– Я пригласил вас, чтобы попрощаться, – продолжил Арагорн. – Я мог бы жить ещё, но чувствую, что эта жизнь была бы не та. Пришло моё время. Я прожил долгую жизнь и рад, что она свела меня с вами. Каждый из вас много значит для меня. И потому я бы хотел, чтобы вы проводили меня по моей последней дороге.

Лэйтэриэль даже не заметила, как по щеке пробежала слеза. Она ещё не верила. Не могла понять, как можно говорить о смерти вот так, на десерт после ужина. Когда они только приехали, даже не пробыв здесь и суток.

– Это моя последняя просьба к вам, – повторил он. – Прошу вас.

Он поднялся, протянув руку сидевшей рядом с ним Арвен. Следом поднялся Эльдарион. От удивительно притихшего гнома не донеслось и слова обычного ворчания, хотя он первым должен был прервать столь крамольные речи.

– Идём, леди Лэйтэриэль, – наследник Арагорна потянул её за руку, и они последними присоединились к маленькой процессии.

Они шли по уже ночному замку, и никто из встреченных слуг или стражников даже не подозревал, что это процессия похоронная. Элессар шёл неторопливо. Остановился у вымахавшего Белого дерева, которое было пересажено во двор Цитадели перед его коронацией.

Город спал и пока ни о чём не подозревал. Они спустились на шестой ярус и повернули к Рат Динен. Он остановился посреди моста, соединяющего Минас Тирит и Миндоллуин, и долго стоял неподвижно, глядя на открывающийся вид – город, холмы, превращающиеся в равнину, ленту реки и махину гор. Они стояли молча.

Потом он всё же повернулся и пошёл к Закрытым Дверям. На улице Мёртвых было ещё тише, чем в городе. Там хотя бы иногда долетали какие-то звуки – шелест, стук открываемых дверей, поскрипывание ставен или случайные голоса. Здесь же был только молчаливый камень.

– Здесь похоронены Мериардок Брендибак и Перегрин Тук, – Арагорн остановился у одной из гробниц, вход в которую подпирала пара колонн, – первые хоббиты, ступившие в Минас Тирит. Такие маленькие и такие отважные.

Да, маленькие, отважные и весёлые, что с лихвой окупало неприятности, в которые они умудрялись попадать. Лэйтэриэль помнила их.

Потом они остановились у нового Дома Наместника. Старый после обрушения купола решили больше не использовать и просто закрыли.

– Фарамир и Эовин, мои добрые друзья, – его губы тронула лёгкая улыбка.

И их она помнила, хотя в Минас Тирите они бывали в основном тоже наездами, больше занимаясь Итилиэном. Эовин была неуловимо очень похожа на своего старшего брата.

Арагорн остановился у ступеней нового же Дома Королей и обернулся.

– Здесь, друзья мои, я хочу, чтобы мы попрощались.

– О, Арагорн! – первым не выдержал Гимли и с горестным стоном шагнул к Элессару, обхватив его огромными ручищами. – Как же так?!. Я думал, я уйду раньше!..

– Ничего, Гимли, сын Глоина, – Эстель похлопал гнома по плечам, – это ничего. Не печалься.

Наугрим отпустил друга, громко шмыгнув носом. Леголас замер, словно не зная, что ему делать, поэтому Арагорн сам шагнул к нему.

– Леголас, – он взял его за руку, как это принято у людей, – как я рад, что случай завёл меня когда-то в Лихолесье.

– Я рад был идти с тобой по одной дороге, – произнёс эльф, не отрывая взгляда от человека, будто стараясь запомнить каждую его чёрточку.

– Лэйтэриэль, – Арагорн повернулся к эльфийке, и ей захотелось куда-нибудь исчезнуть отсюда, – тот самый упомянутый случай. Ты всегда приносила в наши путешествия изрядную толику непредсказуемой в последствиях легкомысленности.

– Как хорошо, что тебя не слышит Элронд, – хмыкнула она и обняла его.

Её крепко стиснули в объятиях, растрепали волосы и поцеловали в макушку. Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. В них отчётливо читалась единственная просьба. Девушка в ответ на секунду сильнее сжала пальцы на его плечах и отпустила.

– Эльдарион, – Арагорн повернулся к сыну. – Ты моложе, чем был я, когда принял корону, но ты уже способен нести это бремя. Я ухожу с лёгким сердцем, ибо знаю, что наши люди в надёжных руках. Я воздержусь от каких-либо наставлений, ибо верю в твою мудрость.

Они обнялись. Такие похожие. Они даже были одного роста. Эльдарион был молодой копией отца, только глаза у него были Арвен – лучисто-серые.

– Моя Ундомиэль, – он взял жену за руку, – я прошу побыть тебя со мной до конца. А с вами, друзья мои, я прощаюсь. Прощайте.

Они смотрели, как король и королева Гондора поднимаются по низким ступеням, как за ними закрываются чёрные двери. Воздух обволокла холодная тишина.

Лэйтэриэль опустилась на ступени, сложив руки на коленях. Рядом приземлился Гимли.

– Неправильно это как-то, – произнёс гном, – несправедливо.

Она не стала говорить, что чего-чего, а справедливости в этом мире вообще никогда не было. Дыра внутри стала ещё больше.

Какое-то время они молчали. Наверное, долгое, потому что девушка успела забыть о присутствии остальных. А потом тишину нарушил мелодичный напев.

– Леголас, только не эту, – она подняла голову и посмотрела на эльфа. – Арагорн и Арвен – это Арагорн и Арвен. Не сравнивай их с ними. Они другие.

Её всегда раздражало, что Арвен сравнивают с Лютиэн. Потому что подспудно опасалась, что когда-нибудь она может повстречать и Берена. Пусть им и оказался Арагорн, которого Лэйтэриэль любила. Она любила их обоих, и ей совсем не нравилась их судьба. Но предъявить свои претензии ей тоже было некому.

Они сидели в тишине. Всю ночь. Лишь когда небо на востоке начало светлеть, Эльдарион очнулся. Постояв ещё немного, он неуверенно поднялся на пару ступеней, тряхнул головой и направился в Дом королей.

Его не было около получаса, а потом он вышел, ведя под руку мать. Они спустились с крыльца.

– Лэйтэриэль, – безжизненным голосом произнесла Арвен, – я хочу отправиться в Лориэн.

– Хорошо.

Больше она ничего ответить не смогла. Больно было смотреть, как из Ундомиэль в одну ночь ушла вся жизнь, хоть сама она ещё была жива. Они втроём молча последовали за вдовствующей королевой и наследником. Сегодня город будет тих, а стяги с белым деревом спущены.

Все заботы об устройстве церемонии прощания взял на себя Эльдарион. Лэйтэриэль практически всё время проводила с Арвен, пока не приехали её дочери. Но и они не смогли хоть немного рассеять её печаль. Этого ничто не могло сделать.

Прошедшие несколько дней со дня смерти Арагорна растянулись в сомнамбулическую бесконечность. Не хотелось ничего. Оказывается, когда на горизонте скрывается белый кораблик – это несравнимо легче, чем закрывшиеся тяжёлые двери склепа. Они были окончательны.

В попытке хоть немного отвлечься, она обратилась к Эльдариону, надеясь, что он подкинет какое-нибудь дело. Однако тот лишь отмахнулся. По дороге из его кабинета она заметила во дворе Леголаса с парой эльфов. Замерев у окна, она с минуту на них пялилась, пытаясь поймать маячившую мысль. Эльфы уже ушли, а она всё пялилась на принца Лихолесья, который, почувствовав её взгляд, обернулся.

Леголас улыбнулся и поспешил к дверям, через минуту появившись в коридоре из-за поворота.

– Лэйтэриэль, – он улыбнулся и подхватил её под руку, – я хотел с тобой поговорить.

– О чём? – бездумно спросила она.

Всё-таки смерть Арагорна повлияла на неё сильнее, чем она сама ожидала. Она знала лично значительную часть его предков, однако настолько близко сдружилась только с ним.

– Пойдём в сад.

Девушка молча последовала за эльфом. Они вышли из здания во внутренний двор и побрели вглубь зарослей по дорожке, пока не добрались до небольшого фонтана.

– Ты тоже хочешь уйти? – спросила она, сев на кромку.

Сперва спросила, а потом поняла, о чём.

– Гимли стар, – произнёс эльф, опустившись рядом, – хотя, конечно, бросится на любого, кто ему подобное скажет. И всё же…

– Зачем приезжали итилиэнские эльфы?

– Они здесь только из-за меня. Я велел им собираться. Одни вернутся в Лес, другие отправятся в Гавани. Мы с Гимли выезжаем завтра. Я к отцу, а он в Эребор.