— Нет, — решил он. — Не светись лишний раз. Будет лучше, если Лоредо о тебе не узнает.

Бьянка пожала плечами: как скажешь, командир. В другой комнате снова выругался Иго и тут же захохотал Силас. Роше покосился в сторону проема.

— А в лесу что?

— Не слишком много. Парни больше увлеклись местным идолом, чем… — она махнула рукой. — Силас и Иго видели Иорвета с убийцей. Довели их до эльфских руин где-то к югу, через топь. Нарвались на небольшую группу «белок», когда отступали. Все.

Руины — уже интересно. Стоило бы к ним присмотреться при случае. Оставалось только выделить время на экскурсию при имеющемся графике. Не так уж и мало, если подумать, дала эта первая вылазка. Роше не рассчитывал и на это.

Снова скрипнула дверь. В проеме показалось лицо Тринадцатого.

— Командир, там ведьмак с какой-то эльфкой. Говорит, нужен ты ему позарез.

Надо отдать Геральту должное: управился он действительно быстро. Роше снял со стойки для доспехов стеганку и набросил ее на плечи, затылком ощущая взгляд Бьянки.

— Потом, — предвосхищая вопросы, сказал он и сунул руки в рукава. Не замедлив шага, прихватил с лавки шаперон. На стопки подшивок указал уже в дверях. — Посмотри пока корреспонденцию «Саламандр». Вдруг что-то интересное найдется.

И вышел из ставки, не дождавшись ответа.

***

Простой ритуал раскуривания трубки приводил в порядок и мысли, и порядком потрепанные нервы. Табак утрамбовывался в стаммель все ровнее, спокойнее — осталась разве что последняя щепотка. Роше досадливо цокнул. Это, конечно, наименьшая из его сегодняшних забот, но…

Потревоженная сквозняком дверь в ставку «Синих Полосок» приоткрылась, выпустив наружу взрыв хохота и полупьяных подзуживаний. Роше дернул бровью и отвернулся, упершись невидящим взглядом в доску у корчмы.

Едва начавшийся вечер, еще не тронутый багрянцем заката, не задался. Ладно эльфка — то, что с ней просто не выйдет, было ясно с самого начала. Допрос Малены не дал много: эльфка уперлась и поначалу молчала, сверля его злобным взглядом раскосых глаз, а потом начала сыпать оскорблениями и обещать, что Иорвет рано или поздно проберется во Флотзам и перережет их всех. Из фраз, оброненных ею в припадке гнева, Роше смог предположить, что людей у Иорвета не то чтобы много, но бережет он их как зеницу ока, а потому все набеги — быстрые, малыми группами, налетели и тут же скрылись. Иорвет пытался минимизировать потери: то ли готовился к чему-то, то ли просто не ждал подкреплений. Сболтнула она и про эльфские руины, в которые довелось заглянуть «Синим Полоскам» прежде, чем группа скоя’таэлей отогнала их к городу. Еще — упомянула Димитра. Того самого, который должен быть мертв. С ее слов выходило, что слово «должен» ни к бандиту, ни к власти, обязанной привести приговор в исполнение, не относилось.

А вот гостей из местных, подтянувшихся на шум затеянного отрядом хмельного празднества, он не ждал. И не ждал тем более, что придется выслушивать оскорбления и в собственный адрес, и в адрес своих людей.

Необходимость сохранять хладнокровие не держала, и Роше позволил порыву, вспыхнувшему в висках, превратиться в импульс. Простое, короткое движение — и мужик, слишком уверенный в своем праве безнаказанно крыть солдат ублюдками, уже барахтался в разлитой по полу луже пива; в следующий раз пусть подумает дважды, прежде чем распахнуть хлебало. Кровоподтек в пол-лица, пропитавшаяся дешевым пойлом одежда и пострадавшая гордость — не такая уж высокая цена. Кто-то мог бы взять плату жизнью.

Еще была Бьянка. От привыкшего все замечать Роше не укрылись ни взгляд, который она бросила на Геральта, ни ее шепот. «Сделай что-нибудь»! Роше хмыкнул, прикусывая мундштук. Часть него понимала: сама Бьянка в жизни не вмешалась бы в происходящее — не решилась бы ставить под удар его авторитет. Геральт все-таки другое дело: он посторонний. Охотник на монстров, прославленный в сотне с гаком баллад мастера Лютика — отступить перед таким не зазорно. Когда вот только они так спелись, чтобы Бьянка аж попросила урезонить разошедшегося командира? Еще несколько дней назад она видела в Геральте проблему, а не ее решение.

Роше напомнил себе, что в людях Бьянка разбирается отлично — один из многих ее талантов. Посему выходило, что ее возросшее доверие — добрый знак, да только вопреки любым доводам рассудка в горле все равно горько саднило от какой-то глупой, почти мальчишеской обиды. Его вторая в отряде, заместитель и правая рука должна быть на его стороне, а не искать поддержки у приблудившихся ведьмаков.

Крепкий дым заволок нутро и согрел грудь. Нехотя Роше признал: это мерзкое чувство, разъедающее холодную сталь самообладания, очень смахивало на ревность. Даже не то чтобы несвоевременную — неуместную вовсе.

Этот день, похоже, забил еще один гвоздь в гроб.

Выдохнув облачко сизого дыма, Роше еще раз взглянул на доску — на этот раз осмысленно. Объявлений оказалось не так уж и много, и там, где бумага не закрывала посеревшую древесину, виднелись выцарапанные — то ли краем ножа, то ли вовсе гвоздем — рисунки. Особенно выделялось нечто человекоподобное: на узких покатых плечах, переходящих в длинные тонкие лапы, неизвестный художник разместил непропорционально огромную голову. Образы угроз, таящихся в дебрях леса, просачивались сквозь кажущиеся неприступными стены и оставались предупреждениями.

— Ах ты ж, паскуда!

Роше дернул с доски одно из объявлений: лист прибили по самому центру в расчете на то, что каждый увидит его и прочтет. Прибили несколько дней назад: прочие мелкие заметки, оставленные горожанами, уже спрятали края и отдельные строки, но главное Роше выцепил.

«Исполнился раскаянием, сука!» — Роше смял объявление. Вот и подтвердились слова Малены.

Первый порыв — развернуться и рвануть в резиденцию Лоредо и ткнуть написанным в наглую разжиревшую харю. Мразь кровью захлебнется, а объяснит, какими же благими деяниями преступник, казни которого требовали в Вызиме, искупил свою вину в столь великой степени, что аж обзавелся охранной грамотой. Второй — отправиться с тем же самым к Мерсу. С ним вообще было о чем потолковать — о фисштехе под стенами Флотзама, например.

Только вот что это сейчас даст?

Из ставки снова грохнул хохот.

Роше перечитал оставшиеся объявления. Возвращаться, пока отряд надирается с ведьмаком, не тянуло. Ничего примечательного, на первый взгляд: то заметки о пропаже, то о находке, сомнительная реклама цирюльни, несколько ведьмачьих контрактов. Один из них — на обитающего под разрушенным мостом тролля.

В троллях Роше разбирался слабо. Тролли — это все-таки к ведьмаку, собаку на всевозможных бестиях сожравшему. Зато разрушенный мост — единственный, насколько он помнил, сухопутный выход из Флотзама — стоил того, чтобы на него безотлагательно глянуть.

Флотзамская пуща начинала темнеть, сгущая зеленоватый вечерний сумрак. Разумнее было бы дождаться утра, взять нескольких страдающих похмельем солдат и двинуть по широкой дороге. Только вот до утра — уйма времени, и тратить его впустую так расточительно.

Из-за настежь распахнутой двери, ведущей в ставку, лился золотистый свет, становящийся в подкрадывающейся темноте все более плотным, насыщенным, почти живым. Роше докурил, вытряхнул прогоревший табак и двинулся к городским воротам.

Лес заставлял себя слушать. Широкая дорога, подзаросшая разнотравьем, охранялась вооруженными арбалетами молодцами из Биндюги, но этой кажущейся безопасности не было никакой веры. Что толку от такой охраны, если «белки» прячутся в ветвях и нападают внезапно? Оставалось полагаться на чутье и толику солдатской удачи. Сколько шагов слышится под трескучим куполом раскидистых крон: только ли его сапоги измерили глубину пересекающего путь ручья, или кто-то еще ступает шаг в шаг?

И чем же так занят Иорвет, раз позволил убийце женщин и детей отойти так далеко от прохудившихся крыш Биндюги?

Прогулка здорово прочищала мозги. Необходимость сливаться с лесом, вбирать в себя каждый звук и не расслабляться ни на миг не оставляла места прочему дерьму.