Через полгода бабушка, видимо, сочтя все свои обязательства перед внуком выполненными, одним солнечным весенним утром приказала долго жить. Так у Василия появились «друзья». У студента, одиноко проживающего в двухкомнатной квартире, пусть даже и в хрущевке на углу улицы Подводника Кузьмина и проспекта Народного Ополчения, друзья заводятся незаметно и быстро, словно тараканы в темной кладовке. И было естественным, что возникла традиция два-три раза в неделю собираться у него в квартире на вечеринки. Со спиртным и девчонками со своего факультета или с исторического, с которыми было много проще.
Получив в наследство бабушкину квартиру и сберегательную книжку, Василий обнаружил, что сумма накоплений весьма велика и даже нескромна. Очарованный количеством нулей, он поначалу подумывал было купить себе роскошные апартаменты где-нибудь в элитном районе города, но, представив связанные с такой процедурой хлопоты, отказался от своего намерения, решив вести образ жизни, не обремененный безумием потребления. Однажды утром после очередной ночной пирушки неожиданно понял, что учиться ему совершенно не интересно и даже как-то бессмысленно. Поэтому решил попросту остаться дома. То же повторилось и на второй, и третий день. Так, шаг за шагом, он полностью утратил всякую связь с обучением и вскоре был отчислен. Однако друзья продолжали навещать его регулярно, принимая во внимание наличие свободной комнаты в квартире.
Прошло несколько лет. Жилплощадь, в которой обитал Василий, пришла в состояние унылого упадка. Когда-то белые потолки приобрели желто-коричневый цвет, квадраты разноцветного линолеума в прихожей и на кухне частью отклеились и, беспорядочно валяясь по всей квартире, будто сознательно норовили зацепиться за старые домашние тапки, в которых он передвигался по своим владениям. Паркет в комнатах, неизвестно зачем постеленный в хрущевке, вытерся, растрескался и вздулся многочисленными скрипучими горбами. Тесный совмещенный санузел с неприятными пятнами на ржавых трубах и мелкими протечками производил настолько тягостное впечатление, что даже сам хозяин старался пользоваться им как можно реже.
Однако запустение и разруха мало тревожили Василия, предпочитавшего проводить жизнь в созерцательности и размышлениях о ее сути. Конечно, сумма наследства бабушки очень серьезно уменьшилась, но как человек непритязательный и не мот он был уверен, что еще какое-то время сможет прожить, оставаясь самим собой. Василий не был бездельником, но никак не мог принять концепцию жизни, состоящую из ежедневных поездок на работу за скудную зарплату в течение десятков лет, подсчета семейного бюджета в случае женитьбы или даже рождения ребенка, которому будет уготована та же унылая участь: обучение, работа, пенсия, старость и неизбежная смерть. Такая перспектива вовсе не виделась Василию в радужных красках.
Даже при самом общем представлении о современной экономике и демократии было ясно, что за всей современной благоустроенностью стоит тупой ежедневный труд большинства обычных людей и даже менеджеров среднего звена, независимо от того, что они там себе воображают. Работа, которая не только не сделала из обезьяны человека, но скорее наоборот – успешно превращала его в биологический автомат или офисный планктон только для того, чтобы желто-коричневая накипь бизнесменов и акционеров могла беситься от жира, отращивать генетические щупальца в виде избалованных детей и поддерживать этот неприличный биоценоз до Страшного суда. Кроме того, Василий подозревал, что если этот суд и состоится, то выносить решения по делам грешников, вполне возможно, будут те же самые бизнесмены и еще какие-нибудь олигархи, нынешние фактические собственники живых душ. Он был знаком с теорией «Золотого миллиарда» и понимал, что этому самому миллиарду потребуется достаточно большое количество обслуживающего персонала, попросту говоря – рабов, которые уже, по его мнению, находились в процессе отбора. Оценив шансы и придя к выводу, что попасть в «Золотой миллиард» ему никаким образом не светит, Василий решил жить, не вступая в ряды обслуги до тех пор, пока его финансовая ситуация позволяла оставаться в стороне.
Все же иногда, уставая от размышлений, он задумывался над тем, чем смог бы заниматься, но так, чтобы не вступать в конфликт со своей сущностью. Бывало даже, что на него нападал совершенно нестерпимый зуд попробовать себя в каком-либо занятии.
Однажды в универсаме он увидел приклеенное скотчем объявление на стене мясного отдела, извещавшее о том, что продавцу требуется помощник мясника для работы на непостоянной основе. Фраза «на непостоянной основе» очень заинтересовала. Обратившись к миловидной продавщице, он был немедленно принят и за месяц в совершенстве овладел ремеслом рубки и фасовки мяса. После этого продавщица Людмила, когда ее мясник Фарид отсутствовал, всегда звонила Василию, у которого на редкость хорошо получалось управляться с топором и разделочными ножами. За работу она от души вознаграждала его некоторой суммой денег и солидными пакетами с теми же мясом, крупами, пивом, водкой и другими основными продуктами потребительской корзины. Мясо Василий не ел, поэтому всегда настаивал на том, чтобы в пакете была рыба или просто овощи.
В целом разделка мясных туш не вызывала у него никакого внутреннего протеста, хотя он и не видел себя в роли мясника на постоянной основе. Единственной проблемой было то, что Людмила после каждой его подработки считала необходимым выдавать ему премию в виде сексуального марафона тем же вечером. Несмотря на то, что женщиной она была привлекательной и в теле, Василия эти многочасовые кувыркания на матрасе изрядно утомляли. Всякий раз, протягивая ему туго набитые пакеты, она шептала:
– Ну что? Как обычно, в десять?
– Само собой, – Василий придавал лицу похотливое выражение.
– Кран-то в душе работает?
Уходя, он всегда утвердительно кивал.
Заплатив за кофе и с легкостью заполучив номер телефона смазливой официантки, Василий вышел из кафе, но внезапно остановился, ощутив неприятное жжение в затылке. Оглянулся и почти столкнулся взглядами с мужчиной в синей куртке и кедах, вышедшим следом за ним. Мужчина быстро отвел глаза и наклонился, отряхивая брюки. Жжение прошло, и Василий отправился домой пешком, немного удивленный тем, что не смог разглядеть лица этого человека, несмотря на свое отличное зрительное восприятие. Привычно свернув налево на улицу Зины Портновой, размеренно зашагал, как всегда, предпочитая транспорту прогулку пешком. Сегодня был его день рождения, который он никогда специально не отмечал, но, как правило, кто-нибудь из его бывших университетских собутыльников всегда звонил с поздравлениями и набивался в гости отметить событие. Подарков ему никогда не дарили, зная, что Василия это не интересует, но прийти с выпивкой некоторые считали своим долгом. Открывая дверь парадной, он из чистого любопытства обернулся и успел заметить фигуру в синей куртке, исчезнувшую за рекламным щитом, размещенным на автобусной остановке.
Вечером к нему заявились Костя и Димка, бывшие однокурсники, с двумя бутылками водки и странной девицей по имени Ольга.
Выглядела Ольга стильно и опрятно, но вела себя довольно развязно и вызывающе пахла дорогим парфюмом. Зайдя на кухню и едва успев поздороваться с Василием, во весь голос принялась критиковать бардак, который он устроил, и тут же деловито приступила к мытью посуды, одновременно пытаясь оттереть коричневые пятна на газовой плите и слой налипших пищевых остатков на столешнице. Неожиданно прекратив бранить хозяина, Ольга громко начала рассказывать какой-то смешной случай из жизни, смеясь и забавно прикусывая кончик высунутого языка белыми зубами. Не закончив историю до конца, заявила, что пусть они сами, то есть остальные присутствующие, давятся своей водкой, достала из сумки бутылку мартини и, налив себе полный стакан, залпом его опрокинула. Немного сбитый с толку таким напором, Василий счел необходимым молча наблюдать за неадекватной и предположительно нездоровой девушкой.
