— Что с тобой, Трандуил? — Митрандир склонил голову набок, всматриваясь в лицо лесного владыки. — Я понимаю, ты скорбишь о своём народе…
— Нет, ты ничего не понимаешь, — отрезал эльф. — Ты не знаешь, что такое вести свой народ на смерть. Не знаешь, что такое смотреть в глаза тех, кто потерял родных и близких. Это немного сложнее, чем призывать окружающих к героической смерти. Ты ходишь по Средиземью, как гонимый ветром лист, ни к чему и ни к кому не привязываясь. Тебе здесь нечего терять. Потому что рано или поздно, ты всё равно покинешь эти земли.
— Моя обязанность оберегать… — он угрюмо уставился на короля.
Взгляд его был тяжёл и должен был вызывать трепет. Но Трандуил был давно не в том возрасте, чтобы на него действовали подобные вещи. Да и Гэндальф понимал, что, по сути, эльф прав. Может, ему и было что сказать, но по большому счёту он понимал, почему тот себя так ведёт. В отличие от Элронда и Галадриэль, Трандуил не испытывает потребности ни бежать спасать Средиземье, ни лезть в чужие дела. Митрандир это понимал, понимал даже получше прочих.
— С тобой невозможно разговаривать, — буркнул волшебник, поднимаясь.
— Ну так не разговаривай.
Мужчина смерил Трандуила пристальным взглядом, покачал головой и вышел из шатра. Лесной король свободно вздохнул и провёл пальцами по глазам. Нашёл, кому пытаться читать нотации.
Гэндальф лишь ещё больше разворошил его чувства. Снаружи доносились приглушённые голоса и шум. Хотя была ночь, половина лагеря не спала. На поле боя до сих пор искали выживших, целители и лекари помогали раненым. Находиться одному было невыносимо, находиться с кем-то — было невозможно. Единственное, чему он был рад, что не позволил Леголасу пойти с ним, оставив на него присмотр за лесом и оставшимися эльфами. И как же удачно, что у Лэйтэриэль возникли какие-то дела, её бы точно пришлось посадить под замок…
Не выдержав, он вышел из палатки. К нему тут же бросилась парочка стражей в ожидании распоряжений, но Трандуил махнул рукой, чтоб оставались на своих местах. Часть лагеря стояла в устье, так что к нему он и направился: подальше от всех.
Холодный воздух приятно бодрил и выветривал из головы лишние мысли, под ногами шелестели мелкие камни. Побережье окутывал лёгкий иней, кое-где лежал снег, а по земле стелился белёсый туман. Наконец-то этот долгий день закончился, хотя через час уже забрезжит рассвет.
Была бы его воля, с этим же рассветом он отправился бы в лес, но придётся присутствовать на похоронах, говорить что-то о сплочении перед общим врагом и жизнях, отданных во имя будущего. Напрасное сотрясание воздуха. Он бы лучше сказал о том, что привело к тому, что пришлось платить жизнями за это будущее.
Трандуил недовольно дёрнул головой. Не стоит об этом думать. Взгляд прошёлся по кромке берега, который едва заметно тормошила вода. Что-то блеснуло сквозь воду среди камней. Мужчина наклонился и поднял небольшой серебристый шарик, легко умещающийся между двух пальцев. Похож на жемчуг, но не жемчуг. И на обработанный камень не похоже.
Он подкинул на ладони находку и пошёл дальше. Видимо, сегодня он так и не ляжет спать.
Лесной король был нестерпимо рад распрощаться с Митрандиром, оборотнем и хоббитом на северной границе леса. Ещё больше он был рад тому, что они отказались от его символического приглашения во дворец. Полурослик, конечно, был интересен, но терпеть ради него волшебника он не имел ни малейшего желания.
Оказавшись под сенью деревьев, ему даже дышаться стало легче. Больше никаких людей и гномов. По крайней мере, сейчас. Сейчас у него были другие дела.
Лесные эльфы достаточно легко относились к жизни, однако все прекрасно понимали, чем мог бы обернуться захват Одинокой горы гоблинами и орками. Да, они радовались победе, но это не отменяло скорби по погибшим. Впервые за всю Третью эпоху погибло так много эльдар. Сегодня будет плач. Он бы многое отдал, чтобы такого больше не было. Никогда.
Леголас встретил его ещё на подступах ко дворцу. Трандуил тут же спешился, отдав поводья лошади подскочившему эльфу. Ко всему прочему, в битве он потерял Лоссэ — потомка приведённого Лэйтэриэль оленя.
— Адар… — он пристально оглядел его, словно ожидал увидеть на нём множество ран.
— Есть новости от Сандаира?
— Да, он сообщил о пяти уничтоженных группах…
Они шли по окружавшему дворец селению, Леголас докладывал обо всём, что произошло за время его отсутствия. Даже о том, что не имело значения. Просто пытался отвлечь. Трандуил же разглядывал подданных, которых здесь было куда больше обычного из-за сегодняшней ночи.
Дворец был непривычно тих. А ведь когда он уходил, все стояли на ушах, бегая туда-сюда.
— Как ты?.. — когда они остались вдвоём в одном из коридоров, Леголас всё же не выдержал.
— В порядке, — эхом отозвался король. — Я в порядке. — По глазам видно, что не поверил. А что он может ответить ему в подобной ситуации?.. — Я отдохну, пока есть немного времени.
Леголас кивнул. Кажется, хотел что-то ещё сказать, но передумал. Потом. Всё потом.
Трандуил отправился к себе, затылком чувствуя провожавший его до поворота взгляд сына. Добравшись до собственных комнат, он достал бутылку вина, даже не зафиксировав собственные действия, взял кубок и уселся в кресло у предусмотрительно кем-то растопленного камина. Впервые за эти дни он остался совершенно один. И ему нестерпимо хотелось напиться. Ему давно не хотелось так напиться.
Пара часов пролетела совсем незаметно. Хотя он даже ничего не делал и ни о чём не думал. Но вот уже нужно было идти…
Чёрное небо, по-зимнему глубокое, с равнодушием взирало сквозь полуголые ветви, как по узким дорожкам к реке спускалась длинная вереница высоких фигур. Их вёл Лесной король. Закутанный в тёмный плащ и с простым чёрным обручем на голове он нёс в руках белый призрачный цветок. Они шли в тишине — лес молчал. Единственной музыкой был шум реки и шелест ветра.
Трандуил остановился у кромки воды, слыша, как позади ещё подходят остальные эльфы, медленно заполняя берег. Он стоял впереди в одиночестве, чувствуя, как на нём сосредоточены пристальные взгляды.
Сбоку прошуршали мелкие камни — Леголас встал рядом с ним. Несколько секунд тишины. Один за другим эльфы вставали плечом к плечу со своим королём. Его губы тронула лёгкая улыбка. Белые лепестки зажглись голубоватым огнём. Он вытянул руки над водой и отпустил цветок. Яркой искоркой он медленно опустился на зеркальную гладь.
В пространстве, не дыша,
несётся без дорог
ещё одна душа
в невидимый чертог…***
Его слова медленно подхватили другие голоса, эхом пролетая над рекой. За первым огоньком устремились другие.
Тихая песня под музыку ветра и воды устремлялась в вышину, провожая поднимающиеся к звёздам дрожащие огни. Они, сначала робкие, летят медленно, несмело, словно оглядываясь назад и надеясь услышать оклик. Но песня зовёт их вперёд, и они поддаются её силе, устремляясь в последнее путешествие и не оставляя сожалений.
Голоса не сливались в унисон, стирался смысл отдельных слов. Оставалась только Песня. Это была та Песня, которая звучит лишь один раз. Она рождалась из их печали и радости, из их скорби и смирения. Она рождалась, чтобы прозвучать зимним переливом струн в ночи, сжечь пустоту и проводить ушедших, мигая с берега призрачным маяком. Эта Песня больше никогда не прозвучит.
Лесной король отступил назад. Он больше не пел. Он больше не чувствовал на спине тяжёлого взгляда.
Сегодня всю ночь будут звучать тихие песни. Не о смерти. Не об ушедших. О жизни.
Трандуил повернулся и медленно побрёл назад — в его присутствии больше не было необходимости, он был волен уйти. Незаметной тенью он ступал среди своих подданных, не мешая их Музыке — причудливой, непредсказуемой и дрожащей.
Он уже шёл по коридору, когда за спиной послышались торопливые шаги.
— Адар…
Эльф остановился и обернулся. Леголас выглядел ещё более встревоженным, чем днём.