Дом лорда был не единственным здесь — вокруг их гигантского краннога притулились такие же плавучие дома поменьше, Сансе они напомнили цыплят, которые собираются под крылья наседки, услышав клекот ястреба. Стылый болотный воздух, наполненный, несмотря на холод зимы, испарениями из незамерзающих горячих источников, задрожал, — сначала еле слышно, а затем сильнее и сильнее, и вскоре можно уже было услышать шум, издаваемый тремя парами огромных кожистых крыльев.

Драконы летели клином — огромное черное пятно впереди посередине, и два поменьше по бокам от него. Первым приземлился Дрогон — огромная огнедышащая масса стальной иссиня-черной чешуи с глазами, как тлеющие уголья. Вторым за ним сел зеленый Визерион — чуть меньше брата, и более изящный, но не менее опасный. Круглый глаз цвета светлого пламени вдруг посмотрел прямо на Сансу — так ей показалось. Последним из драконов был сливочно-золотистый Рейегаль, его костяной гребень был тонким и острым, точно ножи. Сев, он выдохнул облачко желтого дыма, и люди за спиной лорда Рида ахнули и попятились.

Тем временем, всадники освободились от цепей и ремней, которые держали их на спинах драконов, и теперь медленно шли по мшистой почве. Вокруг раздался шорох — люди повсюду опускались на колени. Санса же во все глаза разглядывала троицу. Королева Дейенерис шла посередине. Слабенькое зимнее солнце серебрило ее удивительные волосы, и освещало фигуру, одетую в парчовое платье с разрезным подолом, узкие штаны и тяжелый шерстяной плащ — черный как ночь. Санса догадывалась, что на обратной стороне его алый трехголовый дракон. «Пламя и кровь» — пришел на ум девиз дома Таргариенов. Джон рядом с ней казался знакомым и незнакомым одновременно. Издали Санса не могла разглядеть его лицо как следует, но походка, осанка, простая черная одежда и темные волосы были его. Только длинный меч на бедре отличал его от того мальчика, которого она помнила. При мысли, что уже скоро она взглянет в знакомые глаза — серые, старковские, — она улыбнулась, и одновременно почувствовала ком в горле. Третьего драконьего всадника рядом с ними было нелегко заметить, и сначала Санса подумала, что он отстал. Но вот гости шагнули с острова на кранног, и у нее перехватило дыхание, как от удара в живот — эту переваливающуюся походку, разномастные глаза и пегие волосы не узнать было невозможно. Тирион Ланнистер. Единственное, что заметила Санса — вместо отвратительной дыры на месте носа теперь красовалась нашлепка из золота, изображающая кончик носа и ноздри.

К счастью, как раз пришло время преклонить колени, а капюшон плаща хорошо скрывал смущение и страх. Голос лорда Хоуленда рядом звучал чуть приглушенно, и гораздо громче она ощущала стук крови в ушах.

— Ваша милость. Моя королева. Я приветствую вас в моем скромном доме и присягаю на верность дому Таргариенов.

— Мы ценим это, лорд Рид — женский голос был холоднее льда, но мужской добавил мягче — Я рад наконец встретить вас, лорд Хоуленд, и вас, леди Рид. А кто это рядом с вами? Поднимитесь, миледи, и дайте взглянуть на вас.

Ноги дрожали, но Сансе удержалась на них и встав, откинула капюшон. От волнения у нее перед глазами все плыло, и лица казались размытыми пятнами. Надо было представиться, но слова застряли в горле. Какое-то время они смотрели друг на друга, замерев, пока король, разом утратив величественное спокойствие, вдруг не сгреб ее в удушающе крепкие объятия, а выпустив, обхватил ладонями лицо Сансы и поцеловал в лоб.

— Боги!.. Да ведь он думал, что ты мертва — пробормотал он ей в волосы. «Кто думал?» — хотела спросить Санса, но поняла, что не может выговорить ни слова.

— Впрочем, сейчас не время — опомнился король, и обернулся к хозяину дома. Тот верно понял намек, и пригласил короля, королеву и их десницу разделить с ними трапезу.

На пиру — весьма скромном по меркам столицы, но тем не менее, пиру — Санса, наконец, пришла в себя и смогла рассмотреть королеву Дейенерис как следует — их посадили рядом. К ее удивлению, знаменитая Матерь Драконов была едва ли на год-два старше самой Сансы, и гораздо ниже ростом. Красота ее была странной — белые, искрящиеся золотом и серебром волосы, нежная светлая кожа, розовые губы… а вот лиловые глаза Сансу впечатлили меньше — она уже видела их раньше, на другом лице — и глаза эти горели злостью и мрачной решимостью. Нед Дейн с кинжалом у горла Сандора. С трудом прогнав жуткое воспоминание, она продолжила наблюдать за той, которая спасла Семь королевств от ужасающей напасти. В замке Ридов было тепло, и королева сменила свои тяжелые и теплые дорожные одеяния на легкий серо-голубой шелк, который был ей удивительно к лицу. Тем более странно на этом ровном белом лбу выглядел нарочито грубый венец из черненого железа с алыми крупными рубинами. Сидевший по другую сторону от ее Джон носил такой же венец, но камни в нем были синими, как зимние розы — и это было еще одно маленькое напоминание о доме и их родстве. Свой черный дублет безо всяких украшений Джон не стал менять на более дорогую и приличную королю одежду, словно, перестав быть лордом-командующим Ночного дозора, он все равно чувствовал себя принадлежащим к этому братству, только теперь к его клятвам добавились новые.

А еще Санса не могла не заметить, с какой нежностью и обожанием королева смотрит на своего супруга и родича. Как часто наклоняется к нему, касается его руки или угощает его из своей тарелки. Это могло бы кое-кому показаться чересчур откровенным, если бы нашелся такой человек, что осмелился бы сказать это вслух. Но присутствующие благоразумно держали свои мысли при себе.

Раз или два одна из женщин пыталась завести беседу с другой, но слишком многое разделяло их, и слишком мало было между ними сходства, чтобы возникла симпатия. Непринужденно себя чувствовала разве что леди Рид, умудрявшаяся поддерживать разговор с обеими дамами. Санса держалась скованно и напряженно, Дейенерис — холодно, и когда пир подошел к концу они обе расстались с взаимным облегчением. После общей трапезы лорд Рид пригласил короля и королеву с десницей в небольшую горницу с камином, чтобы выпить горячего вина и обсудить вопросы, касающиеся политики и будущего Севера. К удивлению Сансы, туда пригласили и ее. Когда все расселись, и слуга плотно прикрыл за собой толстую деревянную дверь, Джон начал без обиняков:

— Мы полагаем, что лучше всего тебе будет вернуться в Винтерфелл, Санса.

— Но Винтерфелл разрушен — возразил Хоуленд Рид.

— Верно.

— И округа кишит недобитками Болтонов и Станниса Баратеона.

— И это верно.

— И у меня нет ни гроша — тихо добавила Санса.

— Думаю, я имею право помочь своей сестре в восстановлении нашего общего дома — мягко ответил Джон.

— Господин муж мой, могу я поговорить с вами и лордом десницей наедине? — голос королевы звучал напряженно.

— Разумеется. Выйдем, миледи. — лорд Рид подал Сансе руку, и они вышли, прикрыв за собой дверь. Сначала в коридоре было тихо, но понемногу до них начали доноситься обрывки фраз, произносимых громкими гневными голосами:

— …она дочь предателя! Ее отец поддержал узурпатора!

— Она последняя из Старков, и она — это все, что осталось от моей семьи.

— А разве я теперь не твоя семья?

— И это ее отец сохранил мне жизнь и воспитал меня как своего сына. А когда Роберт Баратеон собирался отправить к тебе наемных убийц, он порвал с ним и отказался от поста десницы.

— Хорошо. Я не желаю зла твоей сестре, и не буду винить ее в чужих преступлениях. Но Винтерфелл, Джон! Как можно отдать дочери предателя и сестре бунтовщика Север, в то время как дома, тайно сохранившие верность Таргариенам, потеряли все? Хотя бы дом Дарри.