Не знаю, как долго и куда именно меня несли. Моя память зафиксировала совсем уж мизерные фрагменты из самых последних событий, которые каким-то чудом зацепились за моё сознание вплоть до ближайшего и самого затяжного провала в кромешную черноту. Вначале я расслышала, как Дьявол заговорил на какой-то тарабарщине или на своём адском языке, сказав, правда совсем немного. После чего ему кто-то ответил незнакомым мне мужским голосом на схожем наречии с раскатистыми, по большей части глухими междометиями и отрывистыми гласными, которые без долгой тренировки так запросто и не повторишь. И, что самое невероятное, я даже услышала единственное знакомое там слово. Шайтан! Разве что никак не могла вспомнить, что оно означает.

А потом… смутно знакомый звук-щелчок с последовавшей чередой приглушённого мелодичного сигнала, оповещающего о незакрытой дверце автомобиля и… Меня то ли опустили, то ли затянули в тускло освещённый салон какого-то авто, который тут же был перекрыт склонившимся надо мною чеканным ликом жутко прекрасного демона. Или самого Сатаны во всей его первозданной красе.

– Отдыхай, Воробушек, пока у тебя ещё есть для этого время… Отдыхай и набирайся сил. Они тебе скоро понадобятся.

Не знаю, я сама закрыла глаза, или они закрылись по собственной воле, но следующий провал в памяти оказался очень затяжным и пугающе долгим…

Странно, но за всё это время я вроде как так ни разу и не потеряла сознания, чего не скажешь об отвергнутых им внушительных фрагментах происходящего в визуальном плане. Зато тело, казалось, запоминало почти всё, что с ним делали или, наоборот, не делали. Вернее, пропускало через себя сквозь онемевшие рецепторы вместе с окутавшим меня мраком не сколько звучавшие, а именно вибрирующие по моим нервам звуки, движение автономия, вакуумную пустоту притупившихся не так уж и сильно эмоций. Такое ощущение, будто бы прошла целая вечность, когда этот первый виток первого круга ада наконец-то закончился. И, скорей всего, действие подмешанного мне в напиток наркотика уже начало потихоньку сходить на нет. Вернее, улетучиваться из моей практически неподъёмной головы и из крови.

Несколько раз мне даже удалось открыть глаза. Через нереальные усилия, будто продираясь сквозь уплотнившийся и резко потяжелевший воздух. Разве что это мало мне чем-то помогло. Я всё равно смогла лишь разглядеть потолок пассажирского салона незнакомого автомобиля и скосить немного взгляд в сторону передних сидений и окошек на дверцах. И то, кроме движущихся огоньков ночного города за затемнённым стеклом я так ничего разглядеть и не сумела. Ни по какой улице мы ехали, ни уж тем более в каком направлении и куда.

Зато, когда машина остановилась и до слуха долетел очередной щелчок открывшейся двери, я уже, похоже, начала что-то даже соображать и понимать. Не то, чтобы прям всё сразу и как есть, но хотя бы не с позиции вареного овоща. Правда, избежать очередного провала в памяти мне так и не удалось. А может это она специально пыталась меня так защитить, пока ещё как-то могла это сделать. Пока одурманивающий наркотик творил в моём организме свои насильственные бесчинства.

“Очнулась” я почти уже окончательно, когда меня уложили на что-то приятно мягкое и прохладное. Размежить при этом налитые свинцом веки пришлось рефлекторно, поскольку не чувствовать тех же рук, которые меня до этого куда-то несли, а теперь бережно укладывали, было просто нереально. Руки или живая клетка из чужих объятий и горячего тела, чья физическая близость воспринималась моей собственной кожей буквально на клеточном уровне.

Конечно, я увидела ЕГО! Как бы сильно мне этого не хотелось на всех сознательных и подсознательных уровнях. Но это был тот самый Дьявол, чей смуглый чеканный лик и чёрные, как само нутро Ада глазища выглядели теперь в сумерках какой-то комнаты ещё более ирреальной маской до смерти пугающего мистического существа.

Я бы и хотела закричать во весь голос и в полные лёгкие, но, увы. Ещё не могла. Да и не думаю, что мне бы позволили визжать и звать на помощь до срыва голосовых связок. По крайней мере, я хотя бы не узнала, что бы со мной для этого сделали – или чем конкретно заткнули бы мне рот.

Кстати, думать о том, где мы сейчас, на чём я лежу и для чего меня на самом деле сюда принесли – совершенно не хотелось. Правда, я и так не думала. Скорее, больше чувствовала, особенно прикосновения этого монстра. Казалось, я даже ощущала его пронизывающий насквозь в самую душу ликующий взгляд чёрного демона. А когда его огромная ладошка обхватила ложной лаской чуть ли не всё моё лицо, оглаживая мне щёки и скулы неестественно нежными кончиками пальцев, моё сердце чуть было не остановилось уже окончательно и на веки вечные.

– Какая мягкая и чистая. Ни дать ни взять – само воплощение непорочной невинности. И даже запах такой же… – нет, это был далеко не человеческий голос. То ли звериный, то ли внеземной или, действительно, произносимый каким-нибудь мифическим чудовищем. Но то, что он проникал в сознание и прямо под кожу именно физически, вместе со смыслом сказанных слов – это определённо мне не чудилось и далеко не снилось. Особенно, когда он вдруг резко приблизил своё лицо и… уткнулся носом в мои волосы прямо надо лбом, шумно втягивая мой запах и… Продолжая его втягивать на протяжении нескольких секунд, пока опускался ниже, скользя по выбранным чертам изучающими касаниями кончиком носа, жёсткими волосками густой бороды и, кажется даже, губами. Во всяком случае, своим горячим, практически опаливающим дыханием уж точно. Я, похоже, и слышала его сиплое, будто жадное дыхание прямо в себе, в собственной голове и уже, наверное, всем телом. Будто раскатистые “толчки” вибрирующего вокруг меня и во мне то ли ментального, то ли физического вторжения.

– Запах безгрешной чистоты. Даже невольно хочется уверовать, что так оно и есть… – прямо мне в губы уже почти касаясь их своими…

Наверное, я не дышала всё то время, когда он делал это со мной. Смогла выдохнуть только тогда, когда он неожиданно меня отпустил, отстранившись куда-то в сторону или, точнее, отходя от кровати.

Выдохнула едва слышным всхлипом, почувствовав при этом, как по моим вискам что-то очень быстро сбежало из уголков глаз… Слёзы? Я что плачу и не осознаю этого?

И, судя по всему, он специально уложил меня головой на высокие подушки, чтобы я могла видеть всё, что он делает. Как ходит по огромной тёмной комнате с прячущейся в чёрных углах и у чёрных стен массивной чёрной мебелью. Как снимает с себя на ходу выделявшуюся до этого самым ярким пятном белую безрукавку, повернувшись до этого ко мне спиной. Но почему-то после не слившись с окружавшей его темнотой. Наоборот, выделившись ещё контрастнее своей пугающе огромной фигуркой ложно расслабленного монстра. Господи, я, наверное, впервые в жизни видела так близко и вживую такую мощную, будто вытесанную из живого камня рельефную спину профессионального качка. Он точно весит целый центнер, если не больше. А как под его лоснящейся бронзовой кожей перекатывались при движениях руками сами мышцы, словно и вправду жили своей собственной жизнью…

Он не мог быть человеком с какой стороны не посмотри. Простые смертные так не выглядят!

Может оттого мне так сейчас и дико страшно, вплоть до остановки сердца и дыхания с пробирающим до дрожи страстным желанием потерять сознание прямо в эти самые секунды. Но в этот раз оно не собиралось облегчать мне состояние никакими спасительными сбоями. Теперь я видела и запоминала едва не все детали и мелочи, как и чувствовала, всё, что со мной в эти мгновения происходило и всё, что вскоре произойдёт.

Кажется, он остановился перед столиком у стены или чем-то похожим, кинув туда безрукавку и почти сразу же подняв руки к голове. Не знаю почему, но мне было очень жутко наблюдать за этой шокирующей картинкой. Как он собирает на затылке свои густющие космы, чтобы стянуть их резинкой в пучок и как снова при этом оживают на его необъятной спинке точёные мышцы. Движения все неспешные, естественные с привычной для него ленцой, будто он явно никуда не торопится, да и вообще, в этой комнате, кроме него, больше никого и нету. Правда последнее ощущение было вскоре перебито им же самим, когда он опустил руки и что-то взял со столика, слегка “звякнув-царапнув” этим чем-то по столешнице. И почему-то этот звук прошёлся через мои нервы словно оглушительным выстрелом в упор, из-за чего я не могла не дёрнуться и не всхлипнуть, пусть и совершенно беззвучно.