Он так давно не был в этой комнате, что впервые в жизни она увиделась ему такой, какой была на самом деле – унылое, почти пустое помещение, если не считать кровати, сундука для одежды, кучки пустых бутылок в углу да разложенного на куске сукна оружия – как правило, начищенного и отполированного. Ни стула, ни стола, ни шкафа, ни книг, ни цветов, ни малейших признаков роскоши. В комнате было чисто, через окно падали лучи заходящего солнца.
Сандор лежал на жесткой узкой кровати – он уже успел и позабыть каково это, после роскошных пуховых перин пташкиной постели. От перин его мысли перешли к самой Пташке, и как всегда, его наполнила странная смесь злости, стыда и еще чего-то, чему он не знал имени, но это «что-то» раздражало и царапало, словно заноза. Он знал верное средство избавиться от любого непонятного и неприятного переживания, но одного кувшина кислого вина тут было мало.
Завтра его свадьба. Сандор расхохотался бы во весь голос, не будь весь этот фарс придуман, чтобы позабавить скучающего недоноска. С того дня как он ушел из дома, он всегда был один, и предпочитал одиночество всему остальному. Ни друзья, ни жена, ни дети были ему не нужны. А теперь ему навязывают эту глупую красивую пичужку, которая выросла в роскоши, и, наверное, и курице-то голову свернуть не сможет. И что ему с ней делать? Ощущение собственной беспомощности было таким мерзким, что он со злости саданул кулаком о каменную стену. Боль в костяшках немного отрезвила его. В конце концов, зачем-то он звал ее сбежать с ним из Королевской гавани. И если уж на то пошло, он собирался отвезти Пташку к ее матери и брату. Сир Киван – не идиот и не самодур, кто знает, как все повернется… В конце концов, кусок хлеба он этой дурочке добудет.
Он очень хотел заснуть и ни о чем не думать, но не выходило. В голову лезли разные картины, воспоминания об их встречах. Вот первый раз, когда они столкнулись по пути из Винтерфелла в столицу – до этого он только наблюдал за ней издали. Тогда девочка испугалась сира Илина Пейна, и он не мог ее за это упрекнуть – его боялись даже храбрые воины. Потом, когда он вез ее с турнира в честь ее отца, и сам не зная зачем, на поле под звездами выболтал ей всю историю про ожоги. Тогда она сияла от радости, что она невеста короля. Что ж, когда сир Илин отсек голову ее отцу – тогда-то, как он надеялся, она начала что-то понимать в жизни. Но все же попыталась столкнуть Джоффри в ров, и столкнула бы, не окажись он рядом. Вообще, по его наблюдениям, девчонка все время норовила попасть в неприятности – то на лестнице пошатнется, то с крыши едва не упадет. А бунт голодной черни, где с ней могли бы сделать то же, что с полоумной Лоллис…
Наконец, проклятая память добралась до главного воспоминания, и не было вина, чтобы прогнать его: вот он стоит в своей сверкающей белизной броне и белом плаще королевского гвардейца за троном Джоффри и смотрит, как сир Меррин, один из его братьев, избивает ее мечом. Он слышал ее крики, видел ее слезы и запретил себе отворачиваться. Все, на что его хватило – это сказать «Довольно» и укрыть девочку своим плащом. Из тронного зала память перенесла его в ее спальню – комната казалась вся зеленой из-за всполохов дикого огня снаружи, он оперся коленом о постель, придавил ее собой, одной рукой он удерживал ее заломленную вверх руку, а другой прижимал лезвие кинжала к ее горлу. Тогда он был пьян от вина и от страха, одни боги знают, что он мог бы сделать. Но она спела ему, и коснулась его лица. Когда эти засранцы нашли его спящим в лесу, он надеялся сдохнуть в бою и в последний миг вспомнить тепло ее руки и тот взгляд. Не вышло. Тут он сообразил, что теперь, если ему повезет, он сможет видеть эти глаза каждый день, и что никакой ублюдок больше не сможет избивать и калечить ее. Он понял, что именно это заставило его выжить после плети Илина Пейна, и одновременно тут же захотел оказаться где угодно – хоть в пекле – лишь бы не завтра в септе рядом с ней.
Первые лучи осеннего солнца коснулись шпилей и башен Красного замка, когда в разных его концах девушка и мужчина забылись крепким сном.
========== Глава 5. Свадьба ==========
Бракосочетание должно было состояться в замковой септе, - об этом Сансе доложила разбудившая ее служанка. В ее комнате все утро царила суматоха – девушки выкупали ее в воде с ароматными травами и маслами, расчесали ей волосы, соорудили из них сложную прическу и надушили, порой сопровождая своим действия фамильярным хихиканьем, от которого у нее по спине пробегали неприятные мурашки. Затем на вытянутых руках осторожно внесли платье – должно быть, его шили еще к ее свадьбе с Джоффри. Это было чудесное произведение портновского искусства, бледно-серое, воздушное, с глубоким вырезом, украшенное тонкой вышивкой и жемчугом. Когда на Сансе уже затягивали шнуровку, в комнату без доклада вошла королева. Она кисло оглядела девушку и заметила:
- Какая жалость, что приходится отдавать такую красоту такому чудовищу. Но ничего не поделаешь. Я пыталась отговорить короля от этого брака, говорила, что можно найти других женихов для такой знатной девицы как ты, но он не пожелал ничего слушать.
- Я всегда рада исполнить волю его милости – Санса говорила тихо, почтительно наклонив голову.
- Да, да, это я уже слышала, как и то, что в тебе нет крови предателя и что ты верна короне – отмахнулась Серсея. – Но неужто ты сама хочешь выйти за Пса?
- А разве я могу отказаться от этой свадьбы?
Королева улыбнулась:
- Как сказать – конечно, ты можешь вырываться, рыдать и устроить представление для всех гостей, но в любом случае, либо ты пойдешь в септу по доброй воле, либо тебя отнесут туда на руках. Но так или иначе тебя выдадут за Пса и уложат с ним в постель. Так-то вот, голубка.
С этими словами королева вышла, а Санса пыталась привести в порядок мысли и чувства. Вопросы Серсеи заставили ее вновь вернуться к тому, о чем уже очень долгое время Санса старалась не задумываться – чего хочет она сама. Ее слова о том, что Клиган не самый худший муж из возможных были правдой только отчасти – будь у нее возможность сохранить ему жизнь иным способом, она бы ни за что не согласилась на такое унижение. Но она уже вступила на дорогу, и все, что теперь ей остается – это пройти ее до конца.
Сансе показалось, что время тянулось бесконечно долго, пока ее одевали, пока шли по казавшимся бесконечными замковым коридорам, пока она медленно поднималась по ступеням ко входу в септу. Внутри в нос ударил сильный запах духов, ароматы благовоний, дым от свечей. От духоты и голода – за приготовлениями ни она, ни ее горничные не вспомнили о завтраке – у Сансы закружилась голова, тугой корсет не давал вздохнуть полной грудью. У входа стоял ее жених. Впервые она видела Сандора Клигана в столь великолепном наряде, и, если бы не ожоги, он выглядел бы настоящим рыцарем из песни. Чисто вымытые и подстриженные темные волосы падали на плечи, здоровая половина лица была гладко выбрита, черный дублет был расшит агатовыми бусинами, а серебряные застежки удерживали на его плечах свадебный плащ, где с желтого бархата на Сансу скалились три бегущие гончие с высунутыми алыми языками. Стоящий рядом с ним Джоффри, разряженный в пух и прах, казался заморышем. Он подошел к ней.
- Ты сегодня прекрасна, Санса. Так как ты – подопечная короны, я выдаю тебя замуж вместо твоего отца. Ты рада?
- Как будет угодно вашей милости – король улыбнулся в ответ на ее слова, и Санса в который раз заметила, что его губы, казавшиеся ей когда-то такими красивыми, похожи на извивающихся червяков.
