– Случайность! – ответил Граф. – Госпожа Шафер любит гулять. Ее любимый маршрут пролегает через владения старого Мартинели – оттуда прекрасный вид на озеро Тун. А ваш пациент летом часто отдыхал в саду…

Троллингер встал и проводил Графа до дверей квартиры. Расстались они вежливо.

Когда Граф покинул здание, врач поспешно прошел в эркер, слегка отодвинул пыльную занавеску и проследил за поздним посетителем. Убедившись, что тот завернул за угол дома, Троллингер метнулся в спальню – оказалось, он в состоянии двигаться легко и быстро. Потом он вернулся, напялив шляпу, и торопливо засунул какой-то пакет в карман куртки.

Стремительно выскочив из дома, доктор забрался в старушку-«мартини» и, резко тронув с места, покатил на запад. За рулем сидел вовсе не тот флегматик, который только что беседовал с Графом: лицо Троллингера кривилось от ярости и тревоги.

Машина свернула на Кирхенфельд, обогнала Графа и, обдав его пылью, оставила позади. А тот, не глядя по сторонам, сосредоточенно шагал к трамвайной остановке, наклонив голову и засунув руки в карманы.

Граф добрался до трамвайной остановки и, постояв минут десять, дождался подходящего номера – ему хотелось поделиться с Лидией новостями. Он не сомневался, что клиентка будет довольна.

Глядя на темную воду реки за окном, он прикидывал, что расскажет Лидии. Что, несмотря на огромную выдержку, выработанную за долгие годы, он почему-то встревожен и чего-то всерьез опасается? Что доктор Троллингер – умный человек, потерпевший жизненный крах?

Многое говорило не в пользу Троллингера. Он не стал бы скрывать, если бы его озадачила странная самоизоляция пациента. Но, похоже, доктор принял ее за данность и даже несколько упростил ситуацию. И к Шмиду он относился весьма благосклонно, что в корне противоречило мнению Лидии. Вряд ли доктор Троллингер не заметил того, что казалось если и не зловещим, то по крайней мере, примечательным в личности доверенного лица Мартинели…

Мозаика не складывалась. Разрозненные впечатления о действующих лицах этой трагедии – рассуждения о Троллингере, нервозность которого легко объяснялась вторжением какого-то чужака в его профессиональные дела, нелестное мнение Лидии о Шмиде, основанное на неясных ощущениях женщины, ничем не подтвержденная версия самого Графа о подчеркнутых в «Буре» отрывках, якобы относящихся к Шмиду и Мартинели, – громоздились кучей. В конце концов, Троллингер – уважаемый врач, хотя и несколько потрепанный жзнью. Он все еще числится в штате больницы Святого Дамиана. А неодобрительные высказывания о нем господина Вонгунтена, ночного дежурного врача, объясняются тем, что тот просто не любит тучных, неопрятных неудачников.

Кстати, доктор Троллингер не проявил неподобающего интереса к Лидии.

И тогда Граф решил, что ему нужно узнать побольше об этом пожилом враче, а для этого – заглянуть к всезнающему и респектабельному доктору Бьянчи.

Трамвай медленно катился вдоль очередного квартала. Вскоре Граф вышел и направился по улице, руководствуясь указаниями госпожи Шафер. На углу он остановился, разглядывая квартал, где проживала его клиентка. Оснащенная единственным тусклым фонарем, улица тонула во мраке, и лишь на отдаленном перекрестке виднелись такие же тусклые огни следующей улицы. Меблированные комнаты помещались в третьем от угла доме. Его близнецы из красновато-коричневого песчаника возвышались по обеим сторонам улицы, образуя стены узкого ущелья. Не светилось ни одно окно. Видимо, большинство зданий пустовало или было перестроено из частных домов в жилища более дешевого уровня. Улица была темной и пустынной. Такая могла привидеться лишь в ночном кошмаре.

Нечто нереальное чувствовалось и в удушливом, словно исходящем от раскаленной печи, неподвижном воздухе. Странная улица, мертвые дома, запустение, порожденное войной.

Граф шел по северной стороне улицы-призрака, мимо темных дверей и неосвещенных вестибюлей, мимо маленького островка света, отбрасываемого уличным фонарем, к меблированным комнатам, где жила Лидия. Там тоже царил мрак. Помнится, клиентка обещала, что будет ждать в нижней гостиной. Вероятно, окна, закрытые ставнями по распоряжению хозяйки, не пропускали тусклый свет.

Граф уже приготовился тихонько постучать в дверь, когда заметил, что она приоткрыта. Держится на цепочке для прохлады, как и его собственная сегодня вечером? Подойти в Берне к дому из красноватого песчаника и обнаружить, что входная дверь открыта, – это было похоже на сон… На какой-то гадкий сон, потому что в сквозь щель на ступенях лестницы Граф заметил шляпку, украшенную розой…

Он рванул дверь на себя. Лидия лежала лицом вниз в крошечном вестибюле, вокруг валялись какие-то пакетики с покупками и открытая и опустошенная сумка. Бедная госпожа Шафер! Она слишком много всего накупила по пути домой. И слишком поздно пришла домой. Ей нанесли удар сзади, когда она отпирала дверь.

Граф, терзаемый запоздалым раскаянием, склонился над женщиной. К его горлу подкатила тошнота. Он коснулся ее еще теплой руки в нитяной перчатке. Но в человеке с проломленным черепом уже не могла теплиться жизнь. Граф выпрямился, взглянул сначала на сумку, затем на рассыпавшийся кулек конфет, перевел глаза на разбитую бутылку, источавшую сильный запах цитрусового напитка, на книгу в бумажной обложке, на журнал, на упакованную в целлофан зубную щетку… Господин Мартинели стал причиной смерти своего последнего друга! Какая жестокая насмешка судьбы.

Граф взял себя в руки, дернул дверной звонок и тихонько растворился в темноте. Неспешным шагом пройдя до ближайшего переулка, он устремился к Бюмплитцштрассе, где остановил авто и за полчаса до полуночи оказался возле своего дома.

Графа все еще сотрясала нервная дрожь, когда он шагнул в уютную темноту прихожей. Свет у входа включать не стал, а, бог весть по какой причине, решил воспользоваться выключателем, что размещался возле гардероба для верхней одежды, напротив лифта. Тихо преодолев пару метров, Граф протянул было руку к маленькой черной кнопке, но замер и чуть повернул голову, уловив какой-то странный звук, донесшийся со стороны его кабинета. Рассмотреть, конечно, ничего не удалось, однако в голове мигом проскочила мысль: «Если у него пистолет, тогда конец».

Дальше Граф действовал автоматически. Он схватил и потянул на себя дверцу лифта – если подъемник внизу, она откроется. Лифт оказался на месте. Граф скользнул внутрь, дверца за ним захлопнулась, и лифт медленно пополз вверх. Он услышал, как кто-то на первом этаже трясет дверцу и шарит по стене руками – незваный гость, по-видимому, решил, что его жертва укрылась в буфете или в шкафу. Эти несколько минут промедления позволили Графу достичь второго этажа, выскочить из лифта, броском пересечь вестибюль и нырнуть в библиотеку, пока незваный гость топал по лестнице. Граф мигом запер на ключ дверь библиотеки – надежную дверь, сделанную из красного дерева на века, – и остановился посреди комнаты, вне пределов досягаемости злоумышленника. К несчастью, телефонные аппараты находились на первом этаже и в подвале, поэтому Граф просто завопил в пустоту:

– Полиция? Ограбление! – и тем же громовым голосом назвал адрес и имя.

Все это время он не спускал глаз с двери, но, к счастью, взрыва не последовало, замок оставался на месте. Со вздохом облегчения Граф подошел к переговорной трубе около каминной полки и дернул ручку звонка. Вскоре до него донесся свистящий звук.

– Антуан? – тихо спросил Граф.

– Да, – Антуан говорил из подвального помещения, находившегося в передней части дома.

– Закройтесь на ключ и позвоните в полицейский участок. Говорите тихо. Скажите им, чтобы направили к нам патруль. Не шумите и не выходите оттуда, пока не придут полицейские, затем впустите их через черный ход.

– А что случилось?

– В доме грабитель.

Следующие несколько минут Граф изучал карту автомобильных дорог и расписание поездов. К тому времени, когда он нашел то, что требовалось, раздался громкий стук в дверь. Граф распахнул ее и впустил Антуана и полицейского. Старый слуга тотчас заговорил жалобным голосом: