали что-то.

— Это гонки?!

Мы пошли туда, где было больше всего народу. В основном все одеты так же, как Мишка в черное и кожу. Кто-то, наоборот, выделялся цветной одеждой.

— Да.

— И они запрещены.

— Чуть-чуть.

Подмигнув мне, Куприянов здоровается с парнями намного старше себя, здесь были и дяденьки с бородой на байках, но больше всего было девушек. Лиса с Павлом обсуждали новый двигатель чьей-то машины, Серый сбежал и залез на ветхую вышку, откуда открывался вид на все поле. Но вот Мишка затерялся в толпе, а я осталась одна. Мне стало страшно. Все кажется чужим и не моим. Это не тот мир, где бы я хотела быть. Здесь нет ничего, что меня может заинтересовать. Гонки это опасность. Это риск. Это страх потерять близкого человека. И я не хочу здесь оставаться.

Работая локтями, пробралась в самую гущу и увидела знакомую спину. Нужно его остановить.

— Миша?!

Но это не мой голос. Это не я кинулась на шею застывшему парню. Это не я его целую в губы совсем недавно целовавшие меня. И не меня он отталкивает, но не отпускает. Не в мои глаза смотрит так изумленно. Не с моего лица не сводит глаз.

— Как я рада тебя видеть, ты себе не представляешь.

Вокруг шумно приветствуется их поцелуй, слышу одобрение воссоединению бывших влюбленных. Это не выносимо.

А вот он виновато оглядывается на меня. Голоса сливаются, оставляя мне рассыпавшиеся осколки сегодняшней надежды.

— Ну и не очень было нужно, Куприянов.

Шепчу себе и убегаю. Бред! Страшный сон. Я хочу, чтобы он закончился.

— Женя, подожди!

— Убери от меня свои руки.

Отталкиваю его от себя и отхожу в сторону.

— Стой. Не смей ничего себе придумывать. Женя…

— А у меня и не осталось места для воображения.

Злость, обида, чувство, что тебя обманули и вытерли ноги.

— Жень, что мне сделать, чтобы ты выслушала меня? Она мне никто.

Что нужно? А ничего. Я не смогу тебя слушать.

Вижу, как за его спиной появляется та, что по его словам ничего для него не значит. Улыбается и облизывает полные губы.

— Я хочу домой. Миш, мне кажется, что в последнее время все события происходят слишком быстро. Я не верила, что ты обратишь на меня внимание, а ты меня поцеловал. Думала, что мы не сможем быть с тобой, а ты сам пришел. Все еще было терпимо и правдоподобно, но на этот раз, перебор. Мне нужно подумать.

Смотрю на него, а он отходит в сторону и кусает кулак. Кивает. Молчит. Пинает камень и разворачивается ко мне спиной. Сомнения. Вдруг я поспешила с выводами? Его взгляд на стоящую рядом с нами девушку. Ее довольная улыбка и его смех. Нелепость ситуации. Но это было, как знак или предупреждение. Надо остыть. Мне нужна пауза. Я не готова к таким перепадам.

Ухожу к машине и слышу шаги за спиной. Надежда и снова крах.