Но по-настоящему они стали друзьями после того, как Джон вернулся с того света. Это воспоминание, хоть оно и давало Клигану силы жить, и делало его серо-черное существование немного менее безрадостным, было для него настолько странным, необычным и выходящим за пределы всего, что он знал о мире, что Сандор нечасто к нему обращался. Тем не менее, он все помнил — отчетливо и в подробностях. Нынешняя ночь скоро сменится рассветом — возможно, последним, который он увидит — и Сандор позволил своей памяти вызвать это воспоминание к жизни.

Это была вторая ночь после того, как он нашел Джона со множеством ран и алым пятном крови, расплывавшемся по снегу вокруг тела. Тогда он вместе со Скорбным Эддом, Атласом, Гренном и Пипом — теми, кто остался верен своему лорду-командующему, не дал заговорщикам сразу же сжечь тело Джона Сноу, и забрал его, истекающего кровью, в его покои. Там они положили его на стол, Сандор ножом разрезал одежду и убедился в худшем — ран было столько, что никто бы не выжил. Странно, но тогда он ощутил боль потери — хотя, как ему казалось, после Пташки уже ничто, казалось, не могло его тронуть. Все остальные скорбели куда сильнее, хотя старались сдерживать чувства. Неумело они раздели своего командующего и друга, смыли кровь, Атлас невесть откуда взявшимся гребнем расчесал спутанные темные волосы мертвеца, а затем все ушли. Сандор остался. Он и сам не понимал до конца, почему и зачем должен был оставаться здесь, но что-то его держало. Очаг он загасил, чтобы тело не сразу начало разлагаться, получше завернулся в теплый плащ и лег спать прямо на пол поперек двери, чтобы никто не мог проникнуть в покои лорда-командующего незамеченным.

Так прошла первая ночь. Днем все те же братья несли караул у дверей снаружи, сменяясь по очереди. Ему принесли еду и эль. Все по большей части молчали — кто-то был придавлен горем, кто-то — виной, а кто-то просто не мог прийти в себя от случившегося — братья Ночного дозора зарезали собственного лорда-командующего, слыханное ли дело. От Гренна Сандор узнал, что власть в Черном замке сейчас в руках главного заговорщика сира Аллисера Торне. Он и его сторонники пока их не трогали, но Клиган не сомневался, что до этого дойдет — их либо затравят как дичь, либо возьмут измором, либо попробуют подкупить, а потом повесят за измену. И его тоже, хоть он и не давал никаких обетов.

Не сразу он заметил, что и Атлас, и Гренн, и даже Скорбный Эдд согласились, что командовать ими должен он — никто не произнес ни слова, но все действовали слаженно, и именно так, как сам Клиган действовал бы на их месте и так, как он бы приказал им — если бы возникла нужда в приказах. Понемногу они перенесли в покои лорда-командующего достаточно оружия и припасов, чтобы выдержать даже небольшую осаду. По все тому же молчаливому соглашению, причин которого никто не решался произнести вслух, они не трогали тело Джона Сноу и не делали никаких приготовлений к погребению. Он по-прежнему лежал на столе, бледный, холодный, неподвижный — не проявляя никаких признаков ни тления, ни той жуткой полужизни, которой обладали живые мертвецы войска Иных. Другой вопрос, над которым Сандор тщетно ломал голову — что они будут делать потом. Самым разумным было сбежать, но, как ни крути, путь на свободу был слишком труден, а противников было слишком много, даже если понадеяться на то, что не все, кто остался в Черном замке, согласятся выполнять приказы сира Торне.

В этих раздумьях прошел второй день хрупкого, как первый лед, перемирия между разделившимся братством Ночного дозора. Наступила вторая ночь: по негласному уговору братья снова караулили снаружи, а Сандор спал внутри на полу, растянувшись вдоль порога — неудобный жесткий холодный пол должен был сделать его и без того некрепкий сон чутким, как у сторожевого пса. В час волка за дверями вдруг раздался какой-то шум — кто-то топал, шумно дышал и скребся в дверь. Клиган тут же очнулся от своей полудремы, вскочил, обнажил меч и приник к двери, пытаясь понять, что за ней.

— Сандор? — раздался за дверью знакомый голос.

— Эдд? Что там?

— Это Призрак. Он вернулся и хочет к хозяину. Лучше тебе открыть дверь, пока он не перебудил весь замок.

— Хорошо.

Не опуская меча, Клиган открыл дверь, и впервые увидел лютоволка Джона Сноу. Тот был гораздо больше тех волчат, которых он смутно помнил по Дарри, и, в отличие от них — снежно-белый с красными глазами. И огромный. Клиган продолжал сжимать в руках меч, но не двигался. Зверь неторопливо подошел к нему, потом еще ближе, оскалился, показывая клыки размером с палец взрослого мужчины, медленно приблизил морду к лицу человека — Сандор почувствовал тепло его дыхания — и принюхался. Сандор продолжал стоять, как стоял, ощущая, как натянулась внутри струна, и как кровь стучит в ушах, заглушая все остальные звуки. Лютоволк придвинулся к нему совсем близко, а затем вдруг лизнул его в нос красным влажным шершавым языком. После чего отступил и мягко прошел мимо Сандора внутрь, слегка задев его большим пушистым хвостом — и Сандор мог бы поклясться, что его морда растянулась в ухмылке, иногда свойственной собакам.

Он стоял, тяжело дыша, и ощущая, как выходит из него напряжение, как рука перестает судорожно сжимать рукоять меча, а ноги постепенно обретают способность двигаться. Сандор не знал, сколько прошло времени, прежде чем он решился пошевелиться, и первое, что он сделал — это оглянулся и посмотрел на стол, где лежало тело Джона Сноу — сам не зная, что именно он ожидал там увидеть. Но открывшееся ему зрелище не слишком удивило Клигана: что-то в этом роде он и предполагал. Стол был достаточно широким, и Призрак, взобравшись на него, лег рядом со своим хозяином, вытянувшись своим громадным туловищем вдоль его тела, а морду положив ему на плечо. За все это время лютоволк не издал не звука. Сандор, двигаясь очень медленно и осторожно, поднял с пола кувшин с элем и сделал большой глоток прямо из горла. Холодное питье освежило его и привело в чувство. Опустошив кувшин наполовину, он все так же медленно отошел облегчиться в нужник, а затем вернулся, завернулся в свой плащ и лег, не надеясь, впрочем, заснуть.

Тем не менее, он все-таки умудрился задремать — совсем ненадолго — но его разбудил какой-то шорох и стук. Резко проснувшись, Клиган по тому, как посветлело в комнате, понял, что постепенно занимается рассвет. А разбудил его ворон, который, вместо того, чтобы спать, спрятав голову под крыло, вдруг начал скакать по жердочке и клевать полупустую миску. Но Сандор едва ли его заметил, куда больше его занимал лютоволк — тот больше не лежал рядом с мертвым хозяином, наоборот — он встал, поставив мощные лапы по обе стороны тела и внимательно обнюхивал лицо Джона Сноу, потом спрыгнул на пол и начал беспокойно ходить вокруг, как собака, которая чует запах мяса, но не может понять, где оно спрятано, а затем вдруг поднял огромную голову, открыл пасть и завыл. Вой был душераздирающе громким, тоскливым и рождал дурное предчувствие. Подчиняясь ему, Сандор Клиган вытащил меч и нерешительно шагнул к столу, но, стоило ему это сделать, Призрак вдруг замолчал так же резко, как подал голос, меч Сандора с глухим звоном упал на каменный пол, а Джон Сноу с резким вздохом открыл глаза.

— Опусти… опусти меч.

Сандор посмотрел на свою правую руку — он и не заметил, как наклонился и поднял клинок.

— Опущу, когда буду уверен в том, что говорю с Джоном Сноу.

— Что ты со мной сделаешь? Убьешь еще раз?

— Может быть.

Говоря это, Сандор так же осторожно приблизился к столу. Джон уже поднялся и сел. Взгляды встретились — Клиган вглядывался долго и напряженно — не проглянет ли в глубине темно-серых глаз Сноу мертвенная синева — но нет, это были его глаза — настоящего, живого — если не считать ран на груди — Джона Сноу. Сандор опустил меч и дотронулся до руки ожившего мертвеца — она была теплой, на запястье чувствовалось биение крови.