Наблюдая за пламенем, с аппетитом и громким треском пожирающим тонкие стены, юноша медленно, на отяжелевших ногах подходил все ближе и ближе к дому, как завороженный. Все пространство вокруг словно застыло: ни дуновения ветра, ни размеренного покачивания деревьев и высоких зарослей трав — трепетал лишь ярко-рыжий огонь, поднимающий все выше к кроваво-алому небу свои смертоносные языки.

Раздавшиеся из хижины леденящие душу женские крики нестерпимых адских мучений стерли последние границы между сном и реальностью, и Асаха, не помня себя, перешел на бег. В висках тупой болью пульсировало: «Мама… Мама… Мама». В его груди комом застыл страх, сковав холодными путами разум. Юношу не волновало пламя, слизывающее кожу с его рук, когда он пытался открыть уже горящую дверь. Не волновал и ударивший в нос запах паленной плоти. Удар за ударом он наносил кулаками на неподдающуюся ему преграду, подгоняемый истошными криками и плачем за ней.

Тяжело дыша, Асаха отшатнулся назад и кинул взгляд на ладони: сгоревшая съеживавшаяся кожа лоскутами свисала с обуглившихся рук, но тошнотворное зрелище не вызвало в нем никаких эмоций. Его мысли были заняты лишь той, что находится в треклятой горящей хижине. Издав отчаянный рев, он с разбегу бросился на дверь, и та, чрезмерно громко треснув, таки не поддалась. Еще попытка. Еще. И еще одна. «Мама… Мама…»

— Асаха!

Юношу резко выдернуло из его сновидения, и он, жадно глотая воздух, открыл глаза и увидел склонившееся над ним обеспокоенное лицо Хоши. «Такой любимый нежный взгляд ее карих глаз…»

— Все хорошо, Асаха, это всего лишь сон, — тихо произнесла девушка, бережно поглаживая холодную щеку парня тыльной стороной ладони. Она сама поразилась, насколько легко и непринужденно она это делала. И куда только делась вся неловкость?

— Хоши… — задыхаясь от все еще накатывающей волны ужаса, выдохнул юноша.

— Все хорошо, — повторила она и слабо улыбнулась уголками губ. Она впервые видела Асаху таким потерянным и ощущала себя беспомощной, неспособной его успокоить и ободрить. Ей было невдомек, что одним своим взглядом она дарила такое тепло и заботу, что юноша чувствовал, как страх отпускает его, хотя еще и заставляет сердце беспокойно колотиться о грудную клетку.

Девушка с пристальным вниманием наблюдала, как разглаживаются тревожные складки на лбу юноши, как приходит в норму сбивчивое дыхание, и как лицо его становится умиротворенным. Ночной кошмар отпускал его, и Хоши была этому рада. Асаха перехватил руку, гладившую его по щеке, отчего девушка тихо охнула, и прижался губами к прохладной коже ладони, в упоении закрыв глаза и вдыхая тонкий аромат лесных ягод.

Хоши замерла, задержав дыхание. Сердце ее затрепетало, выдавая волнение, и внизу живота затеплилось какое-то странное чувство, разливая по всему телу волну жара. Такой простой жест… Но в нем было столько непередаваемой нежности, что глаза Хоши застлало дымкой слез. Она не понимала, отчего вдруг так захотелось расплакаться. Так хрупко все, что происходит между ней и Асахой, так страшно что все в одночасье может рухнуть, так нестерпимо больно, что их чувства, такие светлые и всепоглощающие, могут просто сровнять с грязью…

— Асаха? — тихо произнесла Хоши, чуть дрожащим голосом.

Юноша открыл глаза и прижал ладонь девушки к щеке, не желая с ней расставаться, что было ей приятно.

— Что? — так же тихо, в тон ей, спросил Асаха. Её опечаленный взгляд его озадачил, но он не посмел прочесть мысли Хоши. Он чувствовал — то, что она собирается сказать, будет искренне, и ни к чему пытаться заполучить то, что девушка отдает по доброй воле.

Хоши закусила губу в нерешительности. Слишком интимно было то, что она хотела произнести. Но, отбросив сомнения, девушка выпалила, пока разум не успел заставить ее передумать:

— Нас ведь не разлучат? Мы всегда будем вместе?

Лицо Асахи на секунду вытянулось в изумлении. От собственного вопроса Хоши вспыхнула, как маков цвет, вот только брать свои слова назад она не намеревалась. Потупив взор, она молча ожидала реакции юноши, и она не заставила себя долго ждать. Он сел перед ней на колени, мягко приподнял лицо девушки за подбородок и внимательно посмотрел ей в глаза. Асаха был настолько близко, что Хоши чувствовала на своих губах ветерок его дыхания. Глаза его потемнели, лаская девушку нежным взглядом, и она не в силах была от них оторваться.

— Никто и ничто не сможет нас разлучить, — шепотом произнес он. — Я… принадлежу тебе. Навеки. Слышишь?

«Ну вот, почему мне снова хочется плакать?» — подумала Хоши, ощущая комок в горле от накатывающий слез. Все ее тело буквально дрожало от нахлынувших эмоций: радость, восторг, смятение, желание подарить себя без остатка… — должно быть, это и есть счастье?

Близость девушки после всего сказанного сводила Асаху с ума. Она смотрела ему в глаза, и в ее взгляде горел огонь, который он раньше никогда не видел. Он согревал, манил, гипнотизировал…

Юноша рискнул приблизиться ближе, кинув взор на слегка приоткрытые губы девушки. От этого действия, которое просто не могло ускользнуть от внимания, сердцебиение Хоши неумолимо участилось в волнении. А что если что-то пойдет не так? Она ведь никогда не целовала мужчину. Но ее желание отдаться своим чувствам оказалось сильнее страхов перед неопытностью. Прикрыв глаза, Хоши поддалась вперед, и через мгновение ощутила осторожное, нерешительное прикосновение теплых мягких губ Асахи. Такое нежное, трепетное… Словно он целовал крылья бабочки…

Оглушающий грохот, похожий на раскат грома, раздавшийся из лесной чащи, заставил юношу резко отстраниться и обернуться на шум. В воздух взметнулись сотни напуганных птиц, и это заставило Асаху напрячься всем телом: не к добру это.

— Что это? — растерянно спросила девушка, дотронувшись до еще хранящих поцелуй губ.

— Что бы это ни было, оно настроено враждебно и идет сюда. Я чувствую приближение его темной энергии, — сквозь зубы проговорил юноша и вскочил, попутно поднимая за плечи Хоши.

Действовать нужно было быстро, незамедлительно. Отвязав поводья жеребца от дерева, он поднял девушку на руки и усадил на коня, отчего тот недовольно фыркнул. «Солнце только начинало пробиваться из-за горизонта, куда в такую рань?» — очевидно, подумал он. Хоши же непонимающе посмотрела на юношу. Почему, черт возьми, он сам не залезает на лошадь?

— Хоши, — голос Асахи прозвучал столь серьезно, что девушка вздрогнула. «Нет… не собирается же он оставаться?», — выбирайтесь с Кадзе из леса по той дороге, что мы пришли, и ждите меня недалеко от дороги. Я догоню.

Девушка в ужасе замотала головой.

— Я не оставлю тебя!

— Оставишь! — рыкнул юноша, на что Хоши нахмурилась и закусила губу. Парень покачал головой, позже он извинится за свой тон, но сейчас нет времени на сантименты. Он похлопал жеребца по теплому боку и проговорил: — Кадзе, друг, я надеюсь на тебя. Побереги мою будущую жену.

Асаха с веселыми искорками в глазах взглянул на девушку. На ее лице на секунду промелькнуло удивление, но потом его сменила смущенная улыбка.

— А ты будь осторожен, мой будущий муж, — в тон юноше проговорила она, на что он засмеялся и кивнул.

Идиллию столь спонтанной помолвки двух влюбленных разрушил треск ломающихся веток деревьев. Кадзе даже не пришлось уговаривать сдвинуться с места — едва он повернул голову на шум, как тут же встал на дыбы, отчего Хоши чуть не слетела, и стрелой понесся, к счастью, в нужном направлении.

То, что испытал Асаха, увидев виновников нарушения покоя, остановившихся в боевой стойке в десяти метрах от него, не было страхом. Удивление и любопытство — вот что он почувствовал. Ему приходилось встречать таких духов раньше, но столь огромных — никогда.

— Шикигами, — произнес он, и его губы растянулись в насмешливой улыбке. «И какой идиот решил, что они со мной справятся?»

***

Жизнь дочери советника императора была продумана за нее, едва она появилась на свет. Что ждало впереди? Дворцы, напоминающие гробницы фараонов — такие же роскошные, мертвые и неприступные; толпы наставников с припудренными белыми лицами и кроваво-красными губами, наперебой дающие уроки, как подобает себя вести молодой благородной особе; сотни метров шелков, расшитых золотыми нитями; десятки претендентов на её руку, которых интересует лишь громкое имя и богатое наследство невесты; затем — замужество с самым достойным из них, с кем, если повезет, не будет противно ложиться в постель; наследник и снова дворцы-гробницы…