***

Всю дорогу до Королевской гавани Сандора тревожило странное, двойственное чувство. Он не солгал Пташке, сказав, что хочет все сделать правильно, честь по чести, но сейчас, оставив за спиной ворота Винтерфелла, он до сих пор видел перед своими глазами ее и Неда, слышал его плач и начинал сомневаться, что поступил правильно. Решил устроить представление, понимаешь ли, как какой-нибудь придурок, у которого голова забита песнями, книжками и преданиями о Эйемоне Рыцаре-Драконе, Сервине Зеркальном щите и прочих благородных идиотах. С другой стороны, стоило ему уехать, в нем поселились два противоположных желания — одно заставляло его торопиться и гнать лошадь вперед, чтобы скорее сделать все и вернуться к Сансе и сыну, другое наоборот, заставляло медлить и оттягивать миг встречи, наслаждаясь ожиданием предвкушая желанную встречу. При мысли о последнем его неожиданно бросило в жар — вспомнились те три ночи, что были у них с Сансой в его башне в Винтерфелле. Ничего подобного он раньше не испытывал ни с одной женщиной, включая и саму Пташку. Он начинал ждать ее уже после ужина, кусая губы и меряя комнату шагами, и, стоило двери отвориться, набрасывался на нее словно мальчишка, не умеющий держать себя в руках, а Санса уже не была боязливой и робкой юной девочкой, это была женщина яркая, страстная, открытая ему, и это сводило его с ума. И теперь эта женщина ждала его, и надеялась, и любила, и само знание этого наполняло его таким блаженством, что порой это пугало.

Королевская гавань, к его удивлению, ничуть не изменилась. Все тот же большой, шумный, грязный и вонючий город. Торговцы всех мастей орали, расхваливая товар, нищие клянчили милостыню, шлюхи подзывали клиентов, свешиваясь из окон, улицы были запружены народом, лошадьми, повозками, скотом на продажу. Его лошадь с трудом пробиралась к Красному замку по узким улочкам. Сандор подъехал к одному из боковых входов для слуг, и первому же попавшемуся велел найти короля и доложить, что прибыл лорд Сандор Клиган из Западных земель. Тот, видать, был из новичков — в ответ на имя новоприбывшего гостя он лишь кивнул с заносчивостью слуги из богатого дома и попросил «милорда» подождать во внутреннем дворе. Сандор пожал плечами и остался ждать. Явился конюшонок, принял у него лошадь и в небольшом дворике с апельсиновым деревом посередине воцарилась сонная жаркая летняя тишина, которую нарушал лишь далекий гул большого города да редкий треск сверчков. Сандор устало уселся прямо на землю под деревом — последние дни он торопился, поздно останавливался на ночлег и вставал до рассвета. Он прикрыл глаза, а миг спустя его уже кто-то вежливо тряс за плечо:

— Седьмое пекло! — по привычке он резко вскочил, рука сама потянулась к ножнам меча, и слуга — другой — испуганно отпрянул.

— П-простите, милорд, я не хотел оскорбить вас… — он смотрел на Сандора со страхом, и непрерывно кланялся, заглядывая в глаза.

— Прекрати трястись, дурак.

— С-слушаю, милорд… Их милости просили передать, что примут вас в комнате Малого совета. Прошу за мной.

Сандор поднялся, и, слегка хромая — левая нога затекла, пока он дремал на солнышке — пошел за слугой, хотя здесь провожатый ему не требовался, несмотря на долгое отсутствие, он по-прежнему хорошо помнил расположение комнат, залов, переходов и башен.

— Ты давно служишь здесь?

— В этом году двадцать пять лет будет, милорд.

— А, стало быть, ты служил еще королю Роберту Баратеону.

— Узурпатору Роберту Баратеону, если будет угодно вашему лордству.

— Хорошо соображаешь. Значит, ты и меня помнишь?

— Как не помнить, милорд.

— Поэтому я напугал тебя?

— Простите, милорд.

— Отвечай на вопрос, и не смей мне лгать.

— Слушаюсь, милорд. Не в обиду будь сказано, милорд, но в замке всегда ходили слухи, что нрава вы крутого, и вас лучше обходить стороной… Хоть и не такого, как у вашего покойного брата, да рассудит его Отец по справедливости.

— Скажи уж лучше — чтоб ему вечно в пекле гнить.

Они подошли к дубовой двери, и слуга с поклоном остановился.

— Прошу, милорд.

Сандор порылся в кошеле у пояса и достал серебряного оленя.

— Вот тебе, держи.

— За что, милорд?

— За правду.

— Благодарю, милорд.

Комната Малого совета тоже не изменилась, разве что штандарты с коронованным оленем и золотым львом сменились на трехголового дракона Таргариенов, а прежний прямоугольный стол заменили на квадратный — видимо для того, чтобы король и королева могли сидеть с одной его стороны. Именно такими их Сандор и увидел — Джона Сноу, который почти не изменился, разве что стал еще серьезнее, и Дейенерис Таргариен, которая и правда была так красива, как болтали уличные торговцы. При его появлении они оба встали. Сандор знал, что от него требуется, и не стал мешкать: подойдя к своему бывшему лорду-командующему, он опустился на одно колено, и поцеловал протянутую ему правую руку; Дейенерис, хоть и буравила его злым ледяным взглядом, тоже допустила к руке, и, когда он встал, то ему показалось, что Джон как будто вздохнул с облегчением.

— Лорд Сандор — сказал он обычным тихим голосом — мы рады видеть вас в добром здравии.

— Спасибо, ваша милость.

— Хорошо ли вы добрались?

— Путь был долгим, ваша милость, но все хорошо.

— Вас проводят в отведенную вам комнату, лорд Клиган, а вечером король примет вас в своих покоях. А сейчас прошу извинить, нас ждут дела — это заговорила Дейенерис, чем изрядно удивила Сандора, он вообще не ожидал, что она удостоит его хоть слова. Молча поклонившись, он вышел, где все тот же слуга, к счастью, перестав трястись, проводил его в какой-то дальний гостевой покой — не самый роскошный, но вполне подходящий для мелкого лорда, каким он и был. Здесь было тихо, что Сандору было только на руку — он мечтал рухнуть в постель и заснуть, что и сделал, как только за слугой закрылась дверь.

За ним пришли уже после заката. Продрав глаза после тяжелого дневного сна Сандор плеснул в лицо холодной воды, криво натянул дублет и, зевая, пошел за слугой по коридорам. Покои Джона Сноу, хоть тот и был теперь королем Семи королевств, не сильно отличались от его комнаты на Стене — все очень скромно, ничего лишнего. Впрочем, он и одежду не сменил, так и ходил в своей потертой черной коже, словно продолжая быть ночным дозорным. Небольшой стол ломился от яств, и Сандор, повинуясь скупой приглашающей улыбке короля, принялся утолять голод, и заговорил только тогда, когда они оба уселись у очага с чашами подогретого вина — совсем как когда-то на Стене.

— Скучаешь по ней? — спросил король.

— Не без этого. Ничего, скоро уже в обратный путь.

— Я имел в виду Стену — ответил Джон с легкой улыбкой.

— А, ты про это. Нет, да и с чего бы?

— А я вот скучаю иногда. В солнечные дни она сама начинала сиять, на закате — становилась розовой, в пасмурные дни — голубой или серой…

— Тебе бы стихи писать — усмехнулся Сандор.

Джон в ответ только плечами пожал и отхлебнул вина, другой рукой безотчетно потирая грудь.

— Болит? — спросил Сандор, заметив его жест.

— Всегда — еще тише, чем обычно, ответил Джон. — Как Санса тебя встретила?

— Чуть не убила… Да я маху дал — явился на турнир под чужим именем и с закрытым лицом.

— Зачем?

— А ты как думаешь? — огрызнулся Сандор. — Она ведь замуж собралась, если помнишь. А тут я, весь такой красивый. Принимай, мол, жена, из могилы встал. Вот и решил сначала посмотреть на нее со стороны, а в конце концов чуть не испортил все.