Лэйтэриэль сидела на каменном выступе между зубцами и созерцала завал в воротах. Это было отличное место для любителей побыть наедине с собой, подумать и покопаться в собственном нутре. Почему ей так не хотелось туда идти, она и сама толком объяснить не могла. Вот только откладывать поход уже больше просто нельзя было.

Размышляя о своей нелёгкой доле, она не сразу заметила, что с неба стали падать белые пушинки. Лишь когда пара штук приземлилась ей на лицо и растаяла, она встрепенулась, встряхнув головой.

Сброшенное оцепенение разлилось по телу стайкой мурашек, Лэйтэриэль легко вскочила с камня. Обустраивая своё новое жилище, Смауг постарался на славу. Все найденные входы в гору были предусмотрительно завалены, чтоб найти чего пожевать (слухи утверждали, что более всего драконом любимы молодые девы) выбирался он из чёрного зева, из которого брал своё начало бурный поток реки. Иными словами, пробраться в Эребор обычным двуногим существам довольно проблематично: мало того, что по отвесной скале в принципе сложно взбираться, так она ещё и вся скользкая от воды, не говоря уже о температуре брызгавших во все стороны капель.

Несколько долгих секунд, и с башни к горе сорвался непривычно большой орёл. Быстро преодолев пустошь, Лэйтэриэль залетела в пещеру и стала медленно кружить в темноте между колоннами. Замкнутое пространство в этом облике её нервировало, ей казалось, что места для манёвра слишком мало. Как здесь себя чувствует огромный дракон, ей и думать не хотелось.

Сделав несколько кругов, Лэйтэриэль отправилась искать дорогу в сокровищницу, выбирая наиболее большие проходы. Как-то ни странно, зрелище пустынного подземного города её ничуть не печалило. В конце концов, гномы были откровенно сами виноваты. Их не учил ни собственный опыт, ни советы тех, кто мудрее. Так чего теперь сокрушаться, что некогда столь богатый город пуст, а многие его залы, коридоры и помещения разрушены драконом, который обустраивал пространство в соответствии со своими размерами.

Найти сокровищницу оказалось не так уж и сложно. Довольно проблематично пройти мимо огромной пещеры, золотисто-красные отблески из которой видны ещё в коридоре. Зал оказался огромен. Настолько, что в него можно было бы с комфортом запихать ещё несколько драконов и они бы друг другу даже не мешали. У Лэйтэриэль мелькнула мысль, что не имей гномы пристрастия к таким размерам, им можно было бы не опасаться змеев просто потому, что они не пролезли бы в гору. По пещере бегали тлеющие отблески, подсвечивая нагорья и холмы золота, руды, драгоценных камней и развешенные по стенам доспехи и оружие. Источник же этого света возлежал на горе золота, наполовину в него погребённый, урчал как огромный довольный кот и выдыхал тонкие струйки пара, которые тут же вытягивало на верхние уровни, так что в зале не было особенной жары.

Лэйтэриэль приземлилась на один из широких выступов у стены и оглядела Смауга. Всё-таки драконы потрясающе красивые существа: блестящая золотисто-красная чешуя поблёскивает от тлеющего внутри жара, голова увенчана роговой короной, а какие у них глаза. Даже жаль, что большинство не в состоянии этого оценить даже перед тем, как сгореть.

Какое-то время Смауг умиротворённо сопел, но потом, видимо, почуяв новый запах в пещере, зашевелился, отчего с него посыпались золотые монеты и прочая мелочь, создавая мелодичный звон, эхом разносящийся по залу. Он поднял огромную голову и, шумно втянув воздух, открыл яркие золотистые глаза.

— А-а-а, — протянул он, тут же найдя девушку взглядом, — Сафилит*.

Лэйтэриэль хотела было откреститься от прозвища, которое ей совершенно не нравилось, но вспомнила об облике и поспешила его сменить, окутавшись плащом из теней. Уже через секунду она сидела, свесив ноги вниз.

— Давно не виделись, — качнула головой девушка, — да не убавится жара в твоём пламени.

— Уж чему точно не бывать, — прыснул дракон и устроился поудобнее, положив голову на когтистые лапы. — Зачем пожаловала? — спросил он, не сводя с гостьи пристального взгляда.

— Да так, — эльфийка легкомысленно пожала плечами, — поболтать и в архивы гномов заглянуть.

— М-да? А я-то решил, что тебя подослал хозяин Мордора, — зловеще произнёс Смауг.

У Лэйтэриэль по спине прошёлся холодок. Она чувствовала силу чар дракона даже несмотря на защиту Майрона.

— Я не назгул, чтобы меня куда-то подсылать, — недовольно буркнула девушка и тут же встрепенулась: — А с чего бы ему это, собственно, делать?

— Не пытайся меня обмануть! — рыкнул дракон, подняв голову и выпустив в потолок струю дыма. — Я знаю, что он хочет заполучить этот камень. Аркенстоун! Так вот ничего он не получит.

Эльфийка рассеянно помахала перед лицом ладошкой:

— Знаешь, он больше кольцами интересуется. Стекляшки — это к Мелькору. Чего ему с ними делать? Он даже венца на голове какого не носит, а там такой булыжник.

Смауг нетерпеливо ударил хвостом по горе золота, разметав его со звоном.

— Вот именно, что к Мелькору! — тут он вдруг весь подобрался и приблизился к девушке так, что она при желании могла достать рукой до его носа. — Погоди-ка, — ехидно начал змей, — ты ведь ничегошеньки не знаешь.

— Так осени меня своей мудростью, о прекраснейший чешуйчатый, — буркнула девушка, которой даже не пришлось разыгрывать на лице недоумения.

На морде Смауга появилась самодовольная улыбка, если таковой можно назвать оскал из десятков острых клыков. Он протянул лапу, на которую Лэйтэриэль не без опаски спрыгнула, и спустил её на пол. За неимением какого-то хотя бы подобия табурета, она уселась прямо на гору монет, скрестив ноги.

— Да будет тебе известно, о глупое дитя огня и ветра, — начал дракон, скрестив лапы, — что давным-давно, когда ещё не было ни тебя, ни меня, то есть в конце Первой Эпохи по вашему исчислению, с неба упала звезда, ознаменовав конец владычества Моргота Бауглира.

Дракон многозначительно замолчал.

— Очень поэтичное начало, — прокомментировала эльфийка.

— Поэтичное! — Смауг фыркнул. — Аркенстоун и был той звездой.

Девушка склонила голову набок.

— И?

— Ты правда думаешь, что я сюда явился только из-за золота? — нетерпеливо рявкнул Смауг. — Я сделал всё возможное, чтобы ни у кого и мысли не возникло сюда соваться. Не из-за золота! А из-за Аркенстоуна! В наши земли заявился этот мятежный майя, ему, видите ли, нужно было избавиться от сотен населяющих гору гномов. А тут, мол, и нам и вам. Достаточно! — Смауг вновь раздражённо забил хвостом. — Мой род сполна отплатил Мелькору в Великой битве! Но я не мог допустить, чтобы этот камень попал в руки Властелина Колец!

Змей недовольно поднялся и, подгребя под себя побольше золота, вновь улёгся.

— Так чего в камне такого особенного, кроме того, что он свалился с неба? — через пару минут, когда собеседник немного успокоился, спросила девушка.

— А ты что, не поняла? Я уже всё сказал! — опять взъерепенился змей.

— Слушай, — не выдержала Лэйтэриэль. — Я рада, что у вас, драконов, кровь — это знания в жидком виде, но я-то не дракон. Будешь себя так вести и дальше, я найду более сговорчивого дракона, а ты сиди тут и бурчи сам с собой дальше.

Смауг опять расфыркался и плюнул в потолок сгусток огня. Он прошёлся по пещере, недовольно дёргая хвостом и шевеля крыльями. На третьем круге он бросил на гостью придирчивый взгляд, выдохнул несколько клубов пара и снова упал на золото.

— Ладно, внимай. Если есть дверь, её непременно можно открыть. Чаще всего для этого нужен ключ. Аркенстоун — как раз такой ключ. Ключ от не просто двери, но целых врат. Врата эти запирают темницу. Темница эта принадлежит самому опасному узнику в этом мире. И, полагаю, весьма разгневанному.

Девушка воззрилась на дракона с неверящим выражением. Её лицо медленно побелело.

— Не может быть, — едва слышно выдохнула она.

— Увы, — Смауг уже без всякого раздражения покачал головой, — но это правда.

Лэйтэриэль нервно рассмеялась: