– Очень заботящийся о своём населении? – предположила девушка. Трандуил тихо хмыкнул.

– Прояви милосердие к их рассудку, – улыбнулся Майрон. – Они не смогут жить с таким открытием.

– Ты их недооцениваешь, – заметил Трандуил. – Я же как-то живу со своими открытиями.

– Сравнил. Тебе рассказать, что о тебе думают за пределами твоего Леса? – со смешком поинтересовался гость. – Так что пример из тебя не очень.

– Пожалуй, – решил согласиться Лесной король.

– Тебе это не надоело? – спросила вдруг Лэйтэриэль, посмотрев на Саурона. Тот вопросительно вскинул брови. – Изображать из себя Тёмного Властелина?

Не спеша отвечать, он сперва догрыз яблоко, испепелил огрызок и пожал плечами:

– Должен же этим кто-то заниматься.

– И почему именно ты?

– А кто ещё? Не Саруман же, – фыркнул гость. – То есть, он, конечно, мечтает о чём-то таком. Но совершенно не понимает, что нельзя править Средиземьем, безвылазно сидя в Изенгарде.

– Формально считается, что ты тоже сидишь в Мордоре, – напомнил Трандуил.

– Во-первых, Мордор – это немножко больше Изенгарда. Во-вторых, у меня есть назгулы. А в-третьих, я там вовсе не сижу безвылазно. Да и вообще… – Саурон повёл плечами и потянулся за следующим яблоком. – Не получится из него никакого властелина. Он для этого слишком серьёзный.

– Тебе зато серьёзности точно не хватает. – буркнула девушка.

– Если я буду относиться к своей роли серьёзно, то свихнусь, а Средиземье – взвоет, – на полном серьёзе заявил Саурон.

– Мне не нравится, что ты говоришь о Средиземье, как о каком-нибудь ярмарочном представлении, – произнёс Трандуил.

– Бери шире, – Майрон улыбнулся.

– Это несмешно, – после заминки заметила Лэйтэ.

– А по-моему, наоборот, – фыркнул тот. – Вы просто подумайте об устройстве этого мира. Эру – всемогущий Создатель. Как вы думаете, почему Мелько по силе превосходил всех остальных айнур вместе взятых? Противостояние было задумано изначально. Почему? Потому что оно подразумевает развитие. Если бы не Мелько, вы бы жили на до безобразия симметричном клочке суши, на котором торчало бы по разным сторонам два фонаря. И вы бы понятия не имели о прелестях ночи и не умели бы ценить свет. Но дело даже не в этом. Мы получили в своё распоряжение мир, и что же? Мои братья и сёстры решили, что если они что-то создали – то это что-то неприкосновенное должно стоять до скончания времён. Всё, ничего менять нельзя. Про разрушить и сделать заново и лучше вообще речи не идёт. Более того, они вообще стали бояться что-то делать, чтобы не случилось чего неприятного. Вроде похода нолдор. И в итоге докатились до того, что полностью самоустранились от дел Арды. Слишком расстроились, что история идёт не по их замыслам, но почему-то ничего не сделали, чтобы хоть на что-то повлиять. Просто сборище ид… – Майрон нетерпеливо махнул рукой, испепелив недогрызенное яблоко. – Ну ладно. Может, из всего их сборища Намо это тоже знает. Но он не так чтобы часто открывает рот, чтобы осенить окружающих своей мудростью.

– А Мелькор об этом знал? – спросил эльф.

– А как ты думаешь? Он был первым из нас, – он выдохнул уже куда спокойнее. – Он был истинным созидателем. У него всегда было полно идей. Порой, не самых удачных, но он не боялся пробовать новое и делать ошибки. В этом они очень похожи с мастером Ауле. Он тоже пытался творить самостоятельно, а не быть вечно ведомым Отцом.

– Драконы говорили что-то подобное, – задумчиво припомнила Лэйтэриэль. – Про разрушение и созидание. Это вроде как даже очевидно.

– Это вам очевидно, потому что вы живёте в мире, который постоянно меняется. Вы видите, как меняются люди и гномы, как они живут и умирают, – фыркнул Саурон. – А для них это сплошное искажение изначального замысла. Они почему-то неспособны понять, что изначальный замысел имеет свойство меняться в процессе.

– Ты же сам сказал, что Противостояние было задумано изначально, – напомнил Трандуил. – Их тоже такими создали. Разве нет?

– Ты прав. Нас создали… – он усмехнулся, но без особого веселья. – Невольно начинаешь задумываться – а ту ли роль я играю? Я выбрал её сам или она мне была прописана изначально? Мне было суждено понять, что Арда – это просто очень большая песочница для очень могущественных детей? Сомнения – они мои или тоже задуманы?

– А как же свобода воли? – спросил Трандуил.

– А есть ли она? Мелько взбунтовался сам или потому что так было задумано? И потом, какая это свобода воли, если за неугодный выбор тебя ждёт наказание?..

– Майрон, – очень тихо перебила его девушка. – С такими мыслями можно свихнуться со временем.

– Ты не поверишь. Иногда мне кажется, что что-то такое со мной и случилось, – рассмеялся Саурон. Заметив их взгляды, он пожал плечами: – Конечно, проще просто играть свою роль и ни о чём, выходящим за её рамки, не задумываться. От этого даже можно получать удовольствие. Но когда-нибудь в голову должен прийти вопрос – сколько можно играть написанную кем-то роль?

– А если этот вопрос – просто начало для новой роли?

Майрон повернул голову и, с минуту поглядев на Лесного короля, улыбнулся:

– Рад, что ты ухватил суть.

– Это не радует.

– Ты предпочитаешь незнание?

– Я похож на того, кто предпочитает незнание?

– Знаешь, если у тебя было плохое настроение, – вклинилась девушка, обратившись к Майрону, – вовсе не обязательно было приходить и портить его нам.

– А оно у тебя испортилось? Ну съешь тогда… вот это вот, – он подобрал из вазы сливу бросил девушке. – Говорят, еда поднимает настроение.

– Откуда это у тебя такие сведения? – фыркнула эльфийка, поймав ягоду.

– Я всё-таки жил среди людей. Они уделяют еде очень много внимания. Порой мне кажется, что они не едят, чтобы жить, а живут, чтобы есть, – с самым серьёзным видом заявил гость.

Девушка несколько секунд смотрела на него, фыркнула и соскользнула с перил:

– Пойду распоряжусь насчёт ужина…

Они тогда не знали, что это был его последний визит. Говорили всю ночь о какой-то чепухе. Иногда – о чём-то важном совсем мимоходом. Это потом Трандуил осознал, что это было последнее наставление Майрона.

Но сейчас, глядя как за переправой через Андуин скрывается небольшой отряд, он был неспособен относиться к происходящему несерьёзно. Он не мог принять, что происходящее с ним – всего лишь задуманная кем-то роль, пусть бы и каким-то высшим существом.

И сейчас он очень хорошо понимал, почему Саурон ушёл вот так (куда бы он не ушёл. В то, что тот мёртв, Трандуил не верил ни секунды.) – ничего не сказав. Тысячи лет жизни – а у него не нашлось нужных слов для сына. Да и что он мог сказать? Береги себя? Будь осторожен? Передавай пламенный привет матери?..

Трандуил чувствовал, что его маленький уютный мирок пошёл трещинами. Эти трещины ничем не скрепить и не остановить. Рано или поздно он просто рухнет. И что тогда?..

Он повернул голову и посмотрел туда, где должен быть Лориэн. Отсюда его, разумеется, было не видно.

***

Проводив сына, Трандуил с головой ушёл в дела, в кои-то веки сожалея, что в них царит такой порядок, что остаётся достаточно времени, чтобы думать о чём-то другом. В эти промежутки безделья приходилось уходить в музыку или вино. Вернее, в то и другое.

Так что за странного пленника он взялся с энтузиазмом, даром, что пришлось ехать на одну из северных застав на самом краю леса. Пленник, как доложил Сандаир оказался оркой. Ещё и с ребёнком. Естественно, случаем Трандуил заинтересовался.

Орков не было видно уже больше полувека. Впору было подумать, что они либо ушли в другие края, либо просто-напросто вымерли. Жизнь в Северных горах и за ними нельзя назвать лёгкой, особенно, когда такие предметы, как земледелие, презираешь. А у ближайших соседей беорингов много не поворуешь.

– Мы оставили их в темнице вдвоём, – сообщил Сандаир, когда они добрались до заставы, – ребёнок совсем маленький и… – в голосе эльфы послышалось явное замешательство и неуверенность.