На улице стояла глубокая ночь, во дворе бегала облезшая собачонка. Остановившись напротив единственного окна вагончика, она с любопытством уставилась на машущие руками пьяные силуэты людей. Крики и смех в вагончике к восходу солнца понемногу стихли. Спящие тела дворника и помощника директора находились в полном беспорядке. Егор Павлович почти сполз с лавочки на пол, а вот Фомич устроился поудобнее – голову он положил на стол, правда, под нее подложил пустую бутылку, принесенную вечером, сам сидел на стуле, а вот ноги умудрился как-то взгромоздить на рядом стоящую тумбочку. Со стороны это выглядело так, как будто цирковой акробат замер на миг, выполняя сложный трюк. Казалось, ничто и никто не мог нарушить этого умиротворенного блаженства. Но вот резко со скрипом отворилась дверь, и солнечный свет с утренним свежим воздухом ворвались в это затхлое помещение.
– Ну, так я и знала! Он как всегда на своем рабочем месте. – С иронией прокричала Нина Аркадиевна, бухгалтер рынка. Женщина она была строгая и крупная. Возмущений никаких не терпела.
– Фомич! – ударила ногой по стулу. Фомич с испугу чуть не свалился на пол. – А ну вставай, пошел вон! – прокричала Нина.
Фомич что-то промычал про себя, попытался встать, но стул под ним подкосился, и мужик с грохотом рухнул на пол.
– Твою мать! – выругался он, – Нина, можно хотя бы сегодня спокойствия? – шипел Фомич, пытаясь подняться.
Егор все это время находился в той же позе, слегка повернув голову в противоположную сторону от двери, от яркого пучка света, которое нацелено было ему точно в правый глаз.
– Просыпайтесь, алкоголики, работа не дремлет! – на лице Нины Аркадиевны появилось подобие улыбки.
Со стороны Егора послышался голос.
– Сегодня же вы-ход-ной! – по слогам прошептал тот, как ученик начального класса читает отрывок из азбуки.
Фомич тем временем поспешно выпал из вагончика, чтобы быстрее скрыться из глаз грозной женщины. Не раз он получал ее тяжелой сумкой по своему старческому позвоночнику. Нина подняла стул, на котором спал дворник:
– Вставай, Егорушка, хватит пыль собирать!
– А в чем собственно дело? – немного оклемавшись, Егор сел на лавочку.
– А в том, мой дорогой, что я пришла тебе сообщить, чтобы в понедельник с утра ты на работе был как огурчик. Договорились?
– В понедельник? – с удивлением переспросил Егор.
– В понедельник, в понедельник! – насмешливо повторила Нина.
– Хм…! А что такого в этот понедельник?
Нина от такой наглости привстала со стула и оперлась о стол двумя руками.
Егор, видя эту тучную грозную фигуру, прижался сильнее к лавочке, у него создалось впечатление, что гора надвигается на него.
– Проверка! Проверка! – прокричала бухгалтер.
– Хорошо! Я понял! – еле слышно произнес Егор.
– Вот и славно! – Нина Аркадиевна выпрямилась во весь рост и без лишних эмоций вышла из вагончика.
Егор некоторое время сидел в полном смятении. У него сильно болела голова. Он не мог понять, что произошло, как очутился на лавочке и где делся Фомич. Просидев еще более получаса и, немного придя в себя, он собрал вещи и поплелся домой. Как дошел до дома, он также смутно помнил. Очнулся от забытья, когда захлопнулась за ним входная дверь, и громкий хлопок ударил по голове. Но дверь внезапно снова отворилась – в проходе стоял сосед.
– Палыч, привет! А мы тебя вчера ждали! – переминаясь с ноги на ногу, сказал Виктор.
– А чего ждали, кому я такой понадобился? – спросил Егор, повернувшись к нему.
– Палыч!? Ну что ты как маленький?
– Ааа… Ты снова за квартиру?! – почесал затылок Егор, и его холодный взгляд упал на Виктора.
– Ну, нормальные же деньги предлагаем, да и тебя здесь по целым неделям нет! – Виктор повысил голос. В подъезде снизу хлопнула дверь. От этого привычного звука, сосед притих.
– Мне нужно хорошенько подумать! – продолжал Егор.
– Ты уже три года думаешь, ну давай решайся, ну, нормальные же деньги… Чего ты!? Больше никто таких денег тебе не предложит.
– Ну, это… – Егор искал способ избавиться от прилипшего соседа. Да и эти постоянные допросы ему уже изрядно надоели.
– Квартира родителей – это память!
– Ну, перестань, какая память, она уже столько лет пустует! Ладно, Палыч, подумай! – Виктор дружески похлопал Егора по плечу и скрылся за дверью своей обители.
Егор так неподвижно и стоял бы в тишине возле двери на лестничной площадке, если бы не звонкий смех детей, раздавшийся этажом выше.
– Это точно! Ах да! – произнес вслух Егор и, повернувшись к двери, потянул за потертую ручку.
Интерьер его жилища напоминал затхлое убогое помещение середины двадцатого века. В коридоре на стене висел старый советский велосипед. Краска во многих местах облезла, провисшая рваная цепь и слой пыли свидетельствовали о том, что это не предмет передвижения, придуманный человеком, а часть интерьера, смело подобранного архитектором. Стены квартиры покрашены в синий цвет, придающий ей какую-то жгучую холодность и давящую унылость. Единственное, что привлекало внимание – старая резная мебель, врезки деревянной мозаики предавали ей грацию и дорогой вид, но состояние и этого антиквариата желало быть лучшим. Все здесь было устлано толстым слоем пыли. Но хозяина жилища это ничуть не смущало.
Закрыв за собой входную дверь, Егор бросил вещи в угол и, не снимая обуви, прошел прямиком в комнату. Усевшись на диван, он наклонил голову, закрыв ее руками, словно от дождя, тихонько застонал. Головная боль с новой силой нахлынула из неоткуда. Чем дольше он оставался в таком положении, тем нестерпимее было ее выносить. Нахлынувшая в голову кровь создавала избыточное давление, словно незакрытый кран воздушного компрессора, подающий по трубам воздух в колесо машины. Пульсация в висках эхом отдавалась во всех частях тела, делая эту боль еще жгучее и невыносимее.
– В чем дело? – закашлялся Егор и посмотрел на окно. За неделю отсутствия спертый воздух в квартире пропитался запахом плесени, которая просматривалась и в углах, и возле потолка, воняло чем-то старым, не приятным. В окно светило солнце. И хотя Егор находился в тяжелом, болезненном состоянии, так он думал, его заинтриговало увиденное. В комнате, словно в невесомости, парили миллионы пылинок. Одна пылинка дополняла другую и все вместе они образовывали легкую туманность. Егор сразу забыл о боли, всматриваясь в пространство комнаты. Узрев в этом что-то прекрасное, удивительное творение, чего раньше здесь не наблюдал. То, что казалось естественно отвратительным, у него вызвало чувство радости и восхищения. Легким дуновением он запустил миллионное, спиралевидное вращение частиц в комнате, это вызвало у него легкую улыбку. Движущаяся воздушная анимация длилась недолго. От резкого, глубокого вдоха, в горле сильно заскребло, сильный кашель заполонил пространство обители. Кашляя, Егор подошел к окну, с силой потянул ручку форточки, и еще раз … Несколько усилий не дали никакого результата. Засохшая кусками краска, набившаяся между деревянными створками грязь, вода, проникшая в деревянный каркас, препятствовали этому. Наконец после сильного рывка форточка отворилась, поток свежего воздуха ворвался вовнутрь. Но этого Егору показалось мало. Ухватившись за ручку оконной рамы, он рванул ее. Оторванную ручку бросил на грязный подоконник. Принесенная из коридора стамеска заставила окно распахнуться. Облокотившись на подоконник, Егор закрыл глаза, глубоко и жадно вдохнул свежий воздух. Головная боль ослабла, ему стало легче. Согнувшись от внезапно появившейся боли в боку, схватился за бок рукой, выругался:
– Чертова лавочка!
Сразу вспомнилась ночь в вагончике. Диван поманил его с новой силой, противиться этому желанию Егор не стал. Рухнув на него, уснул. Время, проведенное на нем, блеснуло яркой вспышкой сна.
Перевернувшись на спину, Егор открыл глаза. Была глубокая ночь, свет от луны хорошо освещал комнату. С трудом поднявшись с дивана, протер глаза. Взгляд Егора невольно привлек диск луны, висящей у окна. Луна словно манила его к себе. Повернувшись спиной к ней, сел на подоконник. Из левого кармана достал спички и пачку сигарет. Закурил. Глубокими затяжками вдыхал воздух через губительную, ароматную сигарету, наслаждаясь недолгими мгновениями ложного счастья. Повернув голову в сторону стола, он заметил на нем прямоугольный предмет. «Хм… Что это?» – мысль скользнула в уставшем мозгу хозяина. Дотянувшись рукой, взял его сухими, загрубелыми пальцами. Старая фотография из прошлого дохнула ностальгией. «Батя!» – удивился. Отец Егора обнимал родного брата за плечи. «Совсем еще молодые!» – улыбнулся Егор. Положив обратно фото на стол, затянулся сигаретой. Запрокинув голову назад, закрыл глаза. Затянулся, снова взял фотографию. «Откуда она здесь, я ее впервые вижу!?» – сонно удивился он. Перевернул, ожидая, что она подписана, и не ошибся.
