— Вот и проверим. Если солдатню сожрала какая-нибудь пещерная тварь, а девка ни при чем, ты хоть задопрашивайся — ничего она тебе не скажет.

Звучало здраво. Да и допрашивать вслепую, не имея ни малейшего представления о реальном положении дел, — сущее дилетантство.

— Действуй, — Роше кивнул. — Но не затягивай. У тебя еще…

— Кейран, — закончил ведьмак. — Я помню.

Сжечь Флотзам проще, чем навести здесь хотя бы подобие порядка.

— Ты! — окликнул Роше и указал на рябого. — Сопроводи мастера ведьмака до пещер. Остальные — эльфку под стражу. Волос с головы упадет — всех на галеры отправлю. Ясно?

«Да, вашество!» — вразнобой выдал вялый хор голосов. Геральт широко ухмыльнулся — похоже, лицо Роше приобрело особенно кислое выражение. Час за часом Флотзам удручал все больше. Не фактория — топкое болото, того и гляди — затянет с головой. Дерни за одну нить — обязательно поползет другая.

Хрен с ним. Уж какая-нибудь точно приведет его или к Лоредо, или к Иорвету.

***

Распахивай маленькие окна в ставке, не распахивай — все одно: ни малейшего ветерка, только туманящее голову удушье. Пара окон выходила к гаваням, и если в городе смрад разливался от нечистот и висельников, то от реки несло цветущим илом и тухлой рыбой. Небогатый выбор и еще один повод закончить здесь поскорее и отправиться восвояси.

Домой.

Роше убрал прилипшие ко лбу волосы. Горизонт скрывал стелющийся над поверхностью реки туман: ржавчина, покрывшая холодный металл. Краски осени то проступали ярче, то гасли, превращаясь в невыразительный серый холст. В Вызиме, думал Роше, даже неприступные стены крепости не оставались серыми: камни вбирали в себя цвет и в середине осени казались теплыми, слабо сияющими старым золотом. Южная сторона замка укрывалась королевским плащом: звездчатые листья дикого винограда меняли сочную зелень на пурпур, и даже в дни, когда скупое северное солнце пряталось в косматых тучах, Вызима не теряла величия.

Должно быть, трепещущие на ветру стяги в столице все еще приспущены, а в замковых залах уже снимают черно-золотых львов королевской династии. Хорошо, что ему не пришлось при этом присутствовать, и все равно на душе скреблись кошки. Когда он вернется, что останется от той прежней, знакомой Вызимы, кроме фасадов домов и переплетенных вен улиц?

Темерии нужен новый король. Адда, став женой Радовида, потеряла право на трон. Дети Луизы Ла Валетт еще слишком малы, чтобы править без регента. Страна стоит над пропастью.

А он — тут, посреди всеми забытой глуши, ловит убийцу, до которого никому больше нет дела.

Какой станет его страна без Фольтеста, три десятка лет правившего жесткой, властной рукой?

От духоты — или безысходности? — тугим обручем сдавливало виски.

Глухо заскрежетали проржавевшие петли.

— Ух, еби ж скотоельскую мать!

— Да заткнись уже, Иго, — бросила Бьянка. — Ноешь, как девка. Это всего лишь стрела.

— Скажи спасибо, что не в глаз, — гоготнул Силас. — Или не в колено.

Иго разразился руганью. Роше пересек комнату и остановился в проеме, привалившись к нему плечом.

— Командир! — залыбился Силас. — У нас тут это… Мелкие затруднения.

Роше скользнул взглядом по оперению стрелы, торчащей из бедра солдата.

— Вижу.

— Еле отбились, — посетовал Иго. — Налетели со всех сторон, черти ебучие!

— Их было-то не больше дюжины, — возразила Бьянка. — Но да, едва не прижали.

— Сраные «белки»!

Силас довел раненого до лавки. Плюхнувшись на скамью, Иго вытянул ногу, застонал сквозь зубы и довесил пару крепких выражений. Бьянка поискала водку — несколько бутылок Рикард прихватил с корабля, — припомнила, что пожитки отряд оставил в прилегающей комнате, и юркнула в проем, задев Роше плечом. Он повернул голову: Бьянка широким спешным шагом прошлась по скупо обставленной клети, собрав глубокую плошку и темную бутыль, выкрутила пробку и смешала водку с водой из висящего на бедре бурдюка.

— Бинты найди! — крикнула она Силасу и двинулась обратно.

Роше посторонился. Бьянка, прижимая полнехонькую посудину к груди, проскользнула мимо.

— Зато этого божка, как его…

— Вейопатиса, — подсказал Силас.

— Точно! Вейопатиса этого ихнего! Влет уделал!

— Да ты только деревянных чурок уделать и можешь, — беззлобно заявила Бьянка, присев у лавки на колени. Короткий нож она вынула из-за голенища сапога и одним движением распорола напитавшуюся кровью штанину.

— Ой, бля. Давай не ты, — задергался Иго. — После тебя я потом неделю на койке проваляюсь.

— Не ссы, — подбодрил Роше, сдерживая усмешку.

— Я нежно, — пообещала Бьянка. Она, в отличие от Роше, улыбки не прятала.

— Знаю я твое, сука, «нежно», — буркнул Иго и притих. Деваться ему все равно некуда.

Бьянка деловито осмотрела рану, проверила стрелу — скоя’таэли использовали зазубренные наконечники. Неприятно, но не смертельно.

— Неглубоко вошла, — сообщила Бьянка, стянув перепачканные кровью перчатки и вытерев руки пахнущей разведенной водкой лентой бинта. Перекошенное болью лицо Иго на мгновение прояснилось, но тут же скривилось опять: Бьянка подпилила древко у оперения, крепко обхватила выструганное дерево, резко обломила край и наклонила стрелу так, чтобы острие наконечника оказалось как можно ближе к поверхности кожи.

— С-с-сука! — заскрежетал зубами Иго.

А потом и вовсе взвыл, когда Бьянка протолкнула древко вперед.

— Да все уже, не скули, — она прижала к ране скрученную в плотный валик ткань и лихо наложила повязку. — Уведи его, Силас, — добавила она, поднимаясь. — А то ведь всю душу вынет.

Роше ждал, подпирая стену. Иго, опираясь на плечо Силаса и ковыляя мимо, попробовал изобразить бодрый салют, но закряхтел, ухватился за стену и более геройствовать не пытался. Бьянка выплеснула содержимое плошки в распахнутое окно и еще раз вытерла руки оставшейся на лавке чистой тканью. Она заметила бумаги, разложенные на столе. Особенно ее внимание привлек лист, когда-то сложенный вчетверо — он лежал поверх всех прочих, буквы чья-то рука выводила аккуратно и старательно, а внизу листа красовалась печать. Насколько Бьянка могла судить — местного городничего.

— Прочти, — предложил Роше. — И скажи, что ты об этом думаешь.

Бьянка небрежно поправила волосы и обошла стол, встав за задвинутым стулом. Она сложила руки на спинку и наклонилась вперед, ненароком демонстрируя шею в вырезе рубашки.

— «В ответ на ваш запрос относительно поисков шайки, производящей фисштех»… — начала было Бьянка и тут же подняла на Роше вопросительный взгляд.

— Читай-читай.

— М… «…Спешу доложить, что во Флотзаме и его окрестностях мы не встретили никаких следов деятельности упомянутой организации. Не считая трактирных сплетен, город совершенно свободен от вольнодумства и безнравственности, чем мы полностью обязаны энергичным действиям коменданта Лоредо», — Бьянка скептически изогнула бровь. — Погоди. Это о них вчера Геральт?..

— О них.

Она снова уткнулась в письмо.

— «Не соответствуют действительности также, — продолжила зачитывать Бьянка, — и слухи о разбойнике Димитре. Он был казнен за свои преступления», м-м-м… — оставшийся текст она просмотрела вскользь — и без того ясно, к чему клонил господин городничий. Фыркнула. — «Комендант рекомендует сменить соглядатая»!

— Не удивлюсь, если комендант его сменил, — Роше закатал рукава рубахи и скрестил руки на груди. — По личной инициативе.

— Можно поспрашивать в городе, — предложила Бьянка. Она выпрямилась, качнулась вперед, привстав на цыпочки, и коротко потянулась.

Роше обдумал эту мысль. Вызнавать — осторожно, ненавязчиво, исподволь — у Бьянки выходило лучше, чем у него самого. Даже в ладном мундире она производила совсем иное впечатление и легко развязывала языки тем, кто на разговор не слишком настроен. Местное мужичье бы точно повелось и растрепало бы все — было бы что трепать. Если местные не знали про связного Талера, то уж наверняка напели бы что-то про Димитра: так ли он мертв, как о нем сообщал городничий.