***

После того, как Болтонов выбили из Винтерфелла, замок представлял собой не лучшее зрелище — после большого пожара при приступе его не стали отстраивать, повсюду была грязь, мусор, а отряд, присланный Джоном для защиты вновь вернувшейся домой леди Винтерфелла и зачистки Севера от недобитков и всякого сброда, ютился в оставшихся целыми частях замка. Так ей рассказал командующий — один из Норри — когда сопровождал ее рыдван, неторопливо ехавший по Зимнему городку. Санса слушала его, разглядывая с детства знакомые места — но не узнавала их. Сколько сгореших и полуразрушенных домов, сколько заколоченных. «Вот он, мой Север» — с грустью думала она — «тонкий слой плодородной земли, а под ним голый камень. Истощить землю легко, а напитать снова — трудно».

— Много ли в округе обездоленных?

— Хватает, миледи. Домов-то сколько пожгли — и Болтоны, и драконы, и разбойники из недобитков. Мы женщин и детей пустили в замок пожить, уж не прогневайтесь.

— И не подумаю. Вы поступили верно. Мой брат король обещал прислать провизию, деньги и мейстера.

— Первые обозы уже прибыли, от лорда Мандерли. Мейстер прислал письмо, где же оно… А, вот.

С этими словами он протянул ей узкую полоску пергамента, запечатанную белой печатью Цитадели. Санса пробежала письмо глазами: мейстер Стеффрон писал, что сел на корабль в Староместе и надеется прибыть в Винтерфелл как можно скорее и служить ей. Это была хорошая новость — Санса уже ощущала, как после долгого отдыха в Сероводье на нее наваливается тяжесть долга. Снова она ощутила себя одинокой, хрупкой, не знающей, на что опереться. Тоска по Сандору — тоска, которая поутихла за эти годы, но не покинула ее — вдруг поднялась изнутри к горлу горькой волной, слезы набежали на глаза. Но она сдержалась — она должна быть сильной и стойкой, ради сына, Винтерфелла, Севера и всех, кто надеется на ее помощь.

Впрочем, когда рыдван въехал в ворота и она увидела двор Винтерфелла — пустой, загаженный, запущенный — то все же не смогла удержаться от слез. Не таким Санса помнила свой дом, не таким ожидала увидеть его вновь. Слишком больно ударила по ней разница между тем, каким Винтерфелл всегда представлялся ей в воображении и тем, какой он был сейчас. Надо было что-то сказать, наверное, дать распоряжения слугам, приехавшим с ней из Сероводья — отнести сундуки в комнаты из тех, где можно было поселиться, затопить очаг, приготовить еду — но она молча стояла и смотрела, глотая слезы.

Нед подошел и потянул ее за платье:

— Матушка!

Санса опомнилась и заставила себя улыбнуться.

— Что, милый?

— Это и есть Винтерфелл? Твой дом?

— Да, это и есть Винтерфелл. Наш дом.

— Отец здесь?

— Нет. Твоего отца здесь нет.

— Почему?

— Твой отец сейчас далеко, и не знает, что мы тут. Но он вернется за нами, я обещаю. А пока…

— Я голодный.

— Хильда — обернулась к няньке, которую отправила с ней леди Жиана — отведи Неда в… На кухню и дай ему поесть из наших запасов. Нас здесь вряд ли ждет горячий обед.

Санса выпрямилась, вытерла слезы и, стараясь шагать твердо, пошла ко входу в то, что когда-то было великим чертогом.

Комментарий к Глава 17. Домой

I’m back :)

========== Глава 18. Последний из Старков ==========

Так началась их жизнь в Винтерфелле. Первый день после приезда Санса позволила себе день отдохнуть, но уже на следующее утро принялась за работу: жизнь в Долине преподнесла ей по крайней мере один ценный урок — ничто так не прогоняет тоску, как тяжелый труд. А дел было столько, что Санса не знала, за что хвататься первой. Солдаты, присланные Джоном, кое-как починили крышу конюшни, чтоб было где держать лошадей, а сами спали в палатках между конюшней и бывшим арсеналом. Женщины, о которых упомянул Корт Норри, ютились где попало — в развалинах Первой Твердыни, на кухне, в остатках мейстерской башни и в гостевом доме, который менее всего пострадал — именно там Санса решила разместиться с сыном и нянькой. В первый вечер она рухнула в постель мешком, не обратив внимания на обстановку, но уже с утра заметила грязь и затхлый запах с примесью плесени, и, сидя за покрытым жиром столом в утренней комнате, поняла, что первым делом она избавится от грязи и вони везде, где сможет, и добьется того, чтобы у всех была горячая еда и чистая одежда. Потом дойдет и до строителей — каменщиков и плотников, а уж потом она займется уютом. И все, кто хочет жить в Винтерфелле, должны будут ей в этом помочь.

Час спустя перед Сансой стояло несколько десятков женщин. Все худые, оборванные, грязные, с запавшими глазами, в которых было горе. Многие из них прижимали к себе таких же худых и оборванных детей. Она смотрела на них, стараясь не выдавать своей растерянности и наконец заговорила:

— Семь благословений… Да благословят вас старые боги.

— Да благословят они и вас, миледи!

— Кто вы и откуда? — голос Сансы зазвучал более уверенно.

— Из Зимнего городка…

— А я из Дредфорта…

— С Последнего очага…

— Из Дара мы, миледи…

— Должно быть, вы много страдали.

На этот раз ответы звучали тише:

— Да уж, миледи…

— Мужа у меня зарубили…

— Сын у меня помер, еще маленьким был…

— Девочку мою Бастард сначала испортил, а потом собаками затравил…

— А нашу деревню сначала одичалые разорили, потом люди Болтона, а потом солдаты королевские в ней похозяйничали, не в обиду вам будь сказано…

Голоса окружили Сансу, они надвигались на нее, как приливная волна, грозя потопить и увлечь за собой в пучину горя. Но если она сейчас сядет на землю рядом с этими людьми и начнет вместе с ними оплакивать их беды, то не сможет никому помочь. Она должна быть сильной как ее леди-мать. Поэтому Санса подняла руку, и не заговорила, пока горестный гомон не прекратился, и во дворе не установилась тишина.

— Я не в силах вернуть к жизни ваших умерших, но я обещаю, что сделаю все, чтобы вернуть вам ваш дом. Я не смогу сделать это сразу — сначала нужно отстроить Винтерфелл и восстановить другие замки Севера, но пока этого не произошло — вы гости в моем доме и находитесь под моей защитой, и получите сполна все, что я могу вам дать. Согласны ли вы на это?

— Миледи, да как же это?..

— Как нам вас благодарить!

— Спасибо, миледи…

Кто-то из детей заплакал, за ним второй, его мать тоже разрыдалась, и вскоре они все уже плакали, порываясь целовать ее руки и подол ее платья — Санса даже отступила на шаг, не давая им это сделать.

— Я знаю, что вы все скорее хотите вернуться домой. И, чтобы этот день настал скорее, мне нужна ваша помощь. После того, как Винтерфелл станет таким, каким был при моем отце, мы отстроим ваши дома. Но если кто-то захочет остаться здесь — я возьму их в услужение. Сегодня отдыхайте, а завтра я каждой из вас дам работу по силам и способностям. Здесь у нас каждая пара рук на счету.

Женщины вытирали слезы и неловко приседали, а Санса все сильнее хотела сбежать от них в свою комнату, обнять Неда, вдохнуть чистый детский запах и забыть об эти жутких глазах и невыносимой тяжести чужого горя. «А ведь это малая часть» — подумала она — «Сколько таких вдов и сирот ютятся по другим замкам, фермам, хуторам, землянкам. Что я буду делать, если у меня не хватит на всех еды, одежды, хвороста, дерева и камня на отстройку домов?». Она постаралась не поддаваться отчаянию — в конце концов, ее брат обещал ей любую помощь из королевской казны — если только там после Ланнистеров осталось хоть что-то, в чем Санса сомневалась, Петир ей достаточно рассказал о том, как покойный король Роберт умел считать деньги, а Серсея и подавно.