— Так это правда? — говорит Исак, и он больше не отстранён, не может притворяться, что это не повлияло на него.

Исак наконец смотрит на Эвена, и тот выглядит разбитым.

— Я никогда не собирался причинить ей боль, — произносит Эвен, и это звучит так грустно и коротко, словно мольба. — Я знаю, что это дерьмо не имеет значения. Но, пожалуйста, поверь мне.

Исак снова утыкается взглядом в пол. Он больше не может находиться здесь. Не может продолжать.

— Ты больше не доверяешь мне. Верно? — вновь спрашивает Эвен, и Исак может почувствовать ком в горле с окончанием его слов. Это не вопрос. Это мольба.

— Я не думаю, что могу, Эвен, — признаётся Исак, отворачиваясь от него, чтобы подняться.

Великолепно.

Эдвард тоже поднимается на лапы, скуля из-за потери ощущения пальцев Исака на своей шерсти.

— Когда ты узнал? — спрашивает Эвен, всё ещё сидя на полу позади него.

— Это имеет значение?

— Нет.

— Прошлой ночью, — отвечает Исак, прежде чем потянуться за снэпбеком, оставленным на столе.

— И ты всё равно пришёл.

— Я хотел спросить тебя, — признаётся Исак. — Ты мой друг. Я хотел узнать это у тебя.

— Спасибо, — говорит Эвен, и это самая последняя вещь, которую Исак ожидал услышать от него.

.

Эвен провожает его на улицу, и это мрачно и нечестно. Исак верит, что его не волнует, что он делает, но это больно. Они оба смотрят вниз, когда выходят, даже Эдвард спускается с ними. Все они подавлены. Это почти как картина какого-то художника.

Исак улыбается, когда они достигают улицы, и он знает, что выглядит грустным, но всё ещё кривит губы в улыбке. Он должен выглядеть отстранённым, притворяться, что это не повлияло на него. Эвен, напротив, не пытается скрыть своё состояние: он выглядит опустошённым и расстроенным. Исак старается представить, каково это — чувствовать осуждение из-за того, что сделал год назад, и за что, вероятно, уже поплатился. Это несправедливо. Всё это.

— Мне жаль, что я разочаровал тебя, — говорит Эвен, и сердце в груди Исака сжимается.

— Мне жаль, что меня это так волнует.

— Тогда увидимся как-нибудь, — произносит Эвен, но это не горько. Это лишь грустно.

.

Исак много думает об этом, о том, как они расстались у дома Эвена в жаркий июньский день прямо перед его днём рождения. Он думает об этом, когда возвращается домой, садится за кухонный стол и чувствует опустошённость. Он думает об этом, когда позже вечером идёт к Юнасу и курит траву, пока не забывает его имя. Он думает об этом, когда появляется Магнус и спрашивает, почему он не ответил на его сообщения. Он думает об этом всё время, об их прощании.

Он думает о том, каким непреодолимым был соблазн поцеловать Эвена. О том, как в тот момент было неважно, был ли Эвен таким же, как Джулиан, и что он причинил кому-то боль, как Джулиан — ему. Всё, о чём Исак мог думать, это то, каково было бы наклониться и поцеловать его, как он хотел. Словно прощальный подарок.

Но Исак не сделал этого, и Эвен не беспокоил его следующие дни. И, если он и смотрит «Ромео + Джульетту» на третий день и плачет последние полчаса, никто не должен узнать об этом.

.

Наступает день рождения Исака, и Эва предложила провести вечеринку у неё, хотя он не настаивал на этом. Тем не менее он подыгрывает, однако в определённый момент отсутствие Эвена стало ощущаться сильнее, больше; потеря, о которой он только и думает поздней ночью.

«Маленькая вечеринка никому не повредит, верно?»

Верно.

Стрелки часов показывают почти 18:00, когда Эва звонит ему, находясь почти на грани истерики.

— Что не так?

— Исак, я проебалась, — говорит она в телефон.

— Что?

— Я пригласила Эвена на твою вечеринку. Я не знала, что вы больше не разговариваете. Вильде только что сказала мне о том, что ты рассказал Магнусу, что вы больше не друзья, потому что он оказался мудаком.

Исак садится на кровать и хмурится.

— Это не так. Мы всё ещё друзья, — выпаливает он, слегка сжимая кулаки. Он не знает почему, но ему не нравится, что другие люди думают, что Эвен мудак. — Он не мудак.

— Грёбаная Вильде! — бормочет Эва. — Я звучу сейчас как идиотка. Прости, Исак.

— Всё нормально.

— Так это круто, если он придёт? На самом деле, я отправила ему сообщение с извинениями и попросила не приходить. Но я не знаю, увидит ли он его до вечеринки.

— Что ты сделала?!

________________

Что-то сладкое

18:49

Привет, Эвен

Я не знаю, что Эва сказала тебе, но, пожалуйста, игнорируй это

Ты приглашён на мою вечеринку сегодня вечером

Ты всегда приглашён на все мероприятия, где есть я

Это звучит странно

Но в любом случае

Ты не обязан, но если хочешь, то можешь прийти

________________

Исак не замечает, что всё время смотрит на дверь, ищет светлые волосы с идеальной укладкой, широкие плечи в сочетании с высоким ростом и голубые глаза, привязанные к доброй душе. Исак не замечает, но его взгляд словно приклеивается к двери, и это так плохо, что Юнас комментирует это.

— Он придёт? — спрашивает он.

— Не знаю, — пожимает плечами Исак и делает глоток пива из своей банки.

Он даже не уверен, хочет ли, чтобы Эвен пришёл.

.

Эвен приходит.

Комментарий к 2.1 something sweet / что-то сладкое

да, так обрывать неправильно, но нужно отделить главы друг от друга. я постараюсь закончить перевод до конца этой недели, поэтому, надеюсь, это не сильно расстроит вас.

спасибо за отзывы!

<З

========== 2.2 something sweet / что-то сладкое ==========

Эвен приходит.

Он появляется немного позже одиннадцати вечера, и вздох Исака застревает в горле. Он потрясён и не уверен, почему именно. Он может почувствовать, как Магнус и Вильде осуждают его, но сомневается, волнует его это или нет. Алкоголь в крови работает только на руку.

— Ты пришёл, — говорит Исак, как только они оказываются лицом к лицу, и улыбается. Он не может удержаться.

— Сегодня же твой день рождения, — улыбается в ответ Эвен.

Они идут на задний двор и садятся на траву, а Исак чувствует, что поступает грубо, не развлекая гостей, но не может заставить себя делать это.

Он здесь. С ним.

— Каково быть семнадцатилетним? — спрашивает Эвен, и его длинные ноги растягиваются на траве перед ним.

— Так же ничтожно, как и быть шестнадцатилетним, — пожимает плечами Исак.

— Вау, хорошо, что сегодня твой день рождения. Надеюсь, у кого-нибудь возникла блестящая идея подарить тебе дневник для записи всех мрачных мыслей.

— Заткнись, — улыбается Исак, слегка толкая его. Они сидят близко друг к другу. Их плечи почти соприкасаются.

— Не любишь праздновать день рождения?

— Не люблю, — подтверждает Исак. — Не самый любимый день в году.

— Двадцать первое июня, — задумывается Эвен. — Добавлю его в список дней, которые мне не нравятся.

— Тебе он не нравится, потому что не нравится мне? Ты можешь быть более оригинальным? — дразнит Исак.

— Нет. Мне не нравится, потому что это день, когда нас разделяет не три года, а два. Это странно.

— Не хочу быть грубым, но, надеюсь, ты знаешь, что разница между нашими днями рождения не меняется, Бэк Нэсхайм.

Эвен смеётся, и это красиво, даже красивее, чем звёздное небо над ними.

— Должен признаться, ты нравился мне больше, когда был на три года младше меня.

— Должен признаться, ты мне нравился больше, когда я думал, что ты… — останавливается Исак, прежде чем сможет произнести что-то жестокое, что может разрушить их довольно спокойное подшучивание друг над другом.

Но слишком поздно. Эвен закрывает глаза, и Исак хочет повернуть время вспять.

— Прости, — бормочет Исак, и чувствует себя жалко, потому что не уверен, за что извиняется. За то, что не произнёс? За то, что его так волнует то, что сделал Эвен год назад?

— Это был просто поцелуй, — говорит Эвен, и Исак моргает единожды, дважды, трижды.