Переступив через нечто, очертаниями напоминающее оторванную руку с оплавленным автоматом, я покинул внутренний двор. Шум перестрелки немного стих, заглушаемый зданием, но опасность всё ещё была близка. Ища Дика, я медленно продвигался вглубь складского района. Зачем я искал собственного похитителя? Всё просто, полиция не применяет реальное оружие. Никогда, вообще никогда. Единственное исключение – это контртеррористические операции, наследие времён повсеместных восстаний и религиозного террора. А пару минут назад полиция в клочья разнесла укрытие и трёх автоматчиков за ним. У меня больше не осталось сомнений, они зачистят эти склады, не оставив в живых никого. Террору нет прощения. А завтра они будут хвалиться успешной операцией и убийством кучки террористов, включая и меня. Некому объяснять, что меня похитили, поэтому мне может помочь только Дик и его подельники.

Занятый мыслями и рассуждениями, я даже позабыл о молитве. Оказавшись в узком тоннеле между двумя ангарами, пришлось немного притормозить: тошнота достигла пика и меня всё-таки вырвало. Отирая рот, рукавом я услышал уже знакомый треск шокера. Моего шокера… то есть Дика, конечно, это был его шокер, не мой. Мысли всё ещё путались в моей голове. Ускорившись, я почти побежал вперёд.

В конце ангаров промелькнули патрульные боты. На миг прижавшись к стене, чтобы машины не заметили меня. Мне повезло, они не стали сканировать проулок, дружно устремившись за угол.

Отлипнув от стены, я подобрался к краю, задержав дыхание с гулко бьющимся в груди сердцем, выглянул из-за ангара: четыре бота окружили Билла, Глор и Томми. Троица отбивалась, как могла. Парень с пирсингом ловко махал шокером Дика, отбивая удары искрящихся хлыстов. Но все четыре машины действовали слаженно, постоянно находя бреши и опаляя плоть людей. Томми прикрывался деревянной доской, защищая раненую девушку. К слову, Глор выглядела плохо. Недавняя рана на ноге теперь была меньшей из её проблем: жилетка густо пропиталась кровью, и, судя по серому лицу, это была её кровь. Едва держась на ногах, она пару раз выстрелила, но пули ушли в землю, даже не задев патрульных ботов. Чертыхнувшись, Глор начала хлопать себя по карманам, морщась от боли, видимо, ища патроны.

Соображая, что делать, я заметил пожарную лестницу, приставленную к зданию напротив. На его крыше был установлен крупный баннер с рекламой деталей для устаревших машин полного погружения, красивая кожаная кровать с громоздким аппаратом для погружения. Старая и давно никому не нужная рухлядь. Подтверждая мою оценку, плакат выглядел обветшало и был частично порван, сквозь прорехи виднелся тяжёлый каркас. Если бы я перебежал дворик за спинами полицейских пирамид, то смог бы взобраться на крышу и…

– «Если столкнуть его на ботов, их раздавит…»

Эта странная мысль родилась в моей голове, вызывая до боли знакомое чувство. Я снова терялся в ощущениях, словно со стороны наблюдая за происходящим. Чувствуя себя не в своей тарелке, я решительно выскочил из-за угла и побежал к лестнице. Но, не преодолев и половины пути, увидел, что один из ботов повернулся в мою сторону, раскручивая хлыст-шокер. Будто в замедленной съемке искрящийся провод рассёк воздух, устремившись прямо ко мне. Напрягая все силы, попытался уклониться от него, подпрыгнув и сделав нечто вроде кувырка, что когда-то сдавал на уроках физкультуры. Получилась весьма недурно: перелетев через хлыст, я сумел удачно приземлиться и вскочить на ноги до того, как второй удар машины попал в цель.

Миновав двор, я на максимальной скорости взлетел по лестнице, до конца не понимая, что же смогу сделать с громоздким баннером, установленном на прочном, хоть и старом каркасе. Оказавшись наверху, я взглянул вниз: боты успели так избить бедного Билла, что тот едва стоял на ногах. И юный террорист всё ещё сдерживал их натиск, подкрепляя взмахи шокера отборным матом.

– Что же делать? Что же делать? – я пытался найти какую-нибудь арматурину, чтобы подцепить баннер и свалить его вниз, но ничего, подходящего под ногами, не было. В сердцах пнув каркас, я попросту навалился на него всем телом.

Как же глупо это выглядело со стороны: худой парень в больничном халате, пытается толкать трехметровый рекламный плакат, в надежде сдвинуть тот с места. Полная чушь. Но я прекрасно понимал, какую глупость совершаю, но тем не менее всё равно толкал его изо всех сил. Уперевшись ногами в перила лестницы, буквально отталкивался ими, пытаясь хоть чуть-чуть сдвинуть громадину. К моему искреннему удивлению, конструкция поддалась: с громким скрипом ржавые болты начали вибрировать в креплениях, изгибаясь. Не веря собственным глазам и обливаясь потом, я постепенно сдвигал громоздкий баннер.

Сначала петли крепления изогнулись, а потом с визгом лопнули. В разные стороны разлетелась металлическая крошка и болты. То, что вначале казалось не реальным даже мысленно, воплощалось всё лучше и лучше. Поэтому набрав побольше воздуха, я с криком вдавил ладони в каркас: позади раздался протяжный вой перил, а потом тяжёлая конструкция накренилась и сошла со своего места.

Повалившись на лестницу, я судорожно вдыхал и выдыхал сладкий воздух. Каким же вкусным он мне тогда казался. Будто я впервые по-настоящему дышал. Сквозь прутья напольной решётки мне было прекрасно видно, как упал рекламный плакат: грузно врезавшись в землю он подмял под себя трёх ботов и поднял клубы пыли.

Шокированный произошедшим Билл не успел увернуться от очередного удара пирамиды, но Томми вовремя пришёл ему на помощь, подставив «деревянный щит». Хлыст проехался по доске, оставляя опалины, но так и не коснулся человеческой кожи. Как раз в это время очухался Билл и, выскочив из-за щита, приложил уже самого бота шокером: голубые разряды разошлись по всей поверхности пирамиды. От бота повалил дым, и, вспыхнув, пирамидка завалилась назад.

Тяжело дыша, парни одновременно подняли головы и увидели меня. Окинув взглядом остатки каркаса, торчащие у лестницы и рухнувший щит, Билл устало повернулся к Томми и расхохотался:

– Я же говорил, что он – кретин, да? Так вот, я ошибся. Он – просто больной ублюдок.

Пар всё ещё продолжал валить из полицейского бота, но бандиты уже начали осторожно выбираться из угла. Отвернувшись от увиденного, я перевернулся на спину и с наслаждением начал вдыхать сладкий воздух: ветерок приятно обдувал лицо, покрытое потом. Прилипшие ко лбу волосы пришлось смахнуть рукой в сторону, чтобы не мешали:

– «До чего же я устал. Всё тело ломит от жара, а теперь ещё добавилась и новая головная боль в виде уничтоженного государственного имущества. А ведь мог спокойненько сдаться СГК, а потом сидеть у себя на кухне. Зачем они приезжали в больницу? Поговорить, зачем же ещё? Какие-нибудь тупые вопросы задавали бы. Но нет, я решил свалить, и теперь лежу, чёрт его знает где, прямо посреди антитеррористической операции. Господи, может это всё сон?..»

Но реальность не терпела, когда её называли вымыслом. Не спешила истаять под напором моих наивных чаяний и надежд. Картинка реальности вновь начала подёргиваться, расплываться: тёмные облака вращались, периодически вытягиваясь в длинные щупальца незримых тварей. Они тянулись ко мне в молчаливом крике.

Космос звал меня, умолял вернуться домой. Пустота… она искала меня…

***

Тьма беспамятства мягко отпустила моё сознание, открыв передо мной пологий склон, покрытый зелёным ковром с вкраплениями синих и розовых цветов. Он простирался на многие метры вперёд, до русла реки. Привлечённый видом живой, весёлой воды, я сделал первый шаг.

Мягкая трава примялась под моими ногами, приятно щекоча кожу стоп. Посмотрев вниз, я понял, почему чувствую её. На мне не было ни привычных ботинок, ни тапочек, подаренных олдскульным дедом. Даже носков и тех не было.

Я шёл по траве босой, собирая капли росы и по-детски улыбаясь. В памяти мелькали прогулки по парку с отцом: высокий, как гора, он крепко держал меня за руку, рассказывая о деревьях, кустах и белках. Больше всего я любил последних. Маленькие негодницы всегда норовили, что-нибудь стиснуть или вымолить у прохожих закуску пушистыми хвостами. Перепрыгивая с ветки на ветку, белочки следовали за нами, а я смеялся, следя за ними.