— Лорд Сандор?.. Простите, мы не ждали вас так скоро.

— И поэтому продержали меня столько перед запертой дверью?

— Простите еще раз. Слуги не знали, что делать, а я спал после обеда. Добро пожаловать домой, лорд Клиган.

«Я не лорд» — едва не вырывалось у него, но он вовремя осекся — для этих людей он лорд, и на время, что он здесь, для него же будет лучше, чтобы так они и продолжали думать. Кивнув мейстеру, он въехал в ворота и услышал, как они со стуком закрылись за ним — будто ловушка захлопнулась. Доехав до середины утоптанного двора, Сандор спешился, ожидая, что конюх подойдет принять у него лошадь, но вокруг было безлюдно и довольно грязно. По углам валялась грязная солома и какая-то ветошь, дверь в башню осела и потрескалась, на всем лежала печать запустения. И запах — разлитая повсюду вонь. Здесь пахло гнилью, ненавистью и смертью.

Мейстер остановился в полушаге сзади, очевидно, ожидая приказаний. Сандор обернулся к нему:

— Где все? Слуги моего брата — где они?

— Кхм, милорд… Как бы вам сказать…

— Прежде всего, как твое имя, мейстер?

— Леннарт, милорд.

— Не темни, Леннарт. И не лги мне — пожалеешь. — Тот нервно сглотнул, и, аккуратно отводя глаза, затараторил:

— Когда сир Григор уехал в последний поход на Речные земли, здесь оставались все. А потом — сир не вернулся, началась война, кастелян заболел животом, я не смог вылечить его… А слуги… понимаете, милорд… я тут недавно, человек чужой, не мог им приказывать…, а сир все не возвращался… зато позже пришли они… — тут он совсем смешался и замолчал.

— Кто пришел?

— Люди сира Григора — тихо ответил Леннарт, пряча глаза.

— Какие люди? Солдаты Ланнистеров?

— И они тоже — голос мужчины стал еще тише — Но во главе их были Бравые ребята.

— И что же они сделали, эти Бравые ребята?

— Я… я не могу сказать…

— Еще как можешь. Говори.

Тот судорожно вздохнул, и, ломая пальцы, начал рассказывать. Тех, кто после смерти Варго Хоута добрались до Клиган-холла, было немного, но даже они успели навести ужас на всю деревню. Сандор слушал о женщинах с отрезанными грудями и изнасилованных мальчиках, о забитой потехи ради скотине и людях, которым за дерзкие взгляды выкалывали глаза, а за отказ отдать деньги, еду или молодую свежую девушку отрубали руки и ноги. Ребята уверяли, что действуют с разрешения Григора Клигана, и что замковая челядь должна их слушаться. Слуги сбегали один за другим, мейстер просиживал целыми днями у себя в комнате и дрожал от страха, выходя по ночам чтобы облегчиться и схватить на кухне объедки, остававшиеся после пиршеств дезертиров. К счастью, продлилось это недолго. Съев и выпив все, что можно было, наемники заскучали. Начались стычки, ссоры, быстро переходившие в драки и поножовщину. В конце концов, отряд разделился: больше половины ушли грабить другие места, остались пятеро. Неделю назад после пьяной драки двое подрались из-за женщины…

-… и мы похоронили их на окраине деревни, милорд — закончил мейстер, переводя дыхание.

— А где остальные трое? — спросил Сандор.

— Они на охоте, милорд. Уехали на рассвете, и, боюсь, скоро вернутся…

Сандор повел затекшими от долгой дороги плечами. Трое опасных отморозков без страха, упрека и мозгов. Он с ними справится — но насколько легко? Он устал и голоден, у него не самый лучший меч, и, в отличие от них, он уже не помнит достоинств и недостатков места, в котором ему предстоит драться. В любом случае, времени у него мало.

— Отведи меня в большой чертог — приказал он Леннарту. Потом раздобудь что-нибудь поесть и выпить, а после этого иди к себе и не вылезай, пока не скажу. В замке есть слуги?

— Да как же вы… да, есть — одна женщина-стряпуха, девчонка для черной работы и мальчишка на побегушках.

Сандор кивнул.

— Вели, чтобы спрятались тоже. — Леннарт поднял на глаза и увидел, как на жутком уродливом лице нового лорда расцветает хищная усмешка. И мейстер решил не спрашивать, как Пес убьет этих троих — если он хотя бы вполовину так страшен, как сир Григор, да рассудит его Отец, то они покойники.

Двое мужчин быстрым шагом пересекли двор и вошли в чертог на первом этаже башни. Сандор, как это всегда бывало перед боем, отбросил в сторону все лишние чувства и мысли, и сосредоточился на том, чтобы вспомнить расположение комнат и лестниц. Справа — оружейная, слева — дверь в винный погреб и подвал, где спали слуги и ополченцы, а вот и зал. Большим его, конечно, назвать было нельзя, но башню строил его дед, и ему после домика рядом с псарней она должна была показаться внушительным зданием.

Внутри несколько факелов в железных кольцах давали больше чада, чем света, но даже в этой полутьме Сандор увидел, насколько грязен был зал, который он помнил чистым и выскобленным. Он отмечал все — горы обломков стульев, столов и скамеек, сваленных в углу у очага — туда можно оттеснить врага и затруднить его движения; гнилой тростник на полу — кто-то может удачно на нем поскользнуться, свободное пространство перед столом — там все трое смогут его атаковать. Клиган прошел к столу и уселся на старый, но еще крепкий резной стул — место лорда. Снял плащ, перевесил поудобнее кинжал и, нахмурившись, воззрился на мейстера. Тот спохватился:

— Я пойду на кухню, милорд. Пришлю к вам мальчика с какой ни на есть едой. Вы уж не побрезгуйте, времена сами знаете какие. — Продолжая бормотать в том же духе, он вышел, а Сандор вытащил меч из ножен, тщательно осмотрел лезвие — смазано, заточено, начищено, но все же это не та добрая сталь, что была у него в Королевской гавани. Потом положил его на колени и стал ждать. Желудок урчал от голода, во рту было сухо, струна внутри становилась все туже. Он не боялся своих противников, не боялся смерти, но почему-то мысли о Пташке, рыдающей над его телом, были одновременно и мучительными и сладкими. Довольно скоро дверь отворилась, и вошел немытый мальчишка лет двенадцати с оловянным блюдом, на котором лежали куски черствоватого хлеба, немного сыра и мосол с кусочком мяса. В другой руке он нес кружку с элем, оказавшимся на поверку жидковатым, но и на том спасибо. Клиган кивком отпустил дрожавшего от страха слугу, и тот, едва закрыв за собой дверь, припустил по коридору. Сандор наскоро поел, в несколько глотков осушил кружку, а затем положил меч на колени и стал ждать.

Ждать ему пришлось недолго. От дверей послышались голоса, хохот, чьи-то выкрики. Наконец, опустившаяся створка проехала по полу, и в чертог вошли трое. Они переговаривались и смеялись, и не сразу заметили мужчину за столом. А Сандор изучал их, положив одну руку на эфес меча, а другой готовясь достать кинжал и-за пояса. Наконец, один из них — высокий широкоплечий детина в ободранном алом плаще — заметил его.

— Эй, парни, смотрите-ка — у нас гость!

— Это что еще за хрен такой? — добавил лиссениец с грязными белыми космами.

— Я — это твоя смерть, ублюдок, — негромко подал голос Сандор, вставая из-за стола.

Третий из вошедших, заросший курчавой бородой иббениец с тяжелым боевым топором пригляделся к Сандору и ответил товарищу:

— Ты что, последние мозги выблевал? Это же брат сира Григора.

— Добро пожаловать домой, милорд — с издевкой добавил алый плащ. Хорошо ли ваша милость добралась до места? Не натерли ли седлом свой благородный зад? Довольны ли слугами и угощением? — говоря это, все трое приближались к нему.

— Буду доволен, когда освобожу замок от вашей вони.

— Ну это мы, ваше лордство, еще посмотрим. Слыхали мы, как ты драпал от Черноводной, поджав хвост, и как тебя за это высекли при всем честном народе.