— Да, профессор Лим, меня не задело, всё хорошо. Простите, пожалуйста, за неуклюжесть, я на секунду задумалась, а потом бумц! И всё, — грустно ответила обычно собранная ученица.

— Ты не заболела? Может сглазил кто? Обычно ты такая умница и сама ответственность! — со вздохом беспокойства проговорила профессор снова.

Да уж, точно сглазили. Со вчерашнего бала не могу ни о чём думать, кроме этого проклятого танца, и этого коварного партнёра, что оставил меня в полной растерянности. А на деле просто потупила глазки.

— Вот что, я тебя отпускаю с занятия, переделать артефакт ты всё равно уже не успеешь, а пока есть время до следующего, сходи-ка, девочка к целителям. Пусть проверят тебя на сглаз, а заодно и осмотрят на след остаточной магии от артефакта, мало ли что!

— Хорошо, профессор, — хоть кто-то обо мне печётся.

Собрала свои вещи и вышла за дверь аудитории. Эх, огребла из-за своей растерянности, а могла уже доделать артефакт, останавливающий сердце прикосновением к грудной клетке. Всё из-за этого мужчины, который не выходит из моей головы!

Шла в сторону целительского корпуса почти не замечая дороги. Перед глазами снова играла всеми красками ночь бала, которая была богата на события. А образ спасшего меня незнакомца, такой притягательный. Надеюсь, мы скоро встретимся, спаситель! — вновь подумала я и со всей силы налетела на что-то твёрдое. Не успев восстановить координацию, начала заваливаться назад. Но не коснулась пола. Открыла от страха зажмуренные глаза.

Крепкие руки, спасшие меня от позорного падения жопой на пол, принадлежали моего самому главному врагу и по совместительству самому наглому котяре академии. Попала, так попала!

— Летаешь в облаках, Огонёк? — укоряюще-прицокивая спросил мой кошмар, — Спустить тебя на землю? — ухмыльнулась хитрая морда.

Ну, почему его шутки так меня задевают? Эх, надавать бы по мордасам умнику. Но правилами академии запрещены драки вне площадок, а значит как обычно придется ограничиться словесными пощёчинами.

И как можно противнее проговорила:

— Одно твоё присутствие, Дорогой, спускает меня на землю! — закончила едко, блестя злыми глазками.

Парень на секунду сделал обиженный вид, но видя, что на меня подобное не подействовало, а совесть моя дрыхнет без задних ног, продолжил насмешливо:

— Неужели наша девочка влюбилась в того напыщенного мужлана с бала? — ай, больно, попал в десяточку, — Так мне всего лишь нужно было станцевать с тобой танго, чтобы навеки сделать своей? — продолжал пытать меня расспросами, — Хочешь поделюсь с тобой стоящей информацией? — я потянулась ближе, а он шепнул на ухо, — Я танцую намного лучше…

— Как смешно. Тебя вообще среди танцующих видно не было. Всё, что ты умеешь лучше, — продолжала ехидно, — Так это зажимать девок по углам! — ох, как я злилась! Да, как он мог поносить тот прекрасный образ спасителя, что я придумала себе! Возмутительно!

Парень в ответ с усмешкой сказал:

— В ту ночь я действительно прижимал к себе девушку, каюсь, но ей было приятно, ручаюсь! — похабные слова кольнули меня где-то в блок ревности. Как он посмел, после всего, что я для него пакостного сделала?! Потом одернула себя. Да, дорогая, как собака на сене. Смешно ей богу!

Я отступила на шаг, принимая вид оскорбленной благородной девицы из пансионата, хотя до сих пор помню те, горячие волны, которые разливались при каждом касании в танце. Он уже хотел приблизиться, но прямо передо мной засветилось пространство. А в другое мгновение на этом месте возникла чёрная роза на длинном стебле, к которому была привязана записка с посланием. Я взяла розу в руки и развернула записку, на которой значилось:

«Для самой прекрасной Императрицы! Я целый день думал о Вас. И пламя Ваших волос забыть уже не смогу. Хотел просто пожелать Вам приятного дня! С надеждой на скорую встречу, Ваш загадочный незнакомец».

Дочитав последние слова, я выдохнула, только сейчас заметив, что задержала дыхание пока читала. Он меня не забыл! Господи, как приятно получать цветы!

Видимо на моём лице отразилась целая гамма разноспектральных эмоции и чувств. Потому что в следующее мгновение Эрик выхватил записку из моих ослабевших рук, и быстрым взглядом пробежался по тексту.

— Эх, Селена-Селена, — его голос был как всегда насмешливым, — Ты совершаешь самую большую ошибку всех существующих женщин! Стремиться душой и телом надо к тем, кто не только шепчет комплименты на ушко, но самое главное, показывает своё отношение к тебе делами… — уже как-то грустно и как будто разочарованно сказал Котяра.

Он просто развернулся и пошёл в противоположную от меня сторону.

Ага, сам мне ничего и подавно не дарил, кроме чертовой руны, а теперь строит из себя обиженного котика?! Ранимый, капец… — думала я, идя по каменному переходу к целителям.

Может мне не стоило последнее время быть такой невнимательной и отвлекаться по пустякам? Потому что в обычное время я бы заметила мерцающий полог в нескольких шагах от меня, но сейчас я жила в своей персональной сказке с прынцем. Осознала опасность я только когда почувствовала магию, что прошла сквозь моё тело. Последнее, что я помню — это взрыв, сыплющиеся отовсюду камни и пыль, и то чувство безопасности, когда теплые крепкие руки резким движением накрыли меня сзади.

А дальше… Ничего. Темнота.

Я всегда считала, что при смерти человек испытывает агонию, особенно, если эта смерть насильственная. Но я не чувствовала её сейчас. Меня словно в кокон укутывали тёплые прикосновения тьмы, которая по матерински укачивала свою непутёвую дочь.

Вот уже несколько минут вспоминала свои последние минуты перед взрывом, кадр за кадром гоняла их из одного угла памяти в другой, тщетно пытаясь найти ответы.

Кто бы не решился на такой шаг, он выбрал весьма удачное время и рассчитал всё так, чтобы его жертва не смогла защитить себя. Неужели всё-таки кто-то погиб из-за меня?

Единственное о чём я жалела после смерти, так это о том, что вместе со мной к праотцам отправился совсем невинный человек, у которого могли быть родители, жена, дети…

Я представляла, как вот-вот из-под каменного завала достанут моё тело, если после такого это вообще можно будет называть телом. Но мысль о втором теле, которое погребено вместе со мной, приводила в ужас.

Странное ощущение… Как будто по руке гладят, так нежно. Но можем ли мы чувствовать ещё что-нибудь после смерти? Загадка. Узнаю ли на неё ответ?

Глаза нетерпимо болели, зажмурилась, а потом резко распахнула. Старая каменная кладка покрывала полностью стены и пол небольшой, но уютной комнатки без окон. Сама комната имела два выхода: небольшая неприметная дверка и большая деревянная отстроченная металлом по краям дверь.

Повернув голову, смогла немного оглядеться вокруг. Я лежала на небольшом упругом матрасе, сквозь который явственно ощущался твёрдый деревянный настил. Он шёл вдоль всей стены. В нескольких метрах от меня, на этом же настиле, но лишь укрытом какой-то древней мешковиной, лежал человек. Футболка, клоками висевшая на парне, открывала страшную картину. Его спина и правый бок были в большинстве своём исчерчены царапинами и глубокими ранами, из которых сочилась свежая кровь. Его грудь чуть-чуть подрагивала из чего я заключила, что он ещё жив.

Тихо, стараясь не выдать себя скрипом импровизированной кровати, слезла с настила и осторожно приблизилась к раненому.

И когда я обошла его, от неожиданности вскрикнула, ели успев зажать рот руками. Передо мной лежал тот самый парень, что совсем недавно шутил по поводу моей персоны.

— Господи… Эрик, не умирай, — чуть ли не плача коснулась рукой горящего лица. Парень вздрогнул от прикосновения, но глаз так и не открыл, по лицу катились капельки пота, разбавленные кровью, и смотрелось это жутко.

Как мне жаль, что это всё случилось с тобой — на мгновения впадая в неконтролируемую истерику, задыхалась от боли. Но тут же одёрнула себя, наспех утерев слезы. Он ещё дышит, и я сделаю всё, чтобы он дышал и дальше.