– Уходите все. Дальше я сам, – не отрываясь от работы, прохрипел он.

– Куда уходить? – находясь в прострации, спросил я.

Бокор остановился и внимательно посмотрел на меня, на Мари, на Хосе. Приблизился, запустив руку в карман своего платья, и отвернул в сторону фонарь на моем лбу.

– Ты молодец, Алек, – каркнул он, и я дернулся, почувствовав, как что-то острое воткнулось мне в шею.

Я глубоко вдохнул влажный, но свежий, пахнущий приятными ароматами воздух. Мозг словно промыло холодной водой, обостряющей зрение и чувства. Волна бодрости растеклась по всему телу и придала огромное количество энергии и желание что-то делать немедленно.

– Тропа здесь, – указал бокор направление. – Тебе нужно довести остальных.

Я шагнул к Мари, в оцепенении повисшей на лианах, и, подняв с земли тонкую ветку, аккуратно снял сколопендру с ее плеча. Вынул ремень из штанов, соорудил петлю, накинул ей на левое запястье и, встряхивая, принялся поднимать безвольное тело. Мари что-то неразборчиво шептала, но подчинялась движению моих рук.

Так, теперь Хосе. Вытащил его из грязи и, принимая во внимание то, что он мужчина, привел его в чувство, наградив увесистыми оплеухами. Когда он, шатаясь, поднялся, я обвязал его правую руку вторым концом ремня, туго затянув простым узлом. Сам же, вцепившись в ремень посередине, повел обоих в направлении, указанном бокором.

Волочась за мной, они падали по очереди. Я понимал, что оба находятся в шоке и поэтому, не сдерживаясь, поднимал их затрещинами и пинками, снова тащил, снова поднимал и снова тащил…

Через посадки ямса я проволок их, как трактор с плугом, не думая о том, сколько растений погибнет. Первой мыслью было оттащить их в лазарет, чтобы Ния сделала какой-нибудь укол, но, представив себе, что мне придется рассказать о случившемся, я почувствовал подступающее к горлу содержимое желудка и сделал еще одну попытку поднять Хосе и Мари на ноги. Каким-то чудом после множества пощечин и подзатыльников мне удалось привести Хосе в слабое подобие сознания. Мари упрямо не хотела приходить в себя. Я взвалил ее на плечи и понес к миссии. Хосе, уцепившись за мою футболку, ковылял следом.

В здании занес свою ношу сразу в кладовую и посадил на пол, прислонив спиной к стене. Хосе ввалился следом и со стоном уселся рядом.

Мари дышала, но глаза ее закатились Не придумав ничего лучшего, я достал бутылку рома, положил ее голову себе на колени и влил в рот спиртное, плотно зажав ноздри.

Наконец, после долгих томительных секунд, когда я начал думать, что мои усилия напрасны, фонтан рома изо рта Мари ударил мне в лицо и обжег глаза, ослепив на несколько секунд. Она вздрогнул и села, оказавшись ко мне спиной.

– Где мы? – спросила, вытирая рукой рот и лицо.

– В кладовке, пьем ром, – стараясь говорить спокойно, ответил я.

Хосе, уже пришедший в себя, не отрываясь, глотал из бутылки, запрокинув голову и быстро двигая кадыком. Я достал еще один пузатый сосуд из ящика, отвинтил крышку и протянул Мари. Та принялась заливать в себя ром как воду. Лишь когда бутылка опустела наполовину, она вернула ее мне.

У меня не осталось сил пройти в комнату и раздеться. Нащупав на одной из полок какой-то мягкий мешок, я засунул его под голову и решил спать прямо здесь, в кладовой. Мари, свернувшись калачиком у двери, уже тихо посапывала. Хосе, все еще опираясь спиной о стену, сопел, открыв рот. Из лежащей рядом с ним недопитой бутылки медленно вытекала тонкая струйка коричневой жидкости…

– Василек, будь внимательней. Стежки должны быть ровными и одинаковыми, – говорила бабушка, когда он старательно сшивал толстой нитью спину куклы. – Ни одна травинка из набивки не должна торчать наружу.

Василий серьезно кивнул, продолжая неловко орудовать иглой.

– Зачем нам две? – спросил он, взглянув на вторую, готовую куклу, лежащую рядом на столе.

Бабушка вздохнула и взъерошила ему волосы.

– Одну мне придется отдать человеку, который знает нашу тайну. Уверена, что он попытается принести тебе вред, и поэтому я отдам ему второе подобие.

– В чем разница, бабуль?

– На втором подобии только одна активная точка – в темени. На первом активны все. Когда этот человек придет к тебе, ты не вспомнишь его. Он отдаст тебе куклу и, ссылаясь на меня, уговорит тебя вытащить зеленую из груди, надеясь, что после этого ты будешь выполнять все его команды. Но ты должен вынуть теменную, которая освободит твою память.

– Он тоже колдун? Как ты? – спросил Василий, глядя Регине в глаза.

– Нет, – рассмеялась та. – Я сильнее. Но он сумел украсть тело твоей матери. Я не ожидала такого.

– Да, я помню, чтобы сделать зомби, – кивнул Василий. – Ты говорила, что у него не получилось… Или получилось?

– Ты молодец, Василек, – бабушка привстала и чмокнула его в макушку. – На время ты забудешь обо всем, но, когда тебе исполнится тридцать, ты вспомнишь.

– А мне обязательно забывать, ба?

– Обязательно. Со всем, что ты знаешь, ты не сможешь дожить. Или тебя найдут раньше.

– Другие колдуны? Из этого самого ордена?

– Да, другие… Их много и они могут видеть таких, как ты. Но, если ты не будешь помнить, они тебя не сумеют распознать.

– Как будто я буду все время в тени? Да, Региша? – Василий перекусил зубами нитку и положил готовую куклу на стол.

– Правильно, будто все время в тени, – с ноткой легкой грусти сказала Регина. – У тебя это хорошо получается. Я скрою твою настоящую тень, и те, кто сможет войти в нее, увидят обычного человека.

– А что мы сделаем с первым подобием? – спросил Василий. – Тоже спрячем, да?

Регина кивнула.

– Мы отправим его в Африку, в то место, откуда я привезла твою мать. Там живет человек, которому я по-настоящему доверяю. Он укроет твое подобие далеко в джунглях. Когда тебе исполнится тридцать, ты поедешь к нему и отыщешь. И сумеешь стать свободным. Ты же помнишь последовательность, как вытаскивать щепы?

– Конечно, помню. Но мы поедем вместе. Мне нравятся джунгли.

Бабушка вздохнула и обняла его.

– Нет, родной, к тому времени я уже умру.

– Я не хочу, чтобы ты умирала. Ты же можешь сама себя оживить! Как меня, когда я родился.

– Нет, Василек, – покачала головой Регина. – Такая жизнь мне совсем не нужна. Пойдем, нам пора заканчивать.

В бабушкиной комнате Василий с разбега шлепнулся на софу и, несколько раз подпрыгнув на пружинах, вытянул ноги и сложил руки на груди.

Регина достала из комода холщовый сверток и извлекла из него две тонкие стеклянные трубочки, с обоих концов заткнутые ватными шариками. Внутри находился серо-зеленый кристаллический порошок. Присев на софу, аккуратно вытащила ватные шарики с одной стороны и вставила Василию в ноздри. Вынув затычки с другой стороны, глубоко вдохнула и сильно дунула, плотно охватив губами стеклянные концы.

– Ай, щекотно! – хихикнул Василий…

Деревья за окном уже начали трясти голыми костями обнаженных ветвей и, покачиваясь на ветру, грозили приближающейся тягучей зимой. Василий, сидя на кухне у окна, плавал в обрывках воспоминаний. То легких, словно воздушные шарики, то тяжело ворочающихся, как гранитные глыбы.

Трюк с тетрадью «инструкций Регины» не удался, и Степан на удивление складно смешивал правду с откровенной ложью. Может быть, оттого, что не до конца поверил в то, что бабушка могла рассказать Василию все, что знала.

Орден, по его словам, был всего лишь организацией, которая занималась исследованием случаев воскрешения из мертвых на примере Святого Лазаря Иерусалимского. С одобрения Ватикана и главы самого ордена Лазаря. Звучало довольно правдоподобно, но Василий уже вспомнил, что никакими исследованиями эта организация не занималась, а попросту вербовала подходящих кандидатов для обучения и дальнейшего использования в своих целях. В каких целях? Этого в его памяти не было. Как не было и того, по какому принципу отбирались кандидаты. Однако он предполагал, что все они должны иметь какую-то одну общую черту.