- Как я могу сказать, если ты не хочешь… - гномка внезапно остановилась, и он врезался в неё, когда она развернулась к нему лицом.
Сейчас, когда Сиф с пылающими щеками смотрела на него снизу вверх, задыхаясь от смеха, она была просто неотразима. Фили прижал её к себе, целуя губы, щёки, пушистую бородку у самого уха.
- Рада, что ты всё-таки понял, - выдохнула она, вцепившись в лацканы его пальто, чтобы удержаться на ногах.
- Теперь ты мне веришь? Ты очень живая и красивая, - бормотал Фили, чередуя слова с поцелуями.
- Да, я… Ох.
Она напряглась, и после минутного замешательства Фили оглянулся через плечо и увидел своего брата и Ауду, которая держала его под руку. Оба смотрели на него и Сиф с разной степенью неловкости и смущения. Лицо Кили померкло, как будто он пытался отгородиться от неприятных воспоминаний, но взгляд Ауды оставался прямым и открытым, почти любопытным.
Фили повернулся к ним лицом и почувствовал, как Сиф прижалась к нему, чуть заметно спрятавшись у него за спиной. Казалась, прошла целая вечность, прежде чем он сказал:
- Прошу прощения, я должен был представить вас, - он легонько подтолкнул Сиф вперёд, не отрывая её, однако, от своего бока, - Леди Ауда, позвольте представить вам леди Сиф.
Черноволосая гномка присела в глубоком реверансе, и через мгновение Сиф с волнением ответила ей тем же.
- Я рада наконец-то познакомиться с вами, - произнесла девица Черновлас, - Кили очень хорошо отзывался о вас.
- Да, он очень добр, - пробормотала Сиф в ответ.
Сам Кили дёрнулся и слегка побледнел, вызывая у Фили чёткое ощущение, что брат попросту хочет сбежать. Должно быть, Сиф тоже заметила, что младший принц чувствовал себя неудобно, потому что когда она заговорила, голос её звучал намного твёрже:
- Ауда, насколько я понимаю, вы останетесь здесь, когда члены Совета уедут на следующей неделе. Надеюсь, мы сможем подружиться.
- Благодарю вас, - лицо невесты младшего принца стало мягче из-за улыбки, - В Эреборе я до сих пор почти никого не знаю.
- Уверен, это не надолго, - вмешался Фили.
Кили наконец-то решился заговорить:
- Я решил устроить Ауде экскурсию по королевской дороге, - это была главная улица в центре горы, она тянулась от Королевского дворца через большой рынок до самых главных рабочих залов и называлась так потому, что во времена Трора здесь повсюду висели золотые знамёна с королевским гербом, - Но она говорит, что уже достаточно навидалась залов, склепов и пещер и хочет увидеть Серебряные фонтаны, о которых поётся в старых песнях. Они ведь находятся в Нижнем дворе, верно?
Конечно же, Кили прекрасно знал, где это; они с Тауриэль часто бывали там вместе. Фили понял, что брат просто тактично просил их его проводить. Разумеется, это место хранило слишком много личных воспоминаний, и Кили попросту не мог вынести их в одиночку теперь, когда впервые вернулся сюда без неё.
- Да, в Нижнем дворе, вниз по Восточной лестнице отсюда, - подтвердил Фили, - Я мог бы показать вам, если вы не против компании.
Темноволосый гном с надеждой посмотрел на Ауду, и та с готовностью кивнула в ответ. Казалось, что предложение старшего принца успокоило и её тоже. Неужели Кили и впрямь оказался настолько ужасным собеседником? Когда-то не было девушки, которую он не мог бы очаровать, если бы захотел.
- Сюда, - Фили взял Сиф за руку и направился туда, откуда они недавно пришли.
Как только они немного обогнали брата и его невесту, блондин посмотрел на идущую рядом девушку, но прежде, чем он успел извиниться за их испорченное свидание, она покачала головой.
- Всё в порядке, - прошептала Сиф, - Мы должны помочь Кили. Мы в долгу перед ним.
- Ты права.
- Просто мне очень жаль, - сказала Сиф, и Фили увидел слёзы в её глазах.
- Ты не должна чувствовать себя виноватой, - ответил он, притягивая её к себе и целуя в макушку.
Инстинктивно Фили мельком оглянулся, спрашивая себя, догадываются ли Ауда и его брат, что разговор идёт о них. Они до сих пор шли рука об руку. Кили смотрел прямо перед собой, но глаза Ауды на мгновение встретились с глазами старшего принца. Её взгляд не был ни подозрительным, ни обиженным, просто задумчивым и немного серьёзным. Поскольку притворяться, что они не заметили друг друга, было бессмысленно, Фили смотрел ей в глаза ещё несколько секунд, а потом отвернулся, снова глядя вперёд. Он услышал, как у него за спиной Ауда наконец-то сказала Кили:
- Значит, ты тоже идёшь к фонтанам впервые?
- Нет, я уже был там раньше. Но это было давно, - после недолгого молчания неуверенно ответил он.
**********
Кили проснулся от тихих прерывистых звуков. Сначала он не мог понять, что это такое, пока не повернулся и не увидел свою жену, сидящую на краю кровати: её плечи тихонько вздрагивали, и он понял, что она плачет.
- Ауда? - пробормотал он, поднимаясь, - Тебе плохо?
Конечно, это был глупый вопрос, Кили прекрасно знал, что её горе не имеет ничего общего со здоровьем, просто он был совсем не уверен, что в его силах было облегчить любую другую боль.
- Всё хорошо, - тихо проговорила она.
Он встал и, обойдя кровать, подошёл к ней. Ауда подняла на него глаза, слёзы на её щеках слабо мерцали в тусклом свете ночника. Кили положил руки ей на плечи.
- Что я могу сделать? - голос его звучал слабо и хрипло от собственного затаённого горя.
- Кили, я… - она умоляюще посмотрела ему в лицо, и новые слёзы хлынули из её глаз. Она перевела дыхание, собираясь с духом, - Я знаю, что я не она. Не твоя Тауриэль. Но прошу тебя, позволь мне любить тебя. Кили, я правда тебя люблю.
Её слова поразили его в самое сердце, как острие кинжала. Он пытался - Махал свидетель - он как мог пытался предложить Ауде всё, чего она заслуживала, как его жена. Он оказывал ей честь и уважение, дал ей полную свободу, все те преимущества, которые она могла бы извлечь из своего положения. Но даже несмотря на это Кили всё равно чувствовал себя глубоко виноватым из-за тех личных, интимных вещей, которых он так и нем смог ей дать: нежных слов, ласк, даже случайных прикосновений, которыми обмениваются супруги, привыкшие к близости друг друга.
Конечно же, он спал с ней, как и ожидалось: он не стал бы позорить её неполным браком и не мог лишить её права рожать королевских наследников. Но даже исполнение этого интимного долга не увеличило его привязанности. Видя Ауду, прикасаясь к ней, он всё равно чувствовал, что совершает предательство, и поэтому рядом с ней ощущал себя неуютно. И всё-таки сейчас, глядя на её слёзы, Кили ненавидел себя за то, что делал с ней.
- Ауда, прости меня, - выдохнул он и прижал её к себе, потому что знал, что должен это сделать: она ломалась прямо у него перед глазами.
Он не хотел видеть её погибшей, хоть и не был уверен, что сможет её спасти. Она прильнула к нему, прижалась головой к его груди. Через несколько мгновений Кили решился провести пальцами по её волосам, когда-то он делал это с Тауриэль.
- Было бы легче, если бы я тебя не любила? - глухо прошептала Ауда, уткнувшись лицом в его рубашку.
Я не знаю, подумал он, но промолчал. Слова были бесполезны. Он откинул её волосы и поцеловал в лоб, а потом, не зная, что делать дальше, прижался ртом к её губам. Ауда ответила отчаянно, жадно, как будто наконец получила то, чего давно и отчаянно желала, словно он не был её супругом, который, если и мог принадлежать кому-то, то только ей весь прошедший год со дня их свадьбы. И в самом деле, он не мог вспомнить, чтобы она когда-нибудь цеплялась за него вот так, как будто не могла быть к нему достаточно близко.
Начав отвечать на её поцелуй, Кили понял, что это было не так трудно, как он ожидал. Со своей стороны он по прежнему не испытывал никакого желания, но ясно ощущал, что должен что-то для неё сделать, а настоящий поцелуй был тем, чем он в любом случае смог бы её одарить. Когда они разделились, Кили лёг рядом с женой, пока они оба пытались перевести дыхание. Он думал о том, что должен позволить себе любить её. Его нежелание не принесло бы Тауриэль никакой пользы, а Ауде стоило так много. И всё же, предлагая себя собственной жене, он чувствовал себя так, будто сгибал металлическую ленту так, как она сгибаться не должна: если продолжить, она просто сломается.
