То, как он это сказал, здорово меня задело. Я тотчас представил гнетущую атмосферу уроков французского языка в одной из петрозаводских школ. И размер ежемесячной заработной платы.

– О какой сумме идет речь? – поинтересовался я, конечно, имея в виду «о какой работе идет речь».

– Две тысячи евро в месяц, плюс две тысячи подъемных, – сразу ответил Жан. – Проживание, питание и медицинское обслуживание входят. Работа – помощь руководителю миссии в заботе о выживании коренного населения Африки. Раздавать гуманитарные пожертвования, нести культурные ценности, ничего обременительного. Можно даже не креститься.

– Почему именно я? У меня даже визы нет в эту Африку, извините – в страну. А в какую страну, кстати?

– В Республику Конго, – ответил Жан. – Что касается того, что выбрали вас, то я священник и отлично вижу, что вы нам полностью подходите. Считайте это христианской интуицией.

Жан открыл портфель и достал несколько скрепленных листков бумаги.

– Вы можете ознакомиться с контрактом, он достаточно детализирован. С нашей стороны все заполнено. Посмотрите, пожалуйста, и, если примете решение, позвоните по телефону, указанному на последней странице. Телефон круглосуточный. Приятного вечера!

Жан пожал мне руку и, твердо ступая по асфальту, направился в сторону стоянки такси у большого торгового центра. В гостинице я внимательно прочитал контракт, каждая страница которого была увенчана гербом Ватикана. В графе «Обязанности», как и говорил Жан, было прописано: «Оказание помощи местному населению и руководителю миссии». Не так кратко, конечно, но никакого подвоха в остальном тексте я не обнаружил. Может, и правда – вот так собраться с духом и поехать? Спонтанно, не размышляя…

Спонтанно не получилось, и до полуночи я слонялся по убогой тесной комнате, пытаясь принять решение. В конце концов набрал телефонный номер, выделенный жирным шрифтом. Судя по голосу, трубку снял Жан. Когда я сказал, что готов ехать, он ответил так, будто и не сомневался в моем согласии: «Отлично. Машина заедет завтра в десять», – и отключился.

Через час на телефон пришло уведомление о зачислении на мой банковский счет четырех тысяч евро. В тот момент, занятый мучительными попытками рационально оправдать свой поступок, я и не подумал о том, откуда Жан может знать номер моего счета…

Утром я позвонил родителям и сообщил, что мне повезло завербоваться переводчиком в археологическую экспедицию в Канаду. Минимум на полгода и с отсутствием всякой связи. Мама заохала и всплакнула в трубку, но в ее голосе я почувствовал нешуточное облегчение. Моя взрослая жизнь с регулярными гулянками и постоянно меняющимися девушками уже давно была для нее тяжким бременем. К тому же любимая пятнадцатилетняя сестра, живущая в одной комнате с родителями, алчно и настойчиво намекала на необходимость освободить комнату в тесной двушке для подрастающего поколения.

Без десяти десять я стоял на рецепции несмотря на то, что все еще не мог принять решение – ехать или нет. Ровно в десять к отелю прибыло такси, и водитель просигналил длинным гудком. Я вышел наружу, волнуясь и чувствуя некоторую слабость в ногах. Рядом с водителем сидел священник и приглашающе махал мне рукой. Закинув багаж на заднее сидение, уселся рядом, и такси направилось в сторону аэропорта. Священник обернулся и сказал:

– Меня зовут отец Матиас, я руководитель миссии. Пожалуйста, ваши билеты и сопроводительное письмо.

Он протянул мне бумаги, которые я начал просматривать. Билеты на рейс до Браззавиля, гарантийное письмо и бланк авторизации Ватикана с вензелем и еще одним гербом. Зеленый крест, напоминающий мальтийский, но на белом щите с синим ободом и неразборчивой надписью на латыни.

– Откуда вы знаете данные моего паспорта? – спросил я, рассматривая бумаги.

– Из гостиницы, – сообщил мне отец Матиас. – Как и номер вашей банковской карты.

Его слова меня успокоили. Ватикан – достаточно серьезная контора.

– И еще одно, – протянул мне священник золотой католический крестик. – Пожалуйста, наденьте и не снимайте до прибытия на место. И, кстати, вот ваш медицинский сертификат о прививке против желтой лихорадки. Без нее в страну въехать проблематично. Пожалуйста, если по прибытии жандармы в аэропорту будут задавать вопросы – предоставьте отвечать мне и не создавайте лишних проблем.

– Да, конечно, – кивнул я. – Буду нем, как рыба.

Посадка в самолет прошла безо всяких осложнений. Единственный вопрос, который мне задали на паспортном контроле, был об отсутствии визы в Республику Конго. Отец Матиас, стоявший позади меня, подсунул пограничнику листок, украшенный вензелями и штампом какого-то ведомства Конго.

Спустя восемь часов самолет приземлился в аэропорту Майя-Майя в Браззавиле. Визу мне вклеили и проштамповали прямо на паспортном контроле. Конечно, после предъявления Матиасом волшебных бумаг. На стоянке нас уже ожидал грузовичок-фургон, привозящий продовольствие в миссию…

Пронзительный свист бокора мгновенно смыл поток воспоминаний. Мой выход. Я выбрался из гамака и, потянувшись, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Отодвинув в сторону дремавшую Мари, открыл сетчатую дверь и вышел под палящее солнце. Начался мандраж, и во рту сразу пересохло. Нарочито медленным движением, сдерживая дрожь в руках, достал из-под рубашки свою куклу. Внимательно проверив расположение щеп, взялся за головку одной, воткнутой в область солнечного сплетения, и медленно вынул. В желудке противно екнуло. Тщательно примерившись, быстро воткнул щепу кукле в центр лба. В голову будто ударила молния, и на глазах выступили слезы. Еще минуту я усиленно дышал, пока боль не прошла. Затем, пытаясь выглядеть спокойным, подошел к загону со змеями и взглянул на стоящего рядом бокора. Тот кивнул. Я наклонился, сосредоточился на тени от своей головы и шагнул в загон с шипящими злобными рептилиями…

Меня сразу начало трясти от страха, и я прилагал невероятные усилия, чтобы держать себя в руках и концентрировать внимание на тени, отбрасываемой головой. Перемещаясь как можно медленнее внутри огороженной площадки, я вздрагивал всякий раз, когда какой-нибудь бумсланг таранил меня треугольной мордой и отползал в сторону. В один момент сразу три змеи взобрались на мои ботинки и принялись шипеть друг на друга, широко раскрывая пасти с ядовитыми клыками. Пот заливал мне глаза и капал прямо на змеиные головы, вызывая приступы еще большего беспокойства у рептилий. Останавливаться я не решался. Бокор говорил, что в состоянии неподвижности более сложно удерживаться в тени, чем в движении.

Я даже не пытался понять, сколько времени прошло, и, приложив ладони к вискам, чтобы ограничить поле зрения, медленно бродил по загону до тех пор, пока не потерял ориентацию и не уткнулся носками ботинок в стальное ограждение. Почти запаниковав от неожиданности, сделал шаг назад. И рифленым каблуком придавил извивающееся туловище змеи…

Сдержав рефлекторный порыв к бегству, переступил через бьющуюся на земле гадину и продолжил движение. Бумсланг вполз в мою тень, высоко подняв голову и бешено лакая воздух раздвоенным языком. Со слов бокора я знал, что змеи не должны воспринимать меня как угрозу. Предполагалось, что они чувствует дуновение ветра, течение воды или падение камня. Но эти рассуждения помогали слабо, и со страхом справиться не удавалось. На мгновение я утратил концентрацию и тут же понял, что ядовитая рептилия меня «увидела».

Раздался свист бокора.

Я рванулся в прыжке назад и вправо и неловко упал за пределами загона, едва не растянув левый голеностоп.

– Плохо, – проскрипел над ухом голос неандертальца, – очень плохо…

Прихрамывая и истекая потом, я добрался до крыльца миссии и ввалился в прихожую, случайно наступив на руку спящей у порога Мари. Разбуженная, она зашипела на меня громче, чем змеи в загоне.

– Извини, Маруся, – задыхаясь, просипел я. – Мне нужна вода – и срочно.

– О-о, да ты живой, – с издевкой заметила Мари. – Очень жаль, что змеи тебя не сожрали.