Пока Клиган рубил щит, Лим кружил вокруг него, как мелкий, но злобный терьер вокруг огромного мастифа, изредка нанося легкие, но болезненные порезы острием меча. На его лице, в блеске глаз и зубов, в каждом движении чувствовалась уверенность в своей победе, и он мог позволить себе оттянуть последний смертельный удар, который должен свалить его противника замертво. Седьмое пекло, как же больно! Ну держись, ублюдок. Сандор скрипнул зубами, сдержав рвущийся из горла стон, и принялся отступать, вяло отбиваясь и готовясь ответить. Лим, довольно лыбясь, наступал, почти лениво парируя выпады своего будто бы ослабевшего противника. Наконец, Сандор понял, что тот готов, и, пошатнувшись, упал на одно колено, а, когда Лим поднял меч повыше — молниеносным движением вонзил меч в низ его живота снизу вверх. Клинок прошел сквозь кожу, ткань, кожу, плоть и противно заскрежетал по кости, на руки Клигана хлынула темная кровь, противник падал на него, все глубже вгоняя меч в себя. Клиган выпустил меч из рук, и встал, позволив ему кулем рухнуть у его ног. Ему очень хотелось от злости пнуть этого выблядка, но его остановила мысль, что тогда он опустится до него. Мысль о том, что он хочет выглядеть благородно в глазах толпы недобитков, показалась ему такой смешной, что Клиган неожиданно для себя самого захохотал, но смех его вдруг перешел в стон. Горячка боя уходила, а ее место занимала боль — пробирающая до костей пульсирующая боль в левой руке.

Клиган огляделся — Братство стояло тихо. Только двое или трое, включая и юнца, что держал нож у его горла, тихо, но яростно о чем-то спорили с Торосом. Он хотел приглядеться к ним повнимательнее, но вдруг почувствовал на своей шее руки, а на щеках — влагу. Кто-то обнимал его, плача, и Сандор скорее узнав аромат ее волос и кожи, чем увидев, понял, что это Пташка. А еще миг спустя она уже рвала на полосы свою нижнюю сорочку, чтобы перевязать его руку — одни боги знают, чего ему стоило стоять спокойно, пока она это делала, но про себя он вознес к небу столько богохульств, что от этого могли бы рухнуть стены септы Бейелора. Но едва она успела завязать узлы, как двое «рыцарей» схватили ее за руки и оттащили от него, а, стоило ему рвануться к ней, он снова ощутил прикосновение холодной стали к своей шее.

— Ну, ну. Потише, Нед. Отпустите его, ребята — подошедший Торос отвел руку с кинжалом от горла Сандора, и чудовищное напряжение, владевшее Сансой с мига, когда она увидела его связанным, немного отпустило ее.

Мальчик опустил нож и посмотрел на Сансу, и та вздрогнула — такой лютой ненавистью полыхнули его глаза, странно противореча родному с детства имени.

— Кто ты? — непроизвольно вырвалось у нее.

— Лорд Эдрик из дома Дейнов, я здесь служу Владыке света. А он — Дейн бросил взгляд на Сандора — богохульник и идолопоклонник.

— Это верно — спокойно произнес Торос — но его грехи уже не в нашей власти. Владыка судил его, праведно и сурово, — и оправдал.

— Сандор из дома Клиганов — продолжил он, повернувшись к пленнику — мы больше не держим тебя. Иди с миром и помни, что всякий, кого Владыка оставил в живых, избран им — так или иначе.

Сандор в ответ только сплюнул и протянул здоровую руку к Сансе.

— Нет. — произнес Торос еще спокойнее. — Мы отпускаем тебя, но эта женщина останется здесь.

— Моя жена пойдет со мной — хрипло ответил он.

Санса почувствовала, как страх возвращается — и этот новый страх был гораздо сильнее. Она так боялась, что Сандора убьют во время поединка, что даже не задумалась о том, что будет дальше, и почему они оба вообще оказались в плену у этих людей. Только сейчас она начала осознавать, насколько ужасно и безнадежно их положение.

— Жена она тебе или нет — я все сказал. Обещаю, мы будем обращаться с ней хорошо, и волос не упадет с ее головы. Но мы не можем отпустить ее. Зима близко — вам ли не знать, миледи — сказал Торос, отвешивая поклон в сторону Сансы — а бедняки страдают от голода, холода, фуражировок, да и нам тоже нужно есть, пить, одеваться и покупать оружие.

— Что вы хотите? Деньги? Сколько? — Клиган вдруг понял, что его язык немеет, а ноги подгибаются, но отнюдь не потому, что он только что выдержал бой и обжег руку.

— Много. — В разговор вступил стройный молодой лучник в потрепанной одежде. — Привезешь три тысячи драконов к следующему полнолунию — получишь свою леди живой и здоровой. Нет — заберешь ее у того, кто заплатит больше.

Сансе было дурно, ее мутило от страха. Три тысячи драконов — у них нет этих денег, и взять их Сандору неоткуда. «Тот, кто заплатит больше» — эти слова точно молот бухали в нее в голове. Таких денег нет у Клиганов, зато есть у Ланнистеров. Вот только захочет ли Серсея раскошеливаться? А если нет, тогда что? Она останется в плену, пока ее муж — безземельный дезертир — не соберет эту сумму, возможно, на годы? Их сын или дочь родится в грязной пещере на соломенном тюфяке? Действительно ли Сандор оказался прав, и боги всего лишь жестокие дети, наслаждающиеся муками своих созданий?

— Хватит разговоров! — раздалось откуда-то слева.

— Кончайте его!

— Жрать хотим!

— Смерть Псу!

От выкриков в толпе Сансе стало еще страшнее. Она знала, какими неуправляемой и дикими могут быть голодные и озлобленные люди, особенно, когда их много. Торос, знаком отослав остальных, подошел ближе:

— Клиган, я вам не враг, но сейчас тебе надо уходить. Братья слушают меня, когда сыты и довольны жизнью, но в последнее время это бывает все реже, а злобы в них все больше.

— А моя жена?

— Я сберегу ее, даю тебе слово. Ты найдешь леди в гостинице на перекрестке дорог к северу от Трезубца. А сейчас иди, иди скорее!

Торос отошел от них, а Клиган выпрямился и оглядел толпу. Со всех сторон на него глядели грязные заросшие лица, в глазах каждого из них он видел ненависть — за то, что родился в замке, за то, что ему было суждено приказывать, а им — подчиняться, за то, что он с детства ел лучше, чем любой из них.

— Люди вы или звери? Дайте нам хотя бы попрощаться!

Ублюдки вроде бы притихли. Кое-как оттащив Пташку в угол, подальше от любопытных жадных взглядов (каждый рождал в нем такую волну ярости, что у него темнело в глазах, но Торос был прав — один и без меча он не мог одолеть их всех), он взял ее за плечи и крепко их стиснул, заставив Сансу посмотреть ему прямо в глаза.

— Слушай меня внимательно, Пташка, потому что я не успею сказать это дважды. Я люблю тебя. Я вернусь за тобой. Обещаю.

— Я тоже люблю тебя — почти прошептала она в ответ, голос ей не повиновался — И буду ждать. Всегда.

Он обнял ее и прижался к ее губам в поцелуе — страстная, отчаянная попытка насытиться друг другом, удержать и сделать вечным сладкий миг единства — но быстро, слишком быстро его схватили и оттащили прочь. Сандор еще успел в последний раз оглянуться на Пташку, стараясь за короткий миг вобрать в себя ее лицо и весь облик, убедиться, что невидимая нить между ними цела, а затем на его глаза опустилась тьма.

========== Глава 9. Служанка ==========

Первые несколько дней вместе с Братством Санса запомнила плохо. Она ела, спала на грязном тюфяке в углу, просыпалась, снова что-то ела, не чувствуя вкуса еды и питья, потом опять проваливалась в тяжелый сон без сновидений. Каждый раз, просыпаясь, она видела перед собой костерок и бородатое некрасивое лицо Тороса с обвисшими мешками некогда полных щек и патлами грязных волос. Он щербато улыбался и предлагал ей то еды, то вина с водой, то пересесть поближе к костру. Но Санса не хотела ничего — только спать и ждать, когда вернется Сандор. Единственное, что заставляло ее есть, пить и кутаться в одеяло — ребенок в ее животе.