Если он сейчас начнет говорить мне что-нибудь о Едином — у меня голова треснет. А может — у него. От моего удара. Потому что он должен притворяться. Потому что я — несмотря на то, что на шее у меня крестик, подаренный мамой — отношусь к вере с большим сомнением. Но чтобы бог подземного мира…
— А вторая причина?
— Вторая – та, что Гермий тебе соврал.
Аид подхватил шлепанцы и, насвистывая какую-то однозначно нашу местную попсу, полез вверх по песчаному склону.
В общем-то, я даже не удивилась. Но нож начал неприятно греться, и догнать бывшего бога я все же решила. Тот к этому отнесся спокойно и несколько дурашливо: он так и двинул вперед к шоссе босиком, по пути под нос себе рассказывая что-то, похожее на сказку:
— Жила-была склочная семейка олимпийских божеств. Жила вполне себе неплохо: поклонение смертных, свары, войны, пиры, развлечения… А потом пришла новая вера. Внезапно, как задница кентавра на ежа. Странная вера. Погасившая старые алтари вера. Склочная семейка вся как одна ударилась в вопли: «Кризис! Где наши жертвы?! Где наше поклонение?!» Они даже пытались сражаться — через жрецов и правителей, убивая проповедников Нового. Потом поняли, что это сражение проиграно. Тут в семье начался раскол. Кто послабее бегали, паковали сундуки и голосили: «Скорее в Египет, может, там не достанут!» Кто посильнее — хмурился, ковал молнии и готовился к открытому бою. Второй Титаномахии. Мечи точились, чаши осушались, пелись грозные песни. Только вот в рядах семейки нашелся трус. Трус поднял из бездны старого титана Крона — дети сдали дедулю в местный дом престарелых еще во время первой Титаномахии. Деменция, шизофрения, делирий — в общем, там было много диагнозов. Безумному деду терять было нечего: вместе с трусом они сотворили временной котел. Они закрыли Олимп, Парнас, Афины… довольно многое, да. И время потекло как раньше — для всех остальных. И время раздвоилось и остановилось — для олимпийской семейки и тех, кто оказался в котле. Семейка пьет и веселится. Ей приносят жертвы. Воины сражаются со старыми боевыми кличами. Оружие и жезлы, силу которых Крон и трус положили на стенки котла, хранят этот мирок — и будут хранить, наверное, до скончания времен. А самое главное – то, что никто никогда не сможет его покинуть. Здорово, правда? Великие и всемогущие в пределах своего котла!
Я прислушивалась к звуку моих оживленно скрипящих мозгов. Мозги просили матана. Настойчиво.
— Постой, никто никогда не сможет покинуть… А это…
А это рыжее, которое сожрало мою халву — оно что же, классификации не поддается?
— А это интересно. То есть, не то, что Гермий вообще не должен был появляться в твоем мире. А то, что он появился так. Отыскал предсказанного гонца — внезапно не героя, а девушку…
Он остановился прямо посреди шоссе и смерил меня задумчивым взглядом. Я молчаливо вскипела, представляя, что сейчас начнется.
— … нет, с отличной фигурой и прекрасными глазами, конечно, но с какого ляда — девушку? Ну, разве что кто-то из наших оракулов посчитал тебя современной амазонкой.
Я честно попыталась посмотреть на себя как на современную амазонку. Воображение тихо ужаснулось.
— Всучил этот нож – нет, не доставай, убери подальше, не бери грех на душу… и не стал тебя провожать. Думаю, не мог быть в этом мире долгое время. А это значит… это это…
Тут последовал еще один монолог, из которого я мало что поняла. Что-то там о провидении, Олимпе, моей роли, жезлах, истончении слоя. Наверное, попадись нам полиция или «скорая» — моего спутника бы так и увезли, да и меня заодно. За выражение лица. Но машины на «Дороге жизни» были редковаты и только изредка издевательски бибикали.
Шлепающий босиком по шоссе античный бог рассеянно махал им рукой. Я мрачно шла следом и понимала, что мне попался экземпляр, с которым трудно разговаривать. Очень.
— Малака, — сочно приложила я, обнаружив в себе невиданные запасы греческого нехорошего.
— А?! — пораженно обернулся Аид и таки нарвался на мою заготовленную фразу:
— Может, ты все-таки просто вернешься… ну, к ним? И притащишь с собой этот твой жезл и этот твой шлем…
— Да нет, жезл у меня свистнули, — весело махнул он рукой.
— Что — тот самый неизвестный вор?!
— Не. С чемоданом на вокзале. И я же уже говорил насчет возвращения?
— Угу, — хмуро ответила я. — Я поняла насчет камушков. Слушай, а сейчас ты куда? В Петергоф посмотреть фонтаны? Или там… в Кунсткамеру?
Где тебе самое место. Ну, жаль, что не договорила. Потому что он так и смотрел на меня: улыбка с предвкушением, зелень в глазах, волосы торчком. И этот проклятый прищур, от которого становилось морозно.
— Да нет, я на кладбище. То есть, мы. Ты же меня проводишь, раз уж не хочешь рассказывать о храмах? Хочу кое-что проверить, и тут недалеко такой ма-а-а-аленький, симпатичненький погостик… Идешь?
Я тяжко вздохнула. Прикинула, что амброзия все же нужна. И обреченно поинтересовалась:
— Слушай, а ты как вообще стал царем подземного мира?
— Так сам решил! — немедленно отозвался Клим, который, возможно, Аид. — Просто, понимаешь, если бы я, да с моим характером, взялся за море, ну, или за небо…
— Ясно, — сказала я быстро, — не продолжай.
Комментарий к …и барьеры психологические
* насчет препода - тру стори. Правда, такое имело место в одном из Минских вузов)
** Клим-Аид, разумеется, судит по слову “кирие”, то есть, друг. Фамилия ласкает слух бывшего грека.
========== Разборки в хтонических декорациях ==========
— Слушай, как тебя, Клим…
Вечерело плавно и вкрадчиво. Часы показывали какое-то уж совершенно дикое, больше близкое к полуночи время, но небо только разбавило кобальт легкой дымкой сероватости: белые ночи, что ты тут сделаешь.
Мы бодро шлепали пешком в непонятном лично мне направлении, куда вряд ли вообще ходят автобусы.
Хотелось есть, спать, домой и прибить спутника. Спутник пока не согласился поднести даже этот свой античный нож, примерно раз в полчаса выдавал: «Да нет, тут недалеко! Что — смертные совсем пешком не ходят?» — таки купил мне мороженку в случайно встреченном магазине. А, да. И осчастливил меня нереальным количеством баек из жизни олимпийцев. Байки были как на подбор: «Подрались как-то Зевс с Посейдоном…» или «Вот ты знаешь, сколько олимпийцев нужно, чтобы вкрутить светильник?» или «Как-то Гермий кинул клич на лучшую хозяйку среди богинь…»
Странные это были какие-то байки. Боги в них не сидели на тронах, не дули щеки от избытка важности. Шутили, братались, жили взахлеб, играли в разное-всякое… Может, из-за этого-то я за ним и тащилась уже столько времени: пропустить такое не сможет даже законченный технарь.
Но на паузе я взбунтовалась.
— Слушай, а ты разве не можешь найти, кто у тебя прибрал этот жезл? Ну, чтобы раз-два, божественные силы, какая-нибудь магия? Или у тебя сил совсем-то и не осталось?
