— Что ж, пойдем.

Когда Бэркс увидел Дамблдора, подобострастие мгновенно сменилось страхом. А после того, как Геллерт запер за ними дверь, страх превратился в панику:

— Вы не имеете права! Я ничего не сделал…

— Что «не имею права», мистер Бэркс? Заходить в Ваш магазин? — как ни в чем не бывало начал Альбус.

— Я ничего не сделал, — повторил мужчина. — Вы не можете приходить сюда и угрожать мне.

— Так он и не угрожает, — плохо скрывая удовольствие от происходящего, сказал Геллерт. — Пока что.

— Как мой коллега уже Вам объяснил, мы ищем Медальон Салазара. И уверены, что Вы можете нам помочь в этом.

Альбус не выпускал Палочку из рук. Он не наставлял ее на Бэркса, просто держал на виду, словно напоминая, что вполне мог бы ее использовать.

— А я уже сказал, что ничего не знаю об этом! — С вызовом бросил Бэркс.

— Карактак, я понимаю, что у Вас наверняка есть очень веские причины не делиться со мной информацией. Но подумайте как следует, нет ли у Вас теперь еще более веских причин все мне рассказать? — кончик Палочки как будто случайно указал на Бэркса.

— И что Вы собираетесь делать? Пытать меня?

— Какие пытки, что Вы? Просто мои добрые друзья из министерства начнут уделять Вам чуть больше внимания.

— У меня и у самого есть люди в министерстве, Дамблдор! Этим Вы меня не запугаете.

— Очаровательно, Карактак. Вот только мой человек — министр магии. А Ваш?

Гриндельвальд помнил, как раньше такой Альбус вспыхивал ненадолго в ярких голубых глазах. Протягивал к нему цепкие руки во время разговоров об общем благе. Любящий власть, силу и знание, готовый сражаться за них. Геллерт не любил эту сторону своего старого друга, но уважал ее. А еще он был уверен, что она давно была побеждена скромным директором школы. Может, надежды привлечь Альбуса на свою сторону и не были такими уж несбыточными?

— Все равно не скажу ничего. К черту, пусть устраивают проверки. У нас все чисто.

Альбус помолчал несколько мгновений, словно решаясь на что-то. Геллерт видел, как нелегко далась ему эта внутренняя борьба.

— Вы упомянули пытки, Карактак. Я не знаю, как принято решать вопросы в Вашем деле, но в моем мире подобное непозволительно. Давайте я покажу Вам, чего никогда не стал бы делать, — Дамблдор, поморщившись, сделал легкое, едва уловимое движение палочкой.

Бэркс зажмурился и тихо вскрикнул, тяжело навалившись на прилавок.

— Вы должны понимать: все, что Вы только что увидели или почувствовали, — было всего лишь плодом Вашего же воображения. Так это и останется, если Вы расскажите мне о Медальоне, — спокойно сказал Альбус.

— Нет. Делайте, что хотите, — отдышавшись, сказал Бэркс.

— Вот уж не ожидал, что в Вас столько смелости. Мне очень жаль, что сегодня я не могу отнестись к этой черте с должным уважением, — судя по всему, Дамблдору действительно было очень жаль.

И быстрее, чем Бэркс успел выхватить палочку, Альбус наставил на него свою:

— Legilimens!

В этот раз все было иначе, чем с Гонтом. Бэркс сопротивлялся. Он дрожал всем телом, на лбу выступила испарина, а пальцы до побелевших костяшек впивались в прилавок. Геллерт видел, что Альбус пытается быть деликатным, с уважением относится к чужому разуму. И все же в конце он сделал одно резкое, грубое движение Палочкой, вторгаясь в чужую память. Мгновение — и все было кончено.

Карактак, загнанно дыша, привалился к прилавку:

— Если он узнает… — проговорил он дрожащим голосом.

— Не узнает, мистер Бэркс, не переживайте. Спасибо за Вашу помощь.

Уже у самой двери Альбус посмотрел на волшебника и вместо прощания произнес:

— Obliviate.

На улице Дамблдор несколько раз брезгливо провел палочкой по рукаву пальто, словно хотел стереть с нее произнесенные заклинания. Затем он протянул Гриндельвальду руку, и в следующую секунду они уже были в гостинице.

— Что именно он пытался скрыть? — С интересом спросил Геллерт.

— Он купил Медальон много лет назад у нуждающейся беременной женщины. Я думаю, мы можем быть уверены, что это была мать Риддла, Меропа. Медальон в лавке приобрела одна богатая дама, Хепзиба Смит. Много позже, по какой-то странной иронии, Карактак познакомил ее с Томом, когда тот стал работать в лавке. Надеялся, что мальчик ее очарует и провернет пару выгодных сделок. Так и вышло. Вот только вскоре после одного из визитов Тома Хепзиба умерла. Обвинили ее домовика. Риддл уволился, а у Бэркса не было ни малейших сомнений в том, что произошло на самом деле. Но, видимо, Том уже тогда мог производить на людей сильное впечатление, и Карактак не стал ни с кем делиться своими подозрениями. И, конечно же, еще меньше он хотел обвинять в чем бы то ни было лорда Волдеморта.

— Значит, Том все же нашел Медальон, — с удовлетворением подвел итог Гриндельвальд.

— Не будем спешить с выводами, Геллерт, — покачал головой Дамблдор. — Сначала нужно побеседовать с домовиком.

— Снова в Азкабан? — Гриндельвальд замер. — Альбус. Ты уверен, что не можешь отправиться туда один? — он надеялся, что дрогнувший голос не выдавал слишком уж явно его страх перед кишащей дементорами тюрьмой.

Дамблдор замолчал, прикидывая что-то:

— Мне придется менять условия обета, Геллерт. Это не просто, — поджал он задумчиво губы. — Было бы лучше тебе пойти со мной.

Гриндельвальд раздраженно вздохнул и скрестил руки на груди в нервном и резком жесте:

— Что ж, прекрасно. Просто замечательно.

Признавать перед Альбусом то, как неприятна ему была одна мысль об Азкабане, просить помощи и получить отказ — это было изысканным и мучительным унижением.

***

За ужином Альбус казался еще более напряженным, чем с утра. Видимо, к переживаниям из-за кольца и последующей исповеди примешивался стыд за разговор с Бэрксом и за отказ Геллерту в его просьбе.

Гриндельвальду его тоскливое настроение отбивало аппетит так же, как и их затянувшееся молчание.

— Перестанешь ты изводиться из-за этого торгаша или нет? — спросил он.

— Я не извожусь. Просто, как правило, я предпочитаю не прибегать к насилию, — Альбус, кажется, понял, что со старым другом бессмысленно пытаться избегать неприятных тем. Он и без магии мог залезть в голову и вытащить оттуда самые болезненные, самые тщательно спрятанные мысли.

— Он помог Тому избежать наказания за убийство, Альбус. Уверен, что даже в твоей, на мой взгляд, сбитой системе ценностей это достаточный повод, чтобы вторгнуться к кому-то в голову без разрешения.

— Я угрожал ему пытками, Геллерт, — Дамблдор без интереса разглядывал нетронутую еду на своей тарелке.

—И мы оба знаем, что ты никогда бы не выполнил эту угрозу. Просто хотел дать ему возможность покаяться и рассказать все самому, — резонно заметил Гриндельвальд.

— Я сделал ему больно, — на этот раз Альбус поднял печальный взгляд на друга.

— Нет, ты всего лишь показал, как больно ему могло бы быть. И, опять же, он заслужил более серьезное наказание, чем три секунды фантомных пыток.