Мартини оказало успокаивающее действие на это существо, и, как только оно присело на табурет, он встал, достал из холодильника сковородку с тушенной накануне капустой и пристроил ее на плите. Молча выставил на стол рюмки и наполнил их теплой водкой. Пользуясь тем, что девица угомонилась и, поставив локти на стол, уткнулась лицом в ладони, парни быстро выпили. Без перерыва сразу по три рюмки.

– Откуда это… появилось? – показывая глазами на Ольгу, шепотом спросил Василий.

– Это, по-моему, Серегина подруга, – неуверенно ответил Димка. – Мы ее у метро встретили. Она интерном в первом меде, в реанимации работает. Сказала, что после дежурства.

– И что с ней? Болеет? – уточнил Василий.

– Да вроде бы нет, – пожал плечами Костя. – Мы выпивали пару раз вместе – она всегда такая. Сейчас, видишь, спит.

– Зачем ко мне притащили? Подремать за столом?

– Да понимаешь, – сказал Костя, – она спросила, куда мы, а я ответил, что к тебе… Сказала, что знает тебя и у нее какое-то дело есть.

Василий всмотрелся в успевшую вольготно расположиться на столе Ольгу. Определенно, он видел ее впервые. Черные густые волосы до плеч, полные резко очерченные губы, темная или очень загорелая кожа. В принципе смотрелось неплохо, если бы не нос. Сейчас, когда она прилипла правой щекой к пластиковой поверхности стола, было заметно, что нос контрастно велик. Крупный, он хищно выдавался вперед, выделяясь на фоне скатерти загибающимся к верхней губе кончиком, острым высоким переносьем и глубоко вырезанными ноздрями.

«Армянка, гречанка или грузинка», – подумал Василий, но вслух сказал, обращаясь к собутыльникам:

– Она так и будет на столе спать? Давайте несите ее в комнату.

– В твою? – неуверенно кашлянул Димка. – Или в бабушкину?

– Конечно, в бабушкину, – хмыкнул Василий. – Я не Иван-некрофил.

Вдвоем парни осторожно подняли сопящую Ольгу и, забросив ее руки на свои плечи, тяжело потащили спящее тело в комнату. Безвольно свисающие ноги цеплялись за отставшие плитки линолеума, которые оставляли зацепки на колготках.

Поздним вечером, избавившись от приятелей, Василий отправился спать, полностью забыв о присутствии чокнутой в соседней комнате. За что и поплатился, подпрыгнув среди ночи от громкого крика. Крик повторился, когда он влетел в одних трусах в бабушкину комнату и обнаружил Ольгу, забившуюся в угол старой софы с вытаращенными глазами.

– Какого хрена ты орешь, дура?! – в свою очередь заорал Василий.

– Где я?! – сбавила тон Ольга и засунула левую ладонь между бедер – Ты кто?! Меня изнасиловали?

– К сожалению, нет, – уже спокойно сказал Василий, – ты слишком мало предложила. Тысяча рублей за такую, как ты, – совсем не мой уровень.

Ольга успокоилась и закрыла глаза, видимо, что-то обдумывая.

– А это какой район? – спросила она.

– Химки, разве не видишь? – серьезно ответил Василий, но заметив, что глаза Ольги начали расширяться, быстро добавил:

– Кировский, спокойно, не возбуждайся, – он продиктовал ей точный адрес.

Ольга достала мобильный и принялась вызывать такси.

– Будешь уходить – дверь захлопни, – дал последнее напутствие и отправился спать.

Не прошло и трех дней, как Ольга позвонила несмотря на то, что Василий точно помнил – номер телефона он ей не давал.

– Вася! Привет, как дела?! – непритворно радостно закричала она в трубку. – Ты где сейчас?!

– Я в Турции, – невежливо проворчал тот. – А ты где?

Ольга громко и растерянно задышала.

– Да здесь я, в Питере, – успокоил ее Василий. – Ты же на домашний звонишь.

– А-а… Ну тогда до встречи… Целую, буду через часок, – и отключилась.

Василий озадаченно потер подбородок. И в самом деле – чокнутая.

Ольга ворвалась радостная и возбужденная. Обняла, звонко чмокнула в щеку и громко начала рассказывать про какой-то бутик, где сегодня покупала новую сумку.

– Представляешь, подсунули мне какое-то бэушное фуфло, – весело тарахтела она, бесцеремонно развалившись на бабушкиной софе. – Да еще и со сломанным замком! Я им такое устроила!

Ольга звонко расхохоталась.

Василий, дождавшись паузы в ее смехе, спросил:

– Ты зачем ко мне пришла?

Эффект от этого простого вопроса его удивил. Глаза Ольги потускнели, и мышцы лица удивительным образом расслабились. Слегка наклонив голову, задумалась, покусывая нижнюю губу. Спустя минуту подняла глаза:

– Для секса? – неуверенно предположила она, с надеждой вглядываясь в его лицо.

– Нет, не для секса.

– А для чего тогда… – Ольга снова задумалась. – Кажется… я должна тебя познакомить с… С кем?

Звонок в прихожей, прозвучавший неожиданно громко, заставил обоих невольно вздрогнуть.

– Да-да! Я вспомнила! – просияла она и бросилась в прихожую.

Василий пошел за ней следом и увидел, что дверь уже открыта и на лестничной площадке стоит незнакомый мужчина.

– Вот, Вася, познакомься, – радостно прокричала Ольга. – Это Степан! Степан, это Василий!

Лицо Степана словно рисовал Пикассо. Бесформенное, оно сплошь состояло из треугольников и квадратов, плавно наползавших друг на друга. Светлые, плохо подстриженные волосы свешивались на все эти впадины и выпуклости так, что разглядеть физиономию не представлялось возможным. Дешевая серая рубашка в полоску с короткими рукавами, из которых торчали тонкие, бледные, поросшие рыжим волосом руки. Заношенные штаны со следами стрелок и кеды. Возраст Степана он определить не сумел. Может, тридцать, а может, и пятьдесят. В руках тот держал синюю осеннюю куртку, зачем-то снятую на стылой лестничной площадке.

Василию очень не нравилось, когда незнакомые люди приходили к нему без предварительной договоренности. Тем более, что несмотря на незапоминающуюся внешность он сразу понял, что Степан – тот самый тип, который следил за ним три дня назад. В затылке появилось уже знакомое жжение, и ярость выморозила сознание, придав остроту восприятию и замедлив ход времени.

Сочтя молчание за приглашение войти, Степан шагнул в прихожую, но понять, что допустил ошибку, не успел. Несильно, но чрезвычайно точно Василий ударил его ногой в пах. Степан согнулся от боли и, хрюкнув, вывалился обратно на лестничную площадку. Василий повернулся к Ольге, стоящей с открытым ртом, аккуратно взял ее за руку, развернул лицом к дверному проему и легким пинком отправил валяться рядом со Степаном. Неторопливо закрыл дверь и с любопытством приник к дверному глазку.

Степан, громко мыча, лежал на боку, подтянув колени к груди. Ольга, придя в себя, разразилась потоком отборной ругани и стонов. Шум на площадке привлек внимание соседки тети Тани – старинной подруги бабушки, ныне запойной побирушки, которая за стакан-другой стирала, прибиралась у него в квартире, а бывало, даже жарила картошку. Которую, впрочем, сама и съедала.

– Васька! Паразит! – закричала инициативная соседка. – Ты зачем людей калечишь, нехристь! Я вот ОМОН сейчас вызову!

Василий заинтересовался. Прижавшись плотнее к глазку, у лестничных перил справа заметил верхнюю часть большого пакета, из которого торчали бутылочные горла.

Неторопливо пощелкав замком, открыл дверь и дружелюбно сказал:

– Ладно, заходите, потерпевшие. На таком полу и простатит недолго заработать. Тебя, Оля, это тоже касается.

– Васечка! – вторила ему тетя Таня. – Так это друзья твои? А я-то, старая, подумала невесть что…

– Теть Тань, – прервал ее Василий, – попозже зайди.

Согнувшись и держась за живот, Степан проследовал за Василием на кухню. Следом радостно цокала каблуками Ольга. Водрузив пакет на стол, она ловко вынула из него три бутылки водки, мясную нарезку, батон и банку соленых огурцов, не переставая при этом громко нести какую-то околесицу и похохатывать. Василий уселся на свое излюбленное место у окна, Степан же притулился у стола, все еще держась за поврежденное место.

– Что, не отпускает? – равнодушно спросил Василий. – Надо на пятках попрыгать.

Степан отрицательно мотнул головой и, открыв бутылку, разлил водку в два стакана – себе и Василию. Взял свой и одним махом перелил содержимое в глотку.